Дом поэтессы Аделаиды Герцык в Судаке (ул.Гагарина, № 39.)
В Судаке сохранился дом поэтессы Аделаиды Герцык и ее мужа Дмитрия Жуковского, в начале ХХ века бывший одним из центров культурной жизни восточного Крыма.Еще до революции здесь собирались видные деятели ”серебряного века” русской культуры: философы Н.Бердяев,И.Ильин,о.Сергий Булгаков, поэты В. Иванов, М. Цветаева, С. Парнок, М. Волошин.
Аделаида Казимировна Герцык (в замужестве Жуковская; 15 февраля 1874 , Александров Владимирской губернии - 25 июня 1925, Судак, Крым) - русская поэтесса Серебряного века, прозаик и переводчица.
Аделаида Герцык и ее младшая сестра, Евгения Герцык (1878-1944) принадлежат обрусевшему польскому дворянскому роду, ведущему свое родословное древо с 1551 года. Дед сестер, Антон Казимирович Лубны‑Герцык, перешел на службу к русскому царю, за участие в обороне Севастополя 1854-55 гг. получил звание генерал-майора. Отец, Казимир Антонович Лубны‑Герцык, - железнодорожник.
Аделаида Герцык получила многостороннее гуманитарное образование. Евгения с отличием окончила историко-философское отделение Высших женских курсов В.И. Герье, которые явились «первыми университетами» для женщин.
Имя Аделаиды Казимировны Герцык (1874-1925) появилось в периодической печати в самом начале века как переводчицы и автора небольших литературно - критических и мемуарных эссе, опубликованных в толстых и серьезных журналах. Самой первой публикацией было эссе о Дж. Рёскине "Религия красоты", напечатанное в журнале " Русская Библиотека" в 1899 году. В 1901 вышел ее перевод книги Рёскина "Прогулки по Флоренции. Заметки о христианском искусстве."
Известна Аделаида Казимировна и как переводчик (совместно с сестрой) самых популярных в России трудов Ницше: " Сумерки богов" и "Несвоевременные мысли" (1900 -1905 годы) Она перевела также на русский язык стихотворения Ницше, что было отмечено и критикой и публикой. С 1905 года Аделаида Казимировна сотрудничала с журналом Валерия Брюсова "Весы".
Ранние стихи Аделаиды Герцык близки к поэтике женского фольклора: заплачки, причитания, песни. Они полны религиозно-мифологических образов. Аделаида Казимировна не оставляла религиозных поисков и позднее начинает осознавать свой талант как служение Богу, чему посвящено ее стихотворение «Благослови меня служить тебе словами, - Я, кроме слов, не знаю ничего…» (1911г.). Благодаря общению с философом и богословом С.Н. Булгаковым (будущим о. Сергием) в 1915 году Аделаида принимает крещение в православной церкви.
В 1908 году Аделаида Герцык вышла замуж за Дмитрия Евгеньевича Жуковского, ученого, издателя, переводчика философской литературы. С 1905 года Дмитрий Жуковский издавал в Петербурге журнал "Вопросы Жизни" в редакции которого сотрудничали: Н.Бердяев, С.Булгаков,, Дм.Мережковский, Вяч. Иванов, А, Блок, А Белый, Ф. Сологуб. Главным делом жизни Дмитрия Жуковского - по образованию биолога! - было издание философской литературы. Им было выпущено более 20 книг, в том числе " История новой философии " Куно Фишера, труды Ницше, статьи Владимира Соловьева. Аделаида Казимировна помогала ему, деятельно и много: переводами, правкой корректур, подбором материала.Именно Дмитрий Жуковский уговорил Аделаиду Казимировну опубликовать сборник своих стихов. Сама она к своей поэзии относилась не очень серьезно...
На фото А.Герцык и Д.Жуковский.
Отец сестер Герцык, инженер-путеец Казимир Антонович Лубны-Герцык, купил дом в Судаке в 1880 году. Со временем отцовский дом семьи Герцык стал ветшать и 15 июня 1914 года Аделаида вместе с мужем Дмитрием Жуковским начали строительство в Судаке нового дома.
Евгения Герцык в одном из своих писем описывала первый день строительства: «Дмитрий сам, заинтересовавшись домом, позвал гостей, устроил угощение, и мы торжественно святили, и мы с Адей, правда, взволнованно, благословляли ее первый настоящий дом. Мы сами положили камни в 4 угла, и каждый под свой что-нибудь заветное». В третьем номере журнала «Северные записки» за 1915 год были опубликованы стихи Аделаиды Герцык, посвященные строительству дома:
…Люблю пойти я утром на работу,
Смотреть, как медленно растет мой дом.
Мне запах дегтя радостно знаком,
И на рабочих лицах капли пота…
Присевши у ограды, Я думаю, как нужен нам приют,
Чтоб схоронить в нем найденные клады,
И каясь, и страшась земных уныний,
Уйти самой в далекие пустыни.
Первая значительная стихотворная публикация поэтессы появилась в 1907 году в крупном альманахе символистов "Цветник Ор. Кошница первая" и встретили восторженный отклик в кругу поэтов - символистов, да и не только. Поэтессу называли полушутя - полусерьезно: "сивиллой, пророчицей, вещуньей - так много было в стихах мистически - сказочных мотивов, предсказаний, предчувствий:
Развязались чары страданья,
Утолилась мукой земля.
Наступили часы молчанья,
И прощанья, и забытья.
Отстоялось крепкое зелье,
Не туманит полуденный зной,
Закипает со дна веселье
Золотистой, нежной струей.
Строился дом долго. Поселились в своем гнезде Герцык - Жуковские лишь в 1916-ом уже с сыновьями Даниилом (1909-1938) и Никитой (1913-1995), а безвыездно жили в нем с 1917 по 1922 год. В те годы дом Герцык был центром культурной жизни Судака. В доме очень часто проходили творческие встречи.
Слева направо: А.Герцык, Н.Бердяев, Л.Герцык-Жуковская, Е.Герцык, М. Волошин, Л.Бердяева.
Однако Аделаиде и Дмитрию недолго удалось прожить в своем новом доме. Когда осенью 1920-го года в Крыму окончательно установилась советская власть, начались репрессии по отношению к местным жителям, имевшим свои дома.
Смиренно шла сквозь все обряды жизни:
Хозяйство, брак, детей и нищету.
События житейских повечерий-
(Черёд родин, болезней и смертей)-
В её душе отображались снами-
Сигналами иного бытия...
/Максимилиан Волошин./
А Герцык с детьми Даниилом и Никитой. Судак, начало 1920-х гг.
В январе 1921 г. поэтесса была арестована и провела три недели в сыром холодном подвале в Судаке вместе с другими заключенными. Виденное и пережитое за эти дни Аделаида Герцык выразила в пронзительных «Подвальных очерках». Там она создала цикл стихотворений «Подвальные». Как пишет Борис Зайцев в статье об Аделаиде, ей повезло: "...попался молодой следователь, любитель поэзии. Он заствил на допросе Аделаиду Герцык записать ему ее "Подвальные стихи" и попросил сделать надпись, что она посвящает их ему, и отпустил домой".
Нас заточили в каменный склеп.
Безжалостны судьи. Стражник свиреп.
Медленно тянутся ночи и дни,
Тревожно мигают души-огни;
То погасают, и гуще мгла,
Недвижною грудой лежат тела.
Страдания и потери утвердили Аделаиду Герцык в вере в Бога, в устремленности к Нему и жажде встречи с Ним.
Я заточил тебя в темнице.
Не люди - Я,
Дабы познала ты в гробнице,
Кто твой Судья.
Я уловил тебя сетями
Средь мутных вод,
Чтоб вспомнить долгими ночами,
Чем дух живет.
Лишь здесь, в могиле предрассветной,
Твой ум постиг,
Как часто пред тобой и тщетно
Вставал Мой Лик.
Здесь тише плоть, душа страдальней,
Но в ней - покой.
И твой Отец, который втайне, --
Он здесь с тобой.
Так чей-то голос в сердце прозвучал.
Как сладостен в темнице плен мой стал.
/6-21 января 1921, Судак/
После революции в Судаке голод, и Дмитрий Жуковский переезжает в Симферополь, где работал его старый знакомый профессор Александр Гаврилович Гурвич, благодаря которому Дмитрий Евгеньевич сумел получить скромное место ассистента при кафедре биофизики Крымского университета им. М.В.Фрунзе. Вслед за ним перебирается в центр Крыма Аделаида Казимировна с детьми.
После отъезда Жуковских в Симферополь в 1922 году в их доме остались сестра Аделаиды Евгения, мачеха сестер, жена брата, прикованная к постели, и маленькая племянница. В 1924 году старый дом был «отнят и разрушен», началось «уплотнение» в имении Жуковских, а весной 1925-го «Адин дом» был полностью национализирован.
22 марта 1925 г. Аделаида Герцык напишет М.Б. Гершензон из Симферополя: «Наш судакский дом, где жили все мои, окончательно отнят, в нем устроят какое-то учреждение, и все мои - старые, малые и больные - останутся без крова. И для нас Судак стал недоступен, т.к. нанимать помещение мы не в состоянии».
Но все-таки в последнее лето своей жизни в 1925 году Аделаида Герцык побывала в Судаке, где попала в больницу, и родные забрали ее домой перед смертью. Похоронена на Судакском кладбище, которое в 80-е годы полностью снесено.
На моей могиле цветы не растут,
Под моим окном соловьи не поют.
И курган в степи, где мой клад зарыт,
Грозовою тучею смыт...
Аделаида Герцык
Лгать не могла. Но правды никогда
Из уст её не приходилось слышать -
Захватанной, публичной, тусклой правды,
Которой одурманен человек.
В её речах суровая основа
Житейской поскони преображалась
В священную, мерцающую ткань -
Покров Изиды. Под её ногами
Цвели, как луг, побегами мистерий
Паркеты зал и камни мостовых.
Действительность бесследно истлевала
Под пальцами рассеянной руки.
Ей грамота мешала с детства книге
И обедняла щедрый смысл письмен.
А физики напрасные законы
Лишали власти таинства игры.
Своих стихов прерывистые строки,
Свистящие, как шелест древних трав,
Она шептала с вещим напряженьем,
Как заговор от сглаза и огня.
Слепая - здесь, физически - глухая, -
Юродивая, старица, дитя, -
Смиренно шла сквозь все обряды жизни:
Хозяйство, брак, детей и нищету.
События житейских повечерий -
(Черёд родин, болезней и смертей) -
В душе её отображались снами -
Сигналами иного бытия.
Когда ж вся жизнь ощерилась годами
Расстрелов, голода, усобиц и вражды,
Она, с доверьем подавая руку,
Пошла за ней на рынок и в тюрьму.
И, нищенствуя долу, литургию
На небе слышала и поняла,
Что хлеб - воистину есть плоть Христова,
Что кровь и скорбь - воистину вино.
И смерть пришла, и смерти не узнала:
Вдруг растворилась в сумраке долин,
В молчании полынных плоскогорий,
В седых камнях Сугдейской старины.
/Максимилиан Волошин, 10 февраля 1929, Коктебель/
"У меня давно - давно, еще в Москве было о ней чувство, что она не знает греха, стоит не выше его, но как - то вне. И в этом была ее сила, мудрость, очарование, незлобивость, вдохновенность. Где я найду слова, чтобы возблагодарить ее за все, что она мне давала в эти долгие годы - сочувствие, понимание, вдохновение и не только мне, но всем, с кем соприкасалась?! Не знаю даже, не могу себе представить, что были слепцы, ее не заметившие, а заметить ее, это значило ее полюбить, осияться ее светом.
Видел я ее в последний раз в Симферополе, в двадцатом году. Она сильно изменилась, состарилась, но внутренний свет ее оставался все тот же, только светил еще чище и ярче. Она провожала меня на почту, я как - то знал, что вижу ее в последний раз, что в этом мире не увидимся. Ее письма всегда были радостью, утешением, светом. Чем больше для меня самого раскрывались на моем пути глубины сердца, тем лучезарнее виделся ее образ. В ней я любил все: и голос, и глухоту, взгляд, особую дикцию. Прежде я больше всего любил ее творчество, затем для меня нужна и важна была она сама с дивным неиссякаемым творчеством жизни, гениальностью сердца".
(С. Н. Булгаков. Из письма Евгении Герцык. 1925 год. Париж)
Аделаида Казимировна Герцык (в замужестве Жуковская; 15 февраля 1874 , Александров Владимирской губернии - 25 июня 1925, Судак, Крым) - русская поэтесса Серебряного века, прозаик и переводчица.
Аделаида Герцык и ее младшая сестра, Евгения Герцык (1878-1944) принадлежат обрусевшему польскому дворянскому роду, ведущему свое родословное древо с 1551 года. Дед сестер, Антон Казимирович Лубны‑Герцык, перешел на службу к русскому царю, за участие в обороне Севастополя 1854-55 гг. получил звание генерал-майора. Отец, Казимир Антонович Лубны‑Герцык, - железнодорожник.
Аделаида Герцык получила многостороннее гуманитарное образование. Евгения с отличием окончила историко-философское отделение Высших женских курсов В.И. Герье, которые явились «первыми университетами» для женщин.
Имя Аделаиды Казимировны Герцык (1874-1925) появилось в периодической печати в самом начале века как переводчицы и автора небольших литературно - критических и мемуарных эссе, опубликованных в толстых и серьезных журналах. Самой первой публикацией было эссе о Дж. Рёскине "Религия красоты", напечатанное в журнале " Русская Библиотека" в 1899 году. В 1901 вышел ее перевод книги Рёскина "Прогулки по Флоренции. Заметки о христианском искусстве."
Известна Аделаида Казимировна и как переводчик (совместно с сестрой) самых популярных в России трудов Ницше: " Сумерки богов" и "Несвоевременные мысли" (1900 -1905 годы) Она перевела также на русский язык стихотворения Ницше, что было отмечено и критикой и публикой. С 1905 года Аделаида Казимировна сотрудничала с журналом Валерия Брюсова "Весы".
Ранние стихи Аделаиды Герцык близки к поэтике женского фольклора: заплачки, причитания, песни. Они полны религиозно-мифологических образов. Аделаида Казимировна не оставляла религиозных поисков и позднее начинает осознавать свой талант как служение Богу, чему посвящено ее стихотворение «Благослови меня служить тебе словами, - Я, кроме слов, не знаю ничего…» (1911г.). Благодаря общению с философом и богословом С.Н. Булгаковым (будущим о. Сергием) в 1915 году Аделаида принимает крещение в православной церкви.
В 1908 году Аделаида Герцык вышла замуж за Дмитрия Евгеньевича Жуковского, ученого, издателя, переводчика философской литературы. С 1905 года Дмитрий Жуковский издавал в Петербурге журнал "Вопросы Жизни" в редакции которого сотрудничали: Н.Бердяев, С.Булгаков,, Дм.Мережковский, Вяч. Иванов, А, Блок, А Белый, Ф. Сологуб. Главным делом жизни Дмитрия Жуковского - по образованию биолога! - было издание философской литературы. Им было выпущено более 20 книг, в том числе " История новой философии " Куно Фишера, труды Ницше, статьи Владимира Соловьева. Аделаида Казимировна помогала ему, деятельно и много: переводами, правкой корректур, подбором материала.Именно Дмитрий Жуковский уговорил Аделаиду Казимировну опубликовать сборник своих стихов. Сама она к своей поэзии относилась не очень серьезно...
На фото А.Герцык и Д.Жуковский.
Отец сестер Герцык, инженер-путеец Казимир Антонович Лубны-Герцык, купил дом в Судаке в 1880 году. Со временем отцовский дом семьи Герцык стал ветшать и 15 июня 1914 года Аделаида вместе с мужем Дмитрием Жуковским начали строительство в Судаке нового дома.
Евгения Герцык в одном из своих писем описывала первый день строительства: «Дмитрий сам, заинтересовавшись домом, позвал гостей, устроил угощение, и мы торжественно святили, и мы с Адей, правда, взволнованно, благословляли ее первый настоящий дом. Мы сами положили камни в 4 угла, и каждый под свой что-нибудь заветное». В третьем номере журнала «Северные записки» за 1915 год были опубликованы стихи Аделаиды Герцык, посвященные строительству дома:
…Люблю пойти я утром на работу,
Смотреть, как медленно растет мой дом.
Мне запах дегтя радостно знаком,
И на рабочих лицах капли пота…
Присевши у ограды, Я думаю, как нужен нам приют,
Чтоб схоронить в нем найденные клады,
И каясь, и страшась земных уныний,
Уйти самой в далекие пустыни.
Первая значительная стихотворная публикация поэтессы появилась в 1907 году в крупном альманахе символистов "Цветник Ор. Кошница первая" и встретили восторженный отклик в кругу поэтов - символистов, да и не только. Поэтессу называли полушутя - полусерьезно: "сивиллой, пророчицей, вещуньей - так много было в стихах мистически - сказочных мотивов, предсказаний, предчувствий:
Развязались чары страданья,
Утолилась мукой земля.
Наступили часы молчанья,
И прощанья, и забытья.
Отстоялось крепкое зелье,
Не туманит полуденный зной,
Закипает со дна веселье
Золотистой, нежной струей.
Строился дом долго. Поселились в своем гнезде Герцык - Жуковские лишь в 1916-ом уже с сыновьями Даниилом (1909-1938) и Никитой (1913-1995), а безвыездно жили в нем с 1917 по 1922 год. В те годы дом Герцык был центром культурной жизни Судака. В доме очень часто проходили творческие встречи.
Слева направо: А.Герцык, Н.Бердяев, Л.Герцык-Жуковская, Е.Герцык, М. Волошин, Л.Бердяева.
Однако Аделаиде и Дмитрию недолго удалось прожить в своем новом доме. Когда осенью 1920-го года в Крыму окончательно установилась советская власть, начались репрессии по отношению к местным жителям, имевшим свои дома.
Смиренно шла сквозь все обряды жизни:
Хозяйство, брак, детей и нищету.
События житейских повечерий-
(Черёд родин, болезней и смертей)-
В её душе отображались снами-
Сигналами иного бытия...
/Максимилиан Волошин./
А Герцык с детьми Даниилом и Никитой. Судак, начало 1920-х гг.
В январе 1921 г. поэтесса была арестована и провела три недели в сыром холодном подвале в Судаке вместе с другими заключенными. Виденное и пережитое за эти дни Аделаида Герцык выразила в пронзительных «Подвальных очерках». Там она создала цикл стихотворений «Подвальные». Как пишет Борис Зайцев в статье об Аделаиде, ей повезло: "...попался молодой следователь, любитель поэзии. Он заствил на допросе Аделаиду Герцык записать ему ее "Подвальные стихи" и попросил сделать надпись, что она посвящает их ему, и отпустил домой".
Нас заточили в каменный склеп.
Безжалостны судьи. Стражник свиреп.
Медленно тянутся ночи и дни,
Тревожно мигают души-огни;
То погасают, и гуще мгла,
Недвижною грудой лежат тела.
Страдания и потери утвердили Аделаиду Герцык в вере в Бога, в устремленности к Нему и жажде встречи с Ним.
Я заточил тебя в темнице.
Не люди - Я,
Дабы познала ты в гробнице,
Кто твой Судья.
Я уловил тебя сетями
Средь мутных вод,
Чтоб вспомнить долгими ночами,
Чем дух живет.
Лишь здесь, в могиле предрассветной,
Твой ум постиг,
Как часто пред тобой и тщетно
Вставал Мой Лик.
Здесь тише плоть, душа страдальней,
Но в ней - покой.
И твой Отец, который втайне, --
Он здесь с тобой.
Так чей-то голос в сердце прозвучал.
Как сладостен в темнице плен мой стал.
/6-21 января 1921, Судак/
После революции в Судаке голод, и Дмитрий Жуковский переезжает в Симферополь, где работал его старый знакомый профессор Александр Гаврилович Гурвич, благодаря которому Дмитрий Евгеньевич сумел получить скромное место ассистента при кафедре биофизики Крымского университета им. М.В.Фрунзе. Вслед за ним перебирается в центр Крыма Аделаида Казимировна с детьми.
После отъезда Жуковских в Симферополь в 1922 году в их доме остались сестра Аделаиды Евгения, мачеха сестер, жена брата, прикованная к постели, и маленькая племянница. В 1924 году старый дом был «отнят и разрушен», началось «уплотнение» в имении Жуковских, а весной 1925-го «Адин дом» был полностью национализирован.
22 марта 1925 г. Аделаида Герцык напишет М.Б. Гершензон из Симферополя: «Наш судакский дом, где жили все мои, окончательно отнят, в нем устроят какое-то учреждение, и все мои - старые, малые и больные - останутся без крова. И для нас Судак стал недоступен, т.к. нанимать помещение мы не в состоянии».
Но все-таки в последнее лето своей жизни в 1925 году Аделаида Герцык побывала в Судаке, где попала в больницу, и родные забрали ее домой перед смертью. Похоронена на Судакском кладбище, которое в 80-е годы полностью снесено.
На моей могиле цветы не растут,
Под моим окном соловьи не поют.
И курган в степи, где мой клад зарыт,
Грозовою тучею смыт...
Аделаида Герцык
Лгать не могла. Но правды никогда
Из уст её не приходилось слышать -
Захватанной, публичной, тусклой правды,
Которой одурманен человек.
В её речах суровая основа
Житейской поскони преображалась
В священную, мерцающую ткань -
Покров Изиды. Под её ногами
Цвели, как луг, побегами мистерий
Паркеты зал и камни мостовых.
Действительность бесследно истлевала
Под пальцами рассеянной руки.
Ей грамота мешала с детства книге
И обедняла щедрый смысл письмен.
А физики напрасные законы
Лишали власти таинства игры.
Своих стихов прерывистые строки,
Свистящие, как шелест древних трав,
Она шептала с вещим напряженьем,
Как заговор от сглаза и огня.
Слепая - здесь, физически - глухая, -
Юродивая, старица, дитя, -
Смиренно шла сквозь все обряды жизни:
Хозяйство, брак, детей и нищету.
События житейских повечерий -
(Черёд родин, болезней и смертей) -
В душе её отображались снами -
Сигналами иного бытия.
Когда ж вся жизнь ощерилась годами
Расстрелов, голода, усобиц и вражды,
Она, с доверьем подавая руку,
Пошла за ней на рынок и в тюрьму.
И, нищенствуя долу, литургию
На небе слышала и поняла,
Что хлеб - воистину есть плоть Христова,
Что кровь и скорбь - воистину вино.
И смерть пришла, и смерти не узнала:
Вдруг растворилась в сумраке долин,
В молчании полынных плоскогорий,
В седых камнях Сугдейской старины.
/Максимилиан Волошин, 10 февраля 1929, Коктебель/
"У меня давно - давно, еще в Москве было о ней чувство, что она не знает греха, стоит не выше его, но как - то вне. И в этом была ее сила, мудрость, очарование, незлобивость, вдохновенность. Где я найду слова, чтобы возблагодарить ее за все, что она мне давала в эти долгие годы - сочувствие, понимание, вдохновение и не только мне, но всем, с кем соприкасалась?! Не знаю даже, не могу себе представить, что были слепцы, ее не заметившие, а заметить ее, это значило ее полюбить, осияться ее светом.
Видел я ее в последний раз в Симферополе, в двадцатом году. Она сильно изменилась, состарилась, но внутренний свет ее оставался все тот же, только светил еще чище и ярче. Она провожала меня на почту, я как - то знал, что вижу ее в последний раз, что в этом мире не увидимся. Ее письма всегда были радостью, утешением, светом. Чем больше для меня самого раскрывались на моем пути глубины сердца, тем лучезарнее виделся ее образ. В ней я любил все: и голос, и глухоту, взгляд, особую дикцию. Прежде я больше всего любил ее творчество, затем для меня нужна и важна была она сама с дивным неиссякаемым творчеством жизни, гениальностью сердца".
(С. Н. Булгаков. Из письма Евгении Герцык. 1925 год. Париж)