Листая назад
Apr. 30th, 2018
Себастьян прокладывал дорогу. Это была невидимая дорога и пролегала она в пустоте. Но по ней вполне можно было идти. Себастьян видел, какая она широкая и гладкая, снабженная множеством указателей. Путешествие с красиво сверстанным путеводителем. В принципе, если у кого есть на чем, можно было не идти - ехать. Домчать с ветерком. Дорога соединяла мысли Себастьяна с его словами. А ведь в юности ему казалось, что лежат они совсем рядом, даже больше - на одном и том же месте. Но стоило ему сказать Джорджине: «Я люблю вас!», как она спросила: «Кого пригласим на свадьбу?» Тут-то Себастьян увидел, что путь от мыслей к словам совсем не тот, что от слов к мыслям. А поскольку он хотел, чтобы слушатели пришли именно к его мыслям, пришлось потрудиться. Чтобы совместить эти две дороги, туда и обратно, приходилось использовать всё больше и больше слов. В итоге уже никто не хотел их ни слушать, ни читать. И тогда Себластьян подумал, а не подправить ли что в мыслях?
Он шел туда и обратно,
да видно зашел не туда.
Хотел сказать: «Ну и ладно!
Не стоило шастать труда.
Какое странное место,
всё кажется наоборот...»
Клубились звуки протеста,
и рвались сквозь сомкнутый рот.
«Приспичило мне возвращаться! -
шептал он в смятенной тоске, -
уж лучше как пальма качаться,
навеки увязнув в песке».
Себастьян прокладывал дорогу. Это была невидимая дорога и пролегала она в пустоте. Но по ней вполне можно было идти. Себастьян видел, какая она широкая и гладкая, снабженная множеством указателей. Путешествие с красиво сверстанным путеводителем. В принципе, если у кого есть на чем, можно было не идти - ехать. Домчать с ветерком. Дорога соединяла мысли Себастьяна с его словами. А ведь в юности ему казалось, что лежат они совсем рядом, даже больше - на одном и том же месте. Но стоило ему сказать Джорджине: «Я люблю вас!», как она спросила: «Кого пригласим на свадьбу?» Тут-то Себастьян увидел, что путь от мыслей к словам совсем не тот, что от слов к мыслям. А поскольку он хотел, чтобы слушатели пришли именно к его мыслям, пришлось потрудиться. Чтобы совместить эти две дороги, туда и обратно, приходилось использовать всё больше и больше слов. В итоге уже никто не хотел их ни слушать, ни читать. И тогда Себластьян подумал, а не подправить ли что в мыслях?
Он шел туда и обратно,
да видно зашел не туда.
Хотел сказать: «Ну и ладно!
Не стоило шастать труда.
Какое странное место,
всё кажется наоборот...»
Клубились звуки протеста,
и рвались сквозь сомкнутый рот.
«Приспичило мне возвращаться! -
шептал он в смятенной тоске, -
уж лучше как пальма качаться,
навеки увязнув в песке».