Советские истоки мифа о «6 миллионах»
Оригинал взят у mich_elrus в Советские истоки мифа о "6 миллионах"
"На процессе перед военным трибуналом 4-го Украинского фронта, открытом в Харькове 15 декабря 1943 г. против немецких военнопленных - капитана Ланггельда, унтерштурмфюрера СС Ритца и унтер-офицера Рецлафа, было отмечено и тем самым окончательно введено в советскую военную пропаганду использование так называемых «душегубок немцами для уничтожения советских граждан»".
"…28 сентября 1944 г. сообщение «Чрезвычайной государственной комиссии» о концлагере Майданек «Ад Майданека», … поставило на первое место в качестве главного способа убийства массовые расстрелы, упомянув также, наряду с «душегубками», наличие «газовых камер», … официальное советское сообщение пришло к очень противоречивым выводам».
«В еженедельнике «Soviet War News», издававшемся советским посольством в Лондоне, 22 декабря 1944 г., то есть ровно за пять недель до освобождения концлагеря Аушвиц, где, якобы, погибли 5 миллионов человек, в статье ведущего советского пропагандиста Ильи Эренбурга … «… уничтожили шесть миллионов …»».
«Хотя общее число жертв, следуя сообщению советской печати от 1 марта 1945 г., должно было увеличиться еще на 5 миллионов, составив теперь в целом 11 миллионов, Эренбург писал 11 марта 1945 г., невзирая на это: «Мир теперь знает, что немцы убили шесть миллионов евреев» - утверждение, о котором мир тогда вообще еще ничего не знал».
«…в ноябре 1945 г. президент Всемирного еврейского конгресса Хаим Вейцман обескураженно замечал в своих мемуарах: «Английское правительство не захотело воспринять мнение, что в Европе были убиты шесть миллионов евреев»».
«…Гитлер среди своего ближайшего окружения говорил лишь об отправке евреев на Восток, а не о их уничтожении».
Национальный состав участников убийства царской семьи Романовых и свиты:
- руководство: Троцкий, Зиновьев, Ленин, Свердлов, Юровский, Белобородов (подписал протокол об убийстве) - евреи;
- расстрельная «команда особого назначения» ЧК: И.Эдельштейн, В.Гринфельд, Имре Надь (будущий премьер-министр во время Венгерской революции 1956 г.) - евреи; Никулин, П. Медведев, С. Ваганов - русские; А. Фишер, Э. Фекети, В. Вергаеш, Л. Горват - германо-австрийцы.
Збигнев Бжезинский: «За гитлеровские преступления все еще справедливо наказывают. Но в Советском Союзе имеются буквально тысячи бывших киллеров и бывших палачей, которые живут на официальные пенсии и, украшенные своими медалями, присутствуют на различных революционных торжествах …отчасти они еще и гордятся своими злодеяниями. Гестапо и СС были объявлены в Нюрнберге преступными организациями, … пора также объявить преступными организациями НКВД/КГБ и, возможно, КПСС».
"О злодеяниях с немецкой стороны уже появилась столь обильная, хотя и неоднородная по качеству литература и они столь детально обсуждены во всех аспектах, что в этом месте должно быть достаточно, если кратко обратиться лишь к основным методам действий, использовавшихся аппаратом рейхсфюрера СС для устранения неугодных в расово-этническом или политическом отношении на восточных территориях, - смертоносным действиям оперативных групп охранной полиции и СД, оперировавших во фронтовом тылу, и акциям уничтожения или массовой смертности в концлагерях на бывшей территории Польского государства: Треблинка, Собибор, Бельжец, Майданек, Аушвиц [Освенцим]. Аушвиц в первую очередь глубоко врезался в общественное сознание как символ нацистских зверств, хотя долгое время после войны, а также на Нюрнбергском процессе Международного военного трибунала против (немецких) «главных военных преступников» еще ни в коей мере не носил сегодняшнего символического характера. «Аушвиц не был характерен для убийства евреев», - так Стефэн Куртуа еще в 1997 г. парировал один из коварных вопросов представителя еженедельника «Цайт». Но вне всякого сомнения с названием «лагеря смерти Аушвиц» в первую очередь связывается представление о существовании газовых камер для систематического массового уничтожения человеческих жизней, и этот «индустриальный метод убийства» готов считать его единственной особенностью и Куртуа. Поскольку «Аушвиц» стал играть важную роль в советской военной пропаганде в 1945 г., эта тема настоятельно требует краткого рассмотрения в контексте данной книги.
25 ноября 1942 г. «Нью-Йорк Геральд Трибюн» после состоявшихся пресс-конференций опубликовала репортаж под заголовком: «Визе говорит, что Гитлер в 1942 г. приказал убить 4000000 евреев». Сколь бы сенсационным ни было это сообщение, пущенное в обращение президентом Американского еврейского конгресса д-ром Визе (Wise), Госдепартамент проявил к нему мало доверия, а американское правительство и сам президент Рузвельт не стали делать из него каких-либо выводов.36 Но Советский Союз, целиком поглощенный кампанией ненависти против Германии, жадно воспринял эту информацию и попытался придать ей официальный оттенок, когда наркомат иностранных дел СССР 19 декабря 1942 г. выступил с заявлением о «реализации плана гитлеровских властей по уничтожению еврейского населения на оккупированных территориях Европы».37 Некоторые американские газеты, якобы, уже в 1942 г. писали о «более чем двух миллионах евреев, уничтоженных газом», что, однако, не может быть подтверждено. Но, во всяком случае, в британской газете «The People» (воскресенье, 17 октября 1943 г.) со ссылкой на заявление Института еврейских проблем (Institute of Jewish Affairs) в США появилась невзрачная заметка, согласно которой Гитлер к этому моменту убил более 3 миллионов европейских евреев.38
Об отравляющем газе здесь еще не было речи, только об уничтожении посредством «запланированного голода, погромов, принудительного труда и депортаций». Применение отравляющего газа в целях убийства было внедрено в Советском Союзе в сознание широкой публики в связи с показательным процессом, организованным в Харькове в декабре 1943 г., первым «процессом над военными преступниками» против немцев вообще,39 когда прежние упоминания еще не возымели особого эффекта. На процессе перед военным трибуналом 4-го Украинского фронта, открытом в Харькове 15 декабря 1943 г. против немецких военнопленных - капитана Ланггельда, унтерштурмфюрера СС Ритца и унтер-офицера Рецлафа, было отмечено и тем самым окончательно введено в советскую военную пропаганду использование так называемых «душегубок немцами для уничтожения советских граждан».40 К тому же присутствовавший на процессе в качестве корреспондента советский писатель и пропагандист Толстой, член «Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков», в нескольких комментариях, предназначенных для пропаганды за рубежом, вводя в заблуждение, распространялся о том, что «душегубки» («машины смерти» - Mordwagen) внедрены по «приказу командования немецкой армии для массового уничтожения мирных жителей на оккупированной немцами территории». Предпринятая здесь попытка связать германский Вермахт с такими вещами была, конечно, абсурдна и никоим образом не соответствовала фактам. Однако «душегубки», упомянутые уже в сообщении «Чрезвычайной государственной комиссии» от 7 августа 1943 г. по Ставропольскому делу,41 все же стали теперь в пропаганде установившимся понятием. Для большего правдоподобия на этом процессе выступил в качестве свидетеля даже некий оберштурмбаннфюрер СС Хайниш, который, якобы, знал по слухам, что «смерть от газа безболезненна и гуманна».
Впредь в многочисленных сообщениях о расследованиях «Чрезвычайной государственной комиссии» существование так называемых «душегубок» считалось установленным фактом и упоминалось вновь и вновь - например, в сообщении от 23 марта 1944 г. под заголовком «Они убили 2000000 человек»,42 где (следуя, видимо, ключевому выводу, сделанному в США) сообщалось, что немцы на оккупированных территориях Советского Союза «замучили до смерти газом в “душегубках” или пытками» 2 миллиона человек, наряду с гражданскими лицами - прежде всего военнопленных. Дискуссия об этом получила новый импульс после того, как советские войска пересекли границы тогдашнего Польского генерал-губернаторства и в августе 1944 г. заняли концлагерь Майданек. Советский писатель и пропагандист Симонов, по официальному поручению посвятивший этому событию обстоятельную корреспонденцию, уже 17 августа 1944 г. утверждал в одной из своих статей, что в лагере смерти Люблин, помимо машин смерти обычного типа, с использованием «метода душегубок», названного так Эренбургом, в целях убийства были впервые использованы и стационарные газовые камеры, замаскированные под дезинфекционные.43 Об уничтожении людей газом, якобы практиковавшемся в Майданеке, Симонов распространялся подробно, однако без веских доказательств 24 августа 1944 г. в статье под заголовком «Нацистские газовые камеры», и при этом он одновременно констатировал в органичительном смысле или, во всяком случае, не исключил следующее: «Между прочим, циклон (смертоносный газ) представляет собой в действительности дезинфицирующее средство».44
Опубликованное 28 сентября 1944 г. сообщение «Чрезвычайной государственной комиссии» о концлагере Майданек «Ад Майданека»,45 не считая пыток, поставило на первое место в качестве главного способа убийства массовые расстрелы, упомянув также, наряду с «душегубками», наличие «газовых камер», которые подверглись Советами и техническому исследованию на предмет их дееспособности. Подлинным источником информации явились, похоже, показания свидетелей НКВД, и на этой основе официальное советское сообщение пришло к очень противоречивым выводам. Ведь, с одной стороны, как видно из него, убийство людей отравляющим газом являлось скорее исключением и применялось прежде всего в случае болезни и физического истощения и к тому же в относительно ограниченном объеме. Однако, с другой стороны, «Чрезвычайная государственная комиссия» предположила, что за почти трехлетний срок существования концлагеря Майданек были отравлены газом сотни тысяч человек. Это противоречие не находит объяснений, однако стоит вспомнить историка Гельмута Краусника (Krausnick), который уже в 1956 г. счел уместным упомянуть, что Майданек «не являлся лагерем для немедленного уничтожения». Вот и коммунистическая польская комиссия по расследованию военных преступлений оценила общее количество жертв Майданека в 200000.46
Еще большее значение, чем концлагерю Майданек, придавалось в советской пропаганде, разумеется, концлагерю Аушвиц. Если теперь сравнить сообщение о концлагере Аушвиц с сообщением о концлагере Майданек, то выясняется также, что расстрелы и пытки как способы убийства до конца войны играли в советской пропаганде главную роль, а уничтожение газом - лишь подчиненную. Уже в рапорте, направленном секретарю ЦК Маленкову в Москве членом Военного совета 1-го Украинского фронта генерал-лейтенантом (политработником) Крайнюковым 30 января 1945 г., через 3 дня после занятия лагеря, сказано, к примеру, только следующее: «В Аушвице, согласно предварительным показаниям узников, сотни тысяч людей были замучены до смерти, сожжены, расстреляны».47 Об уничтожении газом, которое ведь явилось бы достаточно большой сенсацией, здесь нет речи. И даже текст заключительного сообщения «Чрезвычайной государственной комиссии» об Аушвице содержит в этом отношении показательное несоответствие.48 Ведь в русской версии этого официального советского сообщения, опубликованной 7 мая в партийном органе «Правда», говорилось об убийствах путем «расстрела, голода, отравления и чудовищных истязаний», а в пропагандистском журнале «Soviet War News», изданном советским посольством в Лондоне 24 мая 1945 г., то есть в английской версии, - о «расстрелах и чудовищных пытках». Об «отравлении» здесь больше не говорится, хотя ведь Аушвицкое дело вдоволь использовалось советской пропагандой и концлагерь Аушвиц справедливо характеризовался как гораздо более страшный, чем Майданек. Правда, в сообщении «Чрезвычайной государственной комиссии» от 7 мая 1945 г. об Аушвице, по аналогии с сообщением о Майданеке, уже упоминалось наличие газовых камер в территориальной привязке к крематориям. Так, с лета 1943 г. в Аушвице имелось в целом 4 крематория, связанных с такими газовыми камерами. Однако, как ни удивительно, эти газовые камеры не находились в центре советского пропагандистского интереса. Их существование вообще предполагалось настолько мало известным, что немцы, чтобы вводить в заблуждение ни о чем не подозревавших жертв, даже могли еще выдавать их за «бани особого назначения».49
Итак, в официальном советском сообщении об Аушвице в качестве методов убийства в первую очередь приводились «расстрелы и чудовищные пытки». Правда, уничтожение газом, как и в Майданеке, упоминалось, и было даже рассчитано, что в четырех (позднее - в пяти) крематориях за все время теоретически, якобы, могло быть сожжено 5121000 трупов. Тем временем в советской пропаганде отравления газом занимали место позади вивисекций, медицинских экспериментов на живых людях и тому подобных злодеяний. И они в конечном счете, как видно из недавно опубликованных протоколов допросов «аушвицких инженеров» Прюфера, Зандера и Шульце органами НКВД в 1946 г., очевидно, затронули все же только относительно небольшие группы лиц - в каждом случае порядка нескольких сот человек. Впрочем, в сообщении от 7 мая 1945 г. идет речь об уничтожении не евреев, а граждан Советского Союза и многих других европейских государств. Результаты расследований «Чрезвычайной государственной комиссии» о Майданеке и Аушвице были представлены Международному военному трибуналу в Нюрнберге в качестве обвинительных документов Советского Союза, согласно статье 21 Лондонского устава трибунала, безоговорочно приняты в качестве официального доказательного материала правительства Советского Союза, как и результаты расследований по Катыни, и изложены обвинителем, старшим советником юстиции Смирновым на заседании 19 февраля 1946 г.50 Тем не менее, Международный военный трибунал в вопросе уничтожения газом проявил примечательную сдержанность и в обосновании приговора от 30 сентября 1946 г. лишь лаконично провозгласил: «Из них (а именно, из газовых камер с печами для сжигания трупов) некоторые действительно использовались для искоренения евреев в качестве составной части “окончательного решения” еврейской проблемы».51
Международный военный трибунал в Нюрнберге, сомнительная компетентность, состав и практика которого не являются предметом для обсуждения в данном месте, мог опереться при этом и на показания судьи СС, штурмбаннфюрера д-ра Моргена и заместителя начальника главного управления суда СС, главного судьи Верховного суда СС и полиции, оберфюрера д-ра Райнеке от 7 и 8 августа 1946 г., которые в целом считались заслуживающими доверия. Указанные судьи СС и другие в 1943-44 гг. по поручению Гиммлера производили длительные дознания в отношении комендантов и охранного персонала 7-10 концлагерей, но лишь по поводу возникшего там «беспорядка»,52 в ходе чего случайно напали на след систематических акций уничтожения. Морген в Люблине в 1943 г. узнал о наличии соответствующего «специального секретного поручения фюрера высшей степени важности» и в связи с этим в 1944 г. в Аушвице - о существовании газовых камер (замаскированных под «крупные банные заведения»), связанных с крематориями для уничтожения людей, как он выразился, в «лагере смерти Моновитц». Впрочем, то обстоятельство, что согласно этому показанию, данному под присягой, об акциях уничтожения не знали, очевидно, даже руководящие круги СС, явился для органов обвинения одной из причин, чтобы отказаться от перекрестного допроса этого свидетеля защиты, ведь огульное обвинение против всех членов СС нужно было оставить в силе любой ценой.
Проблема Аушвица во всех ее аспектах стала в наши дни в стране и за рубежом предметом интенсивных публицистических дебатов, которые в целом ведутся со знанием дела и проницательностью, хотя некоторые круги ревностно преступают допустимые рамки в политических целях. Эта дискуссия ведется не столько в «официальной» литературе, сколько в более периферийных изданиях, и она немало страдает от официально предписанных запретов на идеи и формулировки, за соблюдением которых ревностно следят политические доносчики. Правда, связанное с этим препятствие для свободного обсуждения значимой проблемы новейшей истории, сколько бы досадным оно подчас ни являлось сегодня, не может сохраниться надолго. Ведь опыт свидетельствует, что уголовно-правовые меры могут воспрепятствовать свободному историческому исследованию лишь на время. Исторические истины имеют обыкновение продолжать оказывать воздействие скрытно и, наконец, все же прокладывать себе путь. Впрочем, в отношении проблемы Аушвица речь идет вовсе не об «очевидном» факте жестокого преследования и уничтожения представителей еврейского народа, который не требует никаких дальнейших дискуссий, а исключительно об использовавшихся механизмах умерщвления и о том, сколько людей стали жертвами преследований. И в этом отношении, во всяком случае, намечаются важные выводы, так что могут стать неизбежными некоторые коррективы ходячих представлений.
Если, например, даже сегодня общее количество в 6 миллионов погибших выдается за выражение неоспоримых исторических фактов, установленной аксиомы, то возникает вопрос: когда и где вообще появилась эта 6-миллионная цифра и на чем она основана. Суды в ФРГ, которые расценивают как состав преступления и преследуют вовсе не «отрицание» данной цифры (это выражение неверно), а просто невозможность в нее поверить, проявление сомнений в ее правомерности, не в состоянии дать на него ответа, когда от них требуют объяснений.53 Это вызывает необходимость в некоторых рассуждениях.
Хотя части советской 60-й армии захватили территорию концлагеря Аушвиц 27 января 1945 г., лишь 1 марта 1945 г., если не считать некоторых неопределенных сообщений, последовало официальное советское заявление, в котором на основе сомнительных расследований утверждалось, что в этом концлагере «были уничтожены не менее 5 миллионов человек». Итак, цифра, доложенная 30 января 1945 г. генерал-лейтенантом Крайнюковым Маленкову, теперь претерпела огромное увеличение и стала настолько велика, что даже советская пропаганда сочла необходимостью ее опять несколько уменьшить. Так, в опубликованном 7 мая 1945 г. в партийном органе «Правда» сообщении «Чрезвычайной государственной комиссии» идет речь лишь о том, что в Аушвице лишились жизни «более 4 миллионов граждан». Эта 4-миллионная цифра оставалась в сфере советского господства (Советский Союз и Польская Народная Республика) неприкосновенной как установленная величина до 1990 г., хотя даже находившийся под нажимом советского «доказательного материала» (документ СССР-008) Международный военный трибунал в Нюрнберге в своем обосновании приговора в августе 1946 г. счел нужным признать лишь 3 миллиона жертв Аушвица.54 «Конфуз при определении цифры убитых в Освенциме мог бы послужить достаточным предостережением, - писал профессор экономической и социальной истории и куратор по научным вопросам мемориала Аушвиц-Биркенау Вацлав Длугоборский 4 сентября 1998 г.55 - Вскоре после окончания войны она без дальнейшего расследования была установлена советской следственной комиссией на уровне 4 миллионов. Хотя сомнения в правильности этой оценки имелись с самого начала, она стала догмой. До 1989 г. в Восточной Европе было запрещено выражать сомнения в цифре 4 миллиона убитых; в мемориале Освенцима служащим, усомнившимся в правильности этой оценки, угрожали дисциплинарными мерами.» Едва ли лучше была ситуация в ФРГ. Ведь и здесь советская пропагандистская цифра 4 миллиона считалась «очевидной» до 1990 г., хотя никто не знал, как она, собственно, была подсчитана. Сомневающиеся преследовались невежественной политической юстицией только за то, что не доверяли пропагандистским цифрам сталинизма и тем самым их «отрицали».
Тем временем, в апреле 1990 г. директор Государственного музея в Освенциме д-р Францишек Пипер, который вообще, похоже, знает больше, чем он иногда выдает, велел тайком убрать надписи на 19 памятных камнях и 19 языках, сделанные в память об убитых в Аушвице 4 миллионах евреев. Но и названная им тогда цифра в 1-1,2 миллионов просуществовала недолго и была вскоре сокращена до 800000.56 Наличие 74000 погибших жертв, причем лишь из числа «трудоспособных депортированных», подтверждается списками из «книг записей о смерти», открытых в советских архивах. Правда, они составляют лишь часть общего количества жертв, реальная величина которого, однако, остается покрытой мраком. Разница в 726000 погибших, согласно последним сообщениям, была получена путем использования «имеющихся технических данных», то есть, как и в советском сообщении от 7 мая 1945 г., добавлена к итогу, исходя из принятой пропускной способности крематориев в Аушвице. Потому и эти цифры, в конечном счете, не могли считаться доказанными. Сегодня Жан-Клод Прессак (Pressac) называет общей численностью погибших в Аушвице 631000-711000.
Правда, Международный военный трибунал в Нюрнберге, методично вводимый в заблуждение фальшивками советской «Чрезвычайной государственной комиссии», в отношении общего числа жертв еврейского народа сошелся во мнениях с советской военной пропагандой. Ведь, хотя даже главный британский обвинитель сэр Дэвид Максвелл-Файф (Maxwell-Fyfe) проявил сомнения в достоверности советских цифр, когда он 21 марта 1946 г. предположительно сказал о 3 миллионах погибших евреев,57 и хотя незадолго до этого, 3 января 1946 г., бывший гауптштурмфюрер СС Вислицени из еврейского отдела Главного управления имперской безопасности показал в Нюрнберге, что оберштурмбаннфюрер СС Эйхман (начальник подотдела в IV управлении) говорил ему в феврале 1945 г. о 4-5 миллионах,58 Международный военный трибунал в своем обосновании приговора определил число погибших евреев в 6 миллионов. Он основывался при этом на другом показании из Главного управления имперской безопасности, а именно на письменном показании под присягой (аффидевит) бывшего штурмбаннфюрера СС д-ра Хёттля (документ PS-2738 от 26 ноября 1945 г.),59 которому референт по еврейским делам Эйхман, присутствуя на совещании в Будапеште в конце августа 1944 г., «после распития барака, венгерского спиртного напитка из абрикосов», якобы, рассказал, что в целом было убито 6 миллионов евреев. Хёттль, как он сообщает, «еще до краха Германии» (то есть весной 1945 г.) «передал более подробные данные об этом одной американской службе в нейтральном зарубежье (Алену Даллесу в Швейцарии)»,60 так что объяснимо, по крайней мере, то, что эта цифра уже в сентябре 1945 г. могла курсировать в американском лагере Фрайзинг, хотя возмущенные заключенные в нее не поверили. Когда сидевший здесь Хёттль теперь еще раз повторил услышанное от Эйхмана в августе 1944 г., служба контрразведки США немедленно занесла его показание в протокол. Тем временем приведенные Эйхманом цифры, «согласно выводам исторической науки», «однозначно считаются завышенными», а сам д-р Хёттль тоже говорит сегодня о склонности Эйхмана, которого он знал с 1938 г., к преувеличениям.
Если исходить из того, что 6-миллионная цифра, которая, видимо, должна была приобрести неизгладимое историко-политическое символичное значение, дошла до сведения американцев лишь весной 1945 г., то это удивительно, во всяком случае, потому, что советская зарубежная пропаганда оперировала 6-миллионной цифрой уже за месяцы до этого. В еженедельнике «Soviet War News», издававшемся советским посольством в Лондоне, 22 декабря 1944 г., то есть ровно за пять недель до освобождения концлагеря Аушвиц, где, якобы, погибли 5 миллионов человек, в статье ведущего советского пропагандиста Ильи Эренбурга под заголовком «Помнить, помнить, помнить» (Remember, Remember, Remember) как нечто само собою разумеющееся распространяется следующее: «В захваченных ими странах и областях немцы убили всех евреев: стариков, грудных детей. Спросите пленного немца, во имя чего его соотечественники уничтожили шесть миллионов неповинных людей, он ответит: “Они евреи...”». Эта статья Эренбурга была перепечатана 4 января 1945 г., то есть за 23 дня до освобождения Аушвица, под названием «Еще раз - помнить!» (Once again - Remember!) в «Soviet War News Weekly» с дословно тем же пассажем: «Спросите пленного немца, во имя чего его соотечественники уничтожили шесть миллионов неповинных людей, он ответит: “Они евреи...”».61
Уже 5 октября 1944 г.62 Эренбург выдвинул свои тезисы в другой статье в «Soviet War News». «Они (немцы), - писал он, - и не пытались замаскировать свои деяния в Польше, где соорудили “лагеря смерти” в Майданеке, Сабибуре, Больжице и Треблинке и убили миллионы - повторяю: миллионы - безоружных людей.» Использовав соответствующее пропагандистское понятие, имеющее хождение и сегодня, он, что показательно, добавил: «Если немцы убили миллионы евреев, то тот факт, что те были евреями, важен только для “расистов”. Для человеческих существ важно, что эти жертвы были человеческими существами». Далее следовал клеветнический вывод: «Сотни тысяч (немцев) повинны в преступлениях и миллионы - в соучастии».
6-миллионная цифра, впервые точно названная Эренбургом 22 декабря 1944 г. в неприметном месте в «Soviet War News» и 4 января 1945 г. еще раз внушенная им в том же пропагандистском органе, была напечатана 15 марта 1945 г. в еще одной его статье в «Soviet War News Weekly» под заголовком «Были волками, ими и останутся» (Wolfes they were - Wolfes they remain) уже жирным шрифтом, как факт, который никто больше не может оспорить. Хотя общее число жертв, следуя сообщению советской печати от 1 марта 1945 г., должно было увеличиться еще на 5 миллионов, составив теперь в целом 11 миллионов, Эренбург писал 11 марта 1945 г., невзирая на это: «Мир теперь знает, что немцы убили шесть миллионов евреев» - утверждение, о котором мир тогда вообще еще ничего не знал.
Стереотипное повторение общей численности в 6 миллионов убитых - цифры, о которой с полной однозначностью утверждалось уже 22 декабря 1944 г., причем в предназначенном для англоязычных читателей пропагандистском органе «Soviet War News», приводит к выводу, что 6-миллионная цифра, как и аушвицкая 4-миллионная цифра от 7 мая 1945 г., являлись цифрами советской пропаганды, предназначенными для того, чтобы повлиять на общественность и прежде всего на образ мыслей в англосаксонских странах и индоктринировать их. Содержащееся в «Soviet War News» за 22 декабря 1944 г., 4 января и 15 марта 1945 г. доказательство, что именно Эренбург ввел 6-миллионную цифру в советскую военную пропаганду, имеет свое значение для научного обсуждения этого заряженного эмоциями вопроса.
Сегодня мы знаем, что сообщения о зверствах нацистов хотя и нашли доступ в западный мир, но не вызвали там безоговорочного доверия. В Великобритании, как показывает Гилберт (Gilbert), до июня 1944 г. понятие «Аушвиц» было неизвестно. Когда в это время два спасшихся беглеца, Врба и Ветцлер, сообщили об умерщвлении газом,63 им не поверили и союзники отвергли связанные с этим требования евреев. Они придерживались мнения, что еврейские организации «поддались на сознательный обманный маневр нацистов». И еще в ноябре 1945 г. президент Всемирного еврейского конгресса Хаим Вейцман обескураженно замечал в своих мемуарах: «Английское правительство не захотело воспринять мнение, что в Европе были убиты шесть миллионов евреев».64
Иоахим Гофман. Сталинская истребительная война. Планирование, осуществление, документы. Гл.7
(продолжение следует)
"На процессе перед военным трибуналом 4-го Украинского фронта, открытом в Харькове 15 декабря 1943 г. против немецких военнопленных - капитана Ланггельда, унтерштурмфюрера СС Ритца и унтер-офицера Рецлафа, было отмечено и тем самым окончательно введено в советскую военную пропаганду использование так называемых «душегубок немцами для уничтожения советских граждан»".
"…28 сентября 1944 г. сообщение «Чрезвычайной государственной комиссии» о концлагере Майданек «Ад Майданека», … поставило на первое место в качестве главного способа убийства массовые расстрелы, упомянув также, наряду с «душегубками», наличие «газовых камер», … официальное советское сообщение пришло к очень противоречивым выводам».
«В еженедельнике «Soviet War News», издававшемся советским посольством в Лондоне, 22 декабря 1944 г., то есть ровно за пять недель до освобождения концлагеря Аушвиц, где, якобы, погибли 5 миллионов человек, в статье ведущего советского пропагандиста Ильи Эренбурга … «… уничтожили шесть миллионов …»».
«Хотя общее число жертв, следуя сообщению советской печати от 1 марта 1945 г., должно было увеличиться еще на 5 миллионов, составив теперь в целом 11 миллионов, Эренбург писал 11 марта 1945 г., невзирая на это: «Мир теперь знает, что немцы убили шесть миллионов евреев» - утверждение, о котором мир тогда вообще еще ничего не знал».
«…в ноябре 1945 г. президент Всемирного еврейского конгресса Хаим Вейцман обескураженно замечал в своих мемуарах: «Английское правительство не захотело воспринять мнение, что в Европе были убиты шесть миллионов евреев»».
«…Гитлер среди своего ближайшего окружения говорил лишь об отправке евреев на Восток, а не о их уничтожении».
Национальный состав участников убийства царской семьи Романовых и свиты:
- руководство: Троцкий, Зиновьев, Ленин, Свердлов, Юровский, Белобородов (подписал протокол об убийстве) - евреи;
- расстрельная «команда особого назначения» ЧК: И.Эдельштейн, В.Гринфельд, Имре Надь (будущий премьер-министр во время Венгерской революции 1956 г.) - евреи; Никулин, П. Медведев, С. Ваганов - русские; А. Фишер, Э. Фекети, В. Вергаеш, Л. Горват - германо-австрийцы.
Збигнев Бжезинский: «За гитлеровские преступления все еще справедливо наказывают. Но в Советском Союзе имеются буквально тысячи бывших киллеров и бывших палачей, которые живут на официальные пенсии и, украшенные своими медалями, присутствуют на различных революционных торжествах …отчасти они еще и гордятся своими злодеяниями. Гестапо и СС были объявлены в Нюрнберге преступными организациями, … пора также объявить преступными организациями НКВД/КГБ и, возможно, КПСС».
"О злодеяниях с немецкой стороны уже появилась столь обильная, хотя и неоднородная по качеству литература и они столь детально обсуждены во всех аспектах, что в этом месте должно быть достаточно, если кратко обратиться лишь к основным методам действий, использовавшихся аппаратом рейхсфюрера СС для устранения неугодных в расово-этническом или политическом отношении на восточных территориях, - смертоносным действиям оперативных групп охранной полиции и СД, оперировавших во фронтовом тылу, и акциям уничтожения или массовой смертности в концлагерях на бывшей территории Польского государства: Треблинка, Собибор, Бельжец, Майданек, Аушвиц [Освенцим]. Аушвиц в первую очередь глубоко врезался в общественное сознание как символ нацистских зверств, хотя долгое время после войны, а также на Нюрнбергском процессе Международного военного трибунала против (немецких) «главных военных преступников» еще ни в коей мере не носил сегодняшнего символического характера. «Аушвиц не был характерен для убийства евреев», - так Стефэн Куртуа еще в 1997 г. парировал один из коварных вопросов представителя еженедельника «Цайт». Но вне всякого сомнения с названием «лагеря смерти Аушвиц» в первую очередь связывается представление о существовании газовых камер для систематического массового уничтожения человеческих жизней, и этот «индустриальный метод убийства» готов считать его единственной особенностью и Куртуа. Поскольку «Аушвиц» стал играть важную роль в советской военной пропаганде в 1945 г., эта тема настоятельно требует краткого рассмотрения в контексте данной книги.
25 ноября 1942 г. «Нью-Йорк Геральд Трибюн» после состоявшихся пресс-конференций опубликовала репортаж под заголовком: «Визе говорит, что Гитлер в 1942 г. приказал убить 4000000 евреев». Сколь бы сенсационным ни было это сообщение, пущенное в обращение президентом Американского еврейского конгресса д-ром Визе (Wise), Госдепартамент проявил к нему мало доверия, а американское правительство и сам президент Рузвельт не стали делать из него каких-либо выводов.36 Но Советский Союз, целиком поглощенный кампанией ненависти против Германии, жадно воспринял эту информацию и попытался придать ей официальный оттенок, когда наркомат иностранных дел СССР 19 декабря 1942 г. выступил с заявлением о «реализации плана гитлеровских властей по уничтожению еврейского населения на оккупированных территориях Европы».37 Некоторые американские газеты, якобы, уже в 1942 г. писали о «более чем двух миллионах евреев, уничтоженных газом», что, однако, не может быть подтверждено. Но, во всяком случае, в британской газете «The People» (воскресенье, 17 октября 1943 г.) со ссылкой на заявление Института еврейских проблем (Institute of Jewish Affairs) в США появилась невзрачная заметка, согласно которой Гитлер к этому моменту убил более 3 миллионов европейских евреев.38
Об отравляющем газе здесь еще не было речи, только об уничтожении посредством «запланированного голода, погромов, принудительного труда и депортаций». Применение отравляющего газа в целях убийства было внедрено в Советском Союзе в сознание широкой публики в связи с показательным процессом, организованным в Харькове в декабре 1943 г., первым «процессом над военными преступниками» против немцев вообще,39 когда прежние упоминания еще не возымели особого эффекта. На процессе перед военным трибуналом 4-го Украинского фронта, открытом в Харькове 15 декабря 1943 г. против немецких военнопленных - капитана Ланггельда, унтерштурмфюрера СС Ритца и унтер-офицера Рецлафа, было отмечено и тем самым окончательно введено в советскую военную пропаганду использование так называемых «душегубок немцами для уничтожения советских граждан».40 К тому же присутствовавший на процессе в качестве корреспондента советский писатель и пропагандист Толстой, член «Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков», в нескольких комментариях, предназначенных для пропаганды за рубежом, вводя в заблуждение, распространялся о том, что «душегубки» («машины смерти» - Mordwagen) внедрены по «приказу командования немецкой армии для массового уничтожения мирных жителей на оккупированной немцами территории». Предпринятая здесь попытка связать германский Вермахт с такими вещами была, конечно, абсурдна и никоим образом не соответствовала фактам. Однако «душегубки», упомянутые уже в сообщении «Чрезвычайной государственной комиссии» от 7 августа 1943 г. по Ставропольскому делу,41 все же стали теперь в пропаганде установившимся понятием. Для большего правдоподобия на этом процессе выступил в качестве свидетеля даже некий оберштурмбаннфюрер СС Хайниш, который, якобы, знал по слухам, что «смерть от газа безболезненна и гуманна».
Впредь в многочисленных сообщениях о расследованиях «Чрезвычайной государственной комиссии» существование так называемых «душегубок» считалось установленным фактом и упоминалось вновь и вновь - например, в сообщении от 23 марта 1944 г. под заголовком «Они убили 2000000 человек»,42 где (следуя, видимо, ключевому выводу, сделанному в США) сообщалось, что немцы на оккупированных территориях Советского Союза «замучили до смерти газом в “душегубках” или пытками» 2 миллиона человек, наряду с гражданскими лицами - прежде всего военнопленных. Дискуссия об этом получила новый импульс после того, как советские войска пересекли границы тогдашнего Польского генерал-губернаторства и в августе 1944 г. заняли концлагерь Майданек. Советский писатель и пропагандист Симонов, по официальному поручению посвятивший этому событию обстоятельную корреспонденцию, уже 17 августа 1944 г. утверждал в одной из своих статей, что в лагере смерти Люблин, помимо машин смерти обычного типа, с использованием «метода душегубок», названного так Эренбургом, в целях убийства были впервые использованы и стационарные газовые камеры, замаскированные под дезинфекционные.43 Об уничтожении людей газом, якобы практиковавшемся в Майданеке, Симонов распространялся подробно, однако без веских доказательств 24 августа 1944 г. в статье под заголовком «Нацистские газовые камеры», и при этом он одновременно констатировал в органичительном смысле или, во всяком случае, не исключил следующее: «Между прочим, циклон (смертоносный газ) представляет собой в действительности дезинфицирующее средство».44
Опубликованное 28 сентября 1944 г. сообщение «Чрезвычайной государственной комиссии» о концлагере Майданек «Ад Майданека»,45 не считая пыток, поставило на первое место в качестве главного способа убийства массовые расстрелы, упомянув также, наряду с «душегубками», наличие «газовых камер», которые подверглись Советами и техническому исследованию на предмет их дееспособности. Подлинным источником информации явились, похоже, показания свидетелей НКВД, и на этой основе официальное советское сообщение пришло к очень противоречивым выводам. Ведь, с одной стороны, как видно из него, убийство людей отравляющим газом являлось скорее исключением и применялось прежде всего в случае болезни и физического истощения и к тому же в относительно ограниченном объеме. Однако, с другой стороны, «Чрезвычайная государственная комиссия» предположила, что за почти трехлетний срок существования концлагеря Майданек были отравлены газом сотни тысяч человек. Это противоречие не находит объяснений, однако стоит вспомнить историка Гельмута Краусника (Krausnick), который уже в 1956 г. счел уместным упомянуть, что Майданек «не являлся лагерем для немедленного уничтожения». Вот и коммунистическая польская комиссия по расследованию военных преступлений оценила общее количество жертв Майданека в 200000.46
Еще большее значение, чем концлагерю Майданек, придавалось в советской пропаганде, разумеется, концлагерю Аушвиц. Если теперь сравнить сообщение о концлагере Аушвиц с сообщением о концлагере Майданек, то выясняется также, что расстрелы и пытки как способы убийства до конца войны играли в советской пропаганде главную роль, а уничтожение газом - лишь подчиненную. Уже в рапорте, направленном секретарю ЦК Маленкову в Москве членом Военного совета 1-го Украинского фронта генерал-лейтенантом (политработником) Крайнюковым 30 января 1945 г., через 3 дня после занятия лагеря, сказано, к примеру, только следующее: «В Аушвице, согласно предварительным показаниям узников, сотни тысяч людей были замучены до смерти, сожжены, расстреляны».47 Об уничтожении газом, которое ведь явилось бы достаточно большой сенсацией, здесь нет речи. И даже текст заключительного сообщения «Чрезвычайной государственной комиссии» об Аушвице содержит в этом отношении показательное несоответствие.48 Ведь в русской версии этого официального советского сообщения, опубликованной 7 мая в партийном органе «Правда», говорилось об убийствах путем «расстрела, голода, отравления и чудовищных истязаний», а в пропагандистском журнале «Soviet War News», изданном советским посольством в Лондоне 24 мая 1945 г., то есть в английской версии, - о «расстрелах и чудовищных пытках». Об «отравлении» здесь больше не говорится, хотя ведь Аушвицкое дело вдоволь использовалось советской пропагандой и концлагерь Аушвиц справедливо характеризовался как гораздо более страшный, чем Майданек. Правда, в сообщении «Чрезвычайной государственной комиссии» от 7 мая 1945 г. об Аушвице, по аналогии с сообщением о Майданеке, уже упоминалось наличие газовых камер в территориальной привязке к крематориям. Так, с лета 1943 г. в Аушвице имелось в целом 4 крематория, связанных с такими газовыми камерами. Однако, как ни удивительно, эти газовые камеры не находились в центре советского пропагандистского интереса. Их существование вообще предполагалось настолько мало известным, что немцы, чтобы вводить в заблуждение ни о чем не подозревавших жертв, даже могли еще выдавать их за «бани особого назначения».49
Итак, в официальном советском сообщении об Аушвице в качестве методов убийства в первую очередь приводились «расстрелы и чудовищные пытки». Правда, уничтожение газом, как и в Майданеке, упоминалось, и было даже рассчитано, что в четырех (позднее - в пяти) крематориях за все время теоретически, якобы, могло быть сожжено 5121000 трупов. Тем временем в советской пропаганде отравления газом занимали место позади вивисекций, медицинских экспериментов на живых людях и тому подобных злодеяний. И они в конечном счете, как видно из недавно опубликованных протоколов допросов «аушвицких инженеров» Прюфера, Зандера и Шульце органами НКВД в 1946 г., очевидно, затронули все же только относительно небольшие группы лиц - в каждом случае порядка нескольких сот человек. Впрочем, в сообщении от 7 мая 1945 г. идет речь об уничтожении не евреев, а граждан Советского Союза и многих других европейских государств. Результаты расследований «Чрезвычайной государственной комиссии» о Майданеке и Аушвице были представлены Международному военному трибуналу в Нюрнберге в качестве обвинительных документов Советского Союза, согласно статье 21 Лондонского устава трибунала, безоговорочно приняты в качестве официального доказательного материала правительства Советского Союза, как и результаты расследований по Катыни, и изложены обвинителем, старшим советником юстиции Смирновым на заседании 19 февраля 1946 г.50 Тем не менее, Международный военный трибунал в вопросе уничтожения газом проявил примечательную сдержанность и в обосновании приговора от 30 сентября 1946 г. лишь лаконично провозгласил: «Из них (а именно, из газовых камер с печами для сжигания трупов) некоторые действительно использовались для искоренения евреев в качестве составной части “окончательного решения” еврейской проблемы».51
Международный военный трибунал в Нюрнберге, сомнительная компетентность, состав и практика которого не являются предметом для обсуждения в данном месте, мог опереться при этом и на показания судьи СС, штурмбаннфюрера д-ра Моргена и заместителя начальника главного управления суда СС, главного судьи Верховного суда СС и полиции, оберфюрера д-ра Райнеке от 7 и 8 августа 1946 г., которые в целом считались заслуживающими доверия. Указанные судьи СС и другие в 1943-44 гг. по поручению Гиммлера производили длительные дознания в отношении комендантов и охранного персонала 7-10 концлагерей, но лишь по поводу возникшего там «беспорядка»,52 в ходе чего случайно напали на след систематических акций уничтожения. Морген в Люблине в 1943 г. узнал о наличии соответствующего «специального секретного поручения фюрера высшей степени важности» и в связи с этим в 1944 г. в Аушвице - о существовании газовых камер (замаскированных под «крупные банные заведения»), связанных с крематориями для уничтожения людей, как он выразился, в «лагере смерти Моновитц». Впрочем, то обстоятельство, что согласно этому показанию, данному под присягой, об акциях уничтожения не знали, очевидно, даже руководящие круги СС, явился для органов обвинения одной из причин, чтобы отказаться от перекрестного допроса этого свидетеля защиты, ведь огульное обвинение против всех членов СС нужно было оставить в силе любой ценой.
Проблема Аушвица во всех ее аспектах стала в наши дни в стране и за рубежом предметом интенсивных публицистических дебатов, которые в целом ведутся со знанием дела и проницательностью, хотя некоторые круги ревностно преступают допустимые рамки в политических целях. Эта дискуссия ведется не столько в «официальной» литературе, сколько в более периферийных изданиях, и она немало страдает от официально предписанных запретов на идеи и формулировки, за соблюдением которых ревностно следят политические доносчики. Правда, связанное с этим препятствие для свободного обсуждения значимой проблемы новейшей истории, сколько бы досадным оно подчас ни являлось сегодня, не может сохраниться надолго. Ведь опыт свидетельствует, что уголовно-правовые меры могут воспрепятствовать свободному историческому исследованию лишь на время. Исторические истины имеют обыкновение продолжать оказывать воздействие скрытно и, наконец, все же прокладывать себе путь. Впрочем, в отношении проблемы Аушвица речь идет вовсе не об «очевидном» факте жестокого преследования и уничтожения представителей еврейского народа, который не требует никаких дальнейших дискуссий, а исключительно об использовавшихся механизмах умерщвления и о том, сколько людей стали жертвами преследований. И в этом отношении, во всяком случае, намечаются важные выводы, так что могут стать неизбежными некоторые коррективы ходячих представлений.
Если, например, даже сегодня общее количество в 6 миллионов погибших выдается за выражение неоспоримых исторических фактов, установленной аксиомы, то возникает вопрос: когда и где вообще появилась эта 6-миллионная цифра и на чем она основана. Суды в ФРГ, которые расценивают как состав преступления и преследуют вовсе не «отрицание» данной цифры (это выражение неверно), а просто невозможность в нее поверить, проявление сомнений в ее правомерности, не в состоянии дать на него ответа, когда от них требуют объяснений.53 Это вызывает необходимость в некоторых рассуждениях.
Хотя части советской 60-й армии захватили территорию концлагеря Аушвиц 27 января 1945 г., лишь 1 марта 1945 г., если не считать некоторых неопределенных сообщений, последовало официальное советское заявление, в котором на основе сомнительных расследований утверждалось, что в этом концлагере «были уничтожены не менее 5 миллионов человек». Итак, цифра, доложенная 30 января 1945 г. генерал-лейтенантом Крайнюковым Маленкову, теперь претерпела огромное увеличение и стала настолько велика, что даже советская пропаганда сочла необходимостью ее опять несколько уменьшить. Так, в опубликованном 7 мая 1945 г. в партийном органе «Правда» сообщении «Чрезвычайной государственной комиссии» идет речь лишь о том, что в Аушвице лишились жизни «более 4 миллионов граждан». Эта 4-миллионная цифра оставалась в сфере советского господства (Советский Союз и Польская Народная Республика) неприкосновенной как установленная величина до 1990 г., хотя даже находившийся под нажимом советского «доказательного материала» (документ СССР-008) Международный военный трибунал в Нюрнберге в своем обосновании приговора в августе 1946 г. счел нужным признать лишь 3 миллиона жертв Аушвица.54 «Конфуз при определении цифры убитых в Освенциме мог бы послужить достаточным предостережением, - писал профессор экономической и социальной истории и куратор по научным вопросам мемориала Аушвиц-Биркенау Вацлав Длугоборский 4 сентября 1998 г.55 - Вскоре после окончания войны она без дальнейшего расследования была установлена советской следственной комиссией на уровне 4 миллионов. Хотя сомнения в правильности этой оценки имелись с самого начала, она стала догмой. До 1989 г. в Восточной Европе было запрещено выражать сомнения в цифре 4 миллиона убитых; в мемориале Освенцима служащим, усомнившимся в правильности этой оценки, угрожали дисциплинарными мерами.» Едва ли лучше была ситуация в ФРГ. Ведь и здесь советская пропагандистская цифра 4 миллиона считалась «очевидной» до 1990 г., хотя никто не знал, как она, собственно, была подсчитана. Сомневающиеся преследовались невежественной политической юстицией только за то, что не доверяли пропагандистским цифрам сталинизма и тем самым их «отрицали».
Тем временем, в апреле 1990 г. директор Государственного музея в Освенциме д-р Францишек Пипер, который вообще, похоже, знает больше, чем он иногда выдает, велел тайком убрать надписи на 19 памятных камнях и 19 языках, сделанные в память об убитых в Аушвице 4 миллионах евреев. Но и названная им тогда цифра в 1-1,2 миллионов просуществовала недолго и была вскоре сокращена до 800000.56 Наличие 74000 погибших жертв, причем лишь из числа «трудоспособных депортированных», подтверждается списками из «книг записей о смерти», открытых в советских архивах. Правда, они составляют лишь часть общего количества жертв, реальная величина которого, однако, остается покрытой мраком. Разница в 726000 погибших, согласно последним сообщениям, была получена путем использования «имеющихся технических данных», то есть, как и в советском сообщении от 7 мая 1945 г., добавлена к итогу, исходя из принятой пропускной способности крематориев в Аушвице. Потому и эти цифры, в конечном счете, не могли считаться доказанными. Сегодня Жан-Клод Прессак (Pressac) называет общей численностью погибших в Аушвице 631000-711000.
Правда, Международный военный трибунал в Нюрнберге, методично вводимый в заблуждение фальшивками советской «Чрезвычайной государственной комиссии», в отношении общего числа жертв еврейского народа сошелся во мнениях с советской военной пропагандой. Ведь, хотя даже главный британский обвинитель сэр Дэвид Максвелл-Файф (Maxwell-Fyfe) проявил сомнения в достоверности советских цифр, когда он 21 марта 1946 г. предположительно сказал о 3 миллионах погибших евреев,57 и хотя незадолго до этого, 3 января 1946 г., бывший гауптштурмфюрер СС Вислицени из еврейского отдела Главного управления имперской безопасности показал в Нюрнберге, что оберштурмбаннфюрер СС Эйхман (начальник подотдела в IV управлении) говорил ему в феврале 1945 г. о 4-5 миллионах,58 Международный военный трибунал в своем обосновании приговора определил число погибших евреев в 6 миллионов. Он основывался при этом на другом показании из Главного управления имперской безопасности, а именно на письменном показании под присягой (аффидевит) бывшего штурмбаннфюрера СС д-ра Хёттля (документ PS-2738 от 26 ноября 1945 г.),59 которому референт по еврейским делам Эйхман, присутствуя на совещании в Будапеште в конце августа 1944 г., «после распития барака, венгерского спиртного напитка из абрикосов», якобы, рассказал, что в целом было убито 6 миллионов евреев. Хёттль, как он сообщает, «еще до краха Германии» (то есть весной 1945 г.) «передал более подробные данные об этом одной американской службе в нейтральном зарубежье (Алену Даллесу в Швейцарии)»,60 так что объяснимо, по крайней мере, то, что эта цифра уже в сентябре 1945 г. могла курсировать в американском лагере Фрайзинг, хотя возмущенные заключенные в нее не поверили. Когда сидевший здесь Хёттль теперь еще раз повторил услышанное от Эйхмана в августе 1944 г., служба контрразведки США немедленно занесла его показание в протокол. Тем временем приведенные Эйхманом цифры, «согласно выводам исторической науки», «однозначно считаются завышенными», а сам д-р Хёттль тоже говорит сегодня о склонности Эйхмана, которого он знал с 1938 г., к преувеличениям.
Если исходить из того, что 6-миллионная цифра, которая, видимо, должна была приобрести неизгладимое историко-политическое символичное значение, дошла до сведения американцев лишь весной 1945 г., то это удивительно, во всяком случае, потому, что советская зарубежная пропаганда оперировала 6-миллионной цифрой уже за месяцы до этого. В еженедельнике «Soviet War News», издававшемся советским посольством в Лондоне, 22 декабря 1944 г., то есть ровно за пять недель до освобождения концлагеря Аушвиц, где, якобы, погибли 5 миллионов человек, в статье ведущего советского пропагандиста Ильи Эренбурга под заголовком «Помнить, помнить, помнить» (Remember, Remember, Remember) как нечто само собою разумеющееся распространяется следующее: «В захваченных ими странах и областях немцы убили всех евреев: стариков, грудных детей. Спросите пленного немца, во имя чего его соотечественники уничтожили шесть миллионов неповинных людей, он ответит: “Они евреи...”». Эта статья Эренбурга была перепечатана 4 января 1945 г., то есть за 23 дня до освобождения Аушвица, под названием «Еще раз - помнить!» (Once again - Remember!) в «Soviet War News Weekly» с дословно тем же пассажем: «Спросите пленного немца, во имя чего его соотечественники уничтожили шесть миллионов неповинных людей, он ответит: “Они евреи...”».61
Уже 5 октября 1944 г.62 Эренбург выдвинул свои тезисы в другой статье в «Soviet War News». «Они (немцы), - писал он, - и не пытались замаскировать свои деяния в Польше, где соорудили “лагеря смерти” в Майданеке, Сабибуре, Больжице и Треблинке и убили миллионы - повторяю: миллионы - безоружных людей.» Использовав соответствующее пропагандистское понятие, имеющее хождение и сегодня, он, что показательно, добавил: «Если немцы убили миллионы евреев, то тот факт, что те были евреями, важен только для “расистов”. Для человеческих существ важно, что эти жертвы были человеческими существами». Далее следовал клеветнический вывод: «Сотни тысяч (немцев) повинны в преступлениях и миллионы - в соучастии».
6-миллионная цифра, впервые точно названная Эренбургом 22 декабря 1944 г. в неприметном месте в «Soviet War News» и 4 января 1945 г. еще раз внушенная им в том же пропагандистском органе, была напечатана 15 марта 1945 г. в еще одной его статье в «Soviet War News Weekly» под заголовком «Были волками, ими и останутся» (Wolfes they were - Wolfes they remain) уже жирным шрифтом, как факт, который никто больше не может оспорить. Хотя общее число жертв, следуя сообщению советской печати от 1 марта 1945 г., должно было увеличиться еще на 5 миллионов, составив теперь в целом 11 миллионов, Эренбург писал 11 марта 1945 г., невзирая на это: «Мир теперь знает, что немцы убили шесть миллионов евреев» - утверждение, о котором мир тогда вообще еще ничего не знал.
Стереотипное повторение общей численности в 6 миллионов убитых - цифры, о которой с полной однозначностью утверждалось уже 22 декабря 1944 г., причем в предназначенном для англоязычных читателей пропагандистском органе «Soviet War News», приводит к выводу, что 6-миллионная цифра, как и аушвицкая 4-миллионная цифра от 7 мая 1945 г., являлись цифрами советской пропаганды, предназначенными для того, чтобы повлиять на общественность и прежде всего на образ мыслей в англосаксонских странах и индоктринировать их. Содержащееся в «Soviet War News» за 22 декабря 1944 г., 4 января и 15 марта 1945 г. доказательство, что именно Эренбург ввел 6-миллионную цифру в советскую военную пропаганду, имеет свое значение для научного обсуждения этого заряженного эмоциями вопроса.
Сегодня мы знаем, что сообщения о зверствах нацистов хотя и нашли доступ в западный мир, но не вызвали там безоговорочного доверия. В Великобритании, как показывает Гилберт (Gilbert), до июня 1944 г. понятие «Аушвиц» было неизвестно. Когда в это время два спасшихся беглеца, Врба и Ветцлер, сообщили об умерщвлении газом,63 им не поверили и союзники отвергли связанные с этим требования евреев. Они придерживались мнения, что еврейские организации «поддались на сознательный обманный маневр нацистов». И еще в ноябре 1945 г. президент Всемирного еврейского конгресса Хаим Вейцман обескураженно замечал в своих мемуарах: «Английское правительство не захотело воспринять мнение, что в Европе были убиты шесть миллионов евреев».64
Иоахим Гофман. Сталинская истребительная война. Планирование, осуществление, документы. Гл.7
(продолжение следует)