Помогите мне, я страшно богат, или как спастись от миллионов!
В нашей истории есть все: и крепкий рубль, и золото, много золота, уверенно подкрепляющего этот рубль, и бешеные миллионы, и скромная копейка милостыни. Зависть, предательство, обвинения в безумии и помощь, пришедшая нежданно...
А еще в этой удивительной истории есть чудеса: деньги, много денег, слишком много, так, что они не кончаются, как бы ни старались от них избавиться. И неподкупное правосудие, для которого мнение градоначальника, мечтающего наложить лапу на чужие миллионы, ничто, по сравнению с беспристрастным расследованием сенатора. И необычный череп в костнице - особом хранилище для черепов при монастырях - череп золотисто-янтарного цвета, что, по многовековому опыту монахов со Святой горы Афон, является признаком действия Божьей благодати. Есть в этой истории и тайны. Тайна особого свойства милостыни: "Ничто так не уподобляет человека Богу, как благотворение". Тайна духовного закона: "Не оскудеет рука дающего". Тайна сердца человеческого, способного разбить дьявольские оковы власти золотого тельца. Все есть в этой истории. Нет там, Иван, долларов. В то время, а дело было в 1894 г., в России плевали на зеленые фантики. Итак, прильнем к архивам. Путеводителем для нас будут труды Т. Шороховой.
В 1916 г. в руки историка М.К. Соколовского попали документы сыскной полиции, предназначенные к уничтожению. "Среди тысяч дел одно было из ряда вон выходящим - пишет взволнованный историк, - дело, вызванное миллионами известного золотопромышленника Иннокентия Михайловича Сибирякова (1860-1901).
Щедрою рукою, полными пригоршнями сыпал он золото на помощь просителям, на культурные цели и тем родил сомнение в нормальности своих умственных способностей. Находился он еще в полном расцвете сил - ему было 33 года, окружен он был миллионами, можно сказать, купался в них и... познал всю тщету денег. Отказывая лично себе, он поселился в маленькой квартирке и стал раздавать крупными кушами деньги направо и налево. Конечно, это было своеобразно. Общество не удивлялось бы, если бы он преподносил жемчуг и бриллианты сомнительным певичкам, если бы он строил себе дворцы, накупал картин,.. или в пьяном виде разбивал зеркала, чтобы вызвать хриплый хохот арфянок, - все это было бы обычно. Но Сибиряков отошел от этого и, побуждаемый душевными склонностями, проводил в жизнь правило "просящему дай"!" Все это, конечно, изумляло, но само по себе не давало повода для обвинения в безумии - благотворительность в конце XIX в. не была какой-то невидалью. Предлогов для обвинения И.М. Сибирякова в невменяемости нашлось два: "разбитие бюста Мефистофеля, изображавшего торжествующего дьявола (копия статуи М. Антокольского)" и случай в Знаменской церкви (г. Петербург). К "разбитию бюста" мы еще вернемся, а пока о милостыне в храме.
Как-то зайдя в Знаменскую церковь, Иннокентий Михайлович подал стоявшей на паперти монахине серебряный рубль - сумму значительную. Монахиня, вероятно, перед тем молившаяся о помощи и наверняка не привыкшая к подобной щедрости, тут же, на глазах у Сибирякова, упала на колени перед иконой и стала громко благодарить Бога за милость. Сибиряков растрогался, спросил у монахини, на какую обитель она собирает пожертвования и где ее можно найти. Назавтра он пришел к новой знакомой и передал ей в пользу Угличского Богоявленского монастыря все свободные деньги - 147 тыс. рублей!
Монахиня пришла в ужас от огромности суммы и сочла за благо после ухода необычного дарителя заявить о произошедшем в полицию. Полиция опечатала имущество Сибирякова и обязала его пройти оскорбительную процедуру освидетельствования психического здоровья. Результаты экспертизы предавались публичной огласке.
Когда на Сибирякова шел сбор компромата, к нему в дом, в дом, опечатанный полицией, явился незнакомец - иеромонах Алексий (Осколков). Пришел о. Алексий за помощью: задумал он строить монастырь на Дальнем Востоке, но, как оказалось, в поддержке остро нуждался сам благотворитель. "Начав повествование о посещении его докторами, экспертами и полицией, и как стараются его смутить, вызвать на неприятный спор, доказать во всем его неправость, ошибочность, ума не здравость, со слезами говорил Иннокентий Михайлович: "Что сделал я им? Разве это не моя собственность? Ведь я не разбойникам раздаю и ко славе Божией жертвую!"
Убедившись в здравости рассуждений Сибирякова, о. Алексий начал действовать и стал "энергичным ходатаем Сибирякова об избавлении его от преследований Валя (градоначальника)". 13 июня 1894 г. И.М. Сибирякова освидетельствовало губернское правление и большинством голосов признало его здоровым. Решение не удовлетворило градоначальника Валя. Он добивается вторичного освидетельствования. Большинством голосов и тут Сибиряков признается здоровым. "Особое мнение" высказал на этом заседании сенатор Лихачев. Четко и беспристрастно разбивает Лихачев доводы, которые приводились в пользу сумасшествия Сибирякова. "Раз у Сибирякова 220 тыс. ежегодного дохода и 10 млн состояния, - говорит Лихачев в своем защитном слове, - то к его расходам нельзя применять обыкновенную мерку. Для его необычных доходов и расходы необычные. Он пожертвовал крупный капитал в фонд сибирских рабочих, так как именно их труду обязан своим огромным состоянием; он пожертвовал монахине 147 тыс. на церковь, так как считал эту сумму потерянной и ему возвращенной случайно и сверх ожидания; он подарил художнику 28 тыс., так как тот желал устроить фотогалерею и не имел никаких денег. Все выдачи Сибирякова, - замечает Лихачев, - более или менее соразмерны с потребностями и нуждами лиц, кому были назначены". Разбитие же бюста Мефистофеля, изображавшего торжествующего дьявола, вполне объяснимо со стороны глубоко убежденного христианина. "Выросши в богатой купеческой семье, где редко встречал отказ в исполнении своих желаний, Сибиряков рано начал самостоятельную, вполне свободную, независимую жизнь обеспеченного человека. Окончив образование, он, свободный от обязательного, ради средств к жизни, труда, увлекается химией и занимается ею со страстью. Потом он бросает химию и принимается с таким же жаром изучать анатомию. Но скоро он бросает и анатомию, перестает читать что-либо, кроме Евангелия, зачитывается и увлекается им, с увлечением и страстью старается проводить в жизнь христианские чувства любви и помощи ближнему. Может быть, и полоса религиозности минует. Но он здоров..." - заключает сенатор.
Итак, Сибирякова дважды признают здоровым, однако градоначальник Валь не успокаивается и пишет на него донос министру внутренних дел, лживо намекая уже на политическую неблагонадежность Сибирякова. Однако министр, разобравшись в деле, предписывает тотчас же вернуть "все капиталы Сибирякова ему по принадлежности". Подводя итог этой удивительной истории, сообщу еще три факта - информацию к размышлению для вдумчивого читателя.
1). Получив после смерти отца наследство в размере около 900 тыс. рублей, постоянно и щедро занимаясь благотворительностью, Иннокентий Сибиряков при уходе из мира имел состояние в десять миллионов!
2). "Как человек пуст в своей жизни, как ничтожны его потребности, обусловленные одной наживой. Как жадно все человечество в своем стремлении к богатству!.. Но что оно нам приносит? Одно грустное разочарование. Вот я - миллионер, мое "счастье" должно быть закончено. Но счастлив ли я? Нет. Все мое богатство в сравнении с тем, чего жаждет моя душа, есть ничто, пыль, прах".
3). В 1898 году Иннокентий Сибиряков был пострижен на Афоне в мантию с именем Иоанн в честь Иоанна Предтечи, а через год - в схиму с возвращением ему имени Иннокентий с тем же небесным покровителем. Неоднократно схимнику Иннокентию предлагали рукоположение, но он отказался, считая себя недостойным священного сана,и последние пять лет его жизни были годами духовного подвига.
Через три года после кончины схимонаха Иннокентия, по афонской традиции, его мощи были вскрыты и обнаружилось, что кость его черепа приобрела медово-янтарный цвет - признак святости!
А в том, что такое преображение состоялось, у афонских иноков сомнений нет. По афонскому обычаю сохранять главы умерших на Афоне иноков и паломников, в костнице Свято-Андреевского скита хранится на почетном месте рядом с главами основателей скита и глава схимонаха Иннокентия. Она имеет янтарно-медовый цвет, что по афонскому преданию говорит об особой посмертной участи ее обладателя: считается, что владелец такой главы не только спас свою душу, но и особо угодил Богу.
А еще в этой удивительной истории есть чудеса: деньги, много денег, слишком много, так, что они не кончаются, как бы ни старались от них избавиться. И неподкупное правосудие, для которого мнение градоначальника, мечтающего наложить лапу на чужие миллионы, ничто, по сравнению с беспристрастным расследованием сенатора. И необычный череп в костнице - особом хранилище для черепов при монастырях - череп золотисто-янтарного цвета, что, по многовековому опыту монахов со Святой горы Афон, является признаком действия Божьей благодати. Есть в этой истории и тайны. Тайна особого свойства милостыни: "Ничто так не уподобляет человека Богу, как благотворение". Тайна духовного закона: "Не оскудеет рука дающего". Тайна сердца человеческого, способного разбить дьявольские оковы власти золотого тельца. Все есть в этой истории. Нет там, Иван, долларов. В то время, а дело было в 1894 г., в России плевали на зеленые фантики. Итак, прильнем к архивам. Путеводителем для нас будут труды Т. Шороховой.
В 1916 г. в руки историка М.К. Соколовского попали документы сыскной полиции, предназначенные к уничтожению. "Среди тысяч дел одно было из ряда вон выходящим - пишет взволнованный историк, - дело, вызванное миллионами известного золотопромышленника Иннокентия Михайловича Сибирякова (1860-1901).
Щедрою рукою, полными пригоршнями сыпал он золото на помощь просителям, на культурные цели и тем родил сомнение в нормальности своих умственных способностей. Находился он еще в полном расцвете сил - ему было 33 года, окружен он был миллионами, можно сказать, купался в них и... познал всю тщету денег. Отказывая лично себе, он поселился в маленькой квартирке и стал раздавать крупными кушами деньги направо и налево. Конечно, это было своеобразно. Общество не удивлялось бы, если бы он преподносил жемчуг и бриллианты сомнительным певичкам, если бы он строил себе дворцы, накупал картин,.. или в пьяном виде разбивал зеркала, чтобы вызвать хриплый хохот арфянок, - все это было бы обычно. Но Сибиряков отошел от этого и, побуждаемый душевными склонностями, проводил в жизнь правило "просящему дай"!" Все это, конечно, изумляло, но само по себе не давало повода для обвинения в безумии - благотворительность в конце XIX в. не была какой-то невидалью. Предлогов для обвинения И.М. Сибирякова в невменяемости нашлось два: "разбитие бюста Мефистофеля, изображавшего торжествующего дьявола (копия статуи М. Антокольского)" и случай в Знаменской церкви (г. Петербург). К "разбитию бюста" мы еще вернемся, а пока о милостыне в храме.
Как-то зайдя в Знаменскую церковь, Иннокентий Михайлович подал стоявшей на паперти монахине серебряный рубль - сумму значительную. Монахиня, вероятно, перед тем молившаяся о помощи и наверняка не привыкшая к подобной щедрости, тут же, на глазах у Сибирякова, упала на колени перед иконой и стала громко благодарить Бога за милость. Сибиряков растрогался, спросил у монахини, на какую обитель она собирает пожертвования и где ее можно найти. Назавтра он пришел к новой знакомой и передал ей в пользу Угличского Богоявленского монастыря все свободные деньги - 147 тыс. рублей!
Монахиня пришла в ужас от огромности суммы и сочла за благо после ухода необычного дарителя заявить о произошедшем в полицию. Полиция опечатала имущество Сибирякова и обязала его пройти оскорбительную процедуру освидетельствования психического здоровья. Результаты экспертизы предавались публичной огласке.
Когда на Сибирякова шел сбор компромата, к нему в дом, в дом, опечатанный полицией, явился незнакомец - иеромонах Алексий (Осколков). Пришел о. Алексий за помощью: задумал он строить монастырь на Дальнем Востоке, но, как оказалось, в поддержке остро нуждался сам благотворитель. "Начав повествование о посещении его докторами, экспертами и полицией, и как стараются его смутить, вызвать на неприятный спор, доказать во всем его неправость, ошибочность, ума не здравость, со слезами говорил Иннокентий Михайлович: "Что сделал я им? Разве это не моя собственность? Ведь я не разбойникам раздаю и ко славе Божией жертвую!"
Убедившись в здравости рассуждений Сибирякова, о. Алексий начал действовать и стал "энергичным ходатаем Сибирякова об избавлении его от преследований Валя (градоначальника)". 13 июня 1894 г. И.М. Сибирякова освидетельствовало губернское правление и большинством голосов признало его здоровым. Решение не удовлетворило градоначальника Валя. Он добивается вторичного освидетельствования. Большинством голосов и тут Сибиряков признается здоровым. "Особое мнение" высказал на этом заседании сенатор Лихачев. Четко и беспристрастно разбивает Лихачев доводы, которые приводились в пользу сумасшествия Сибирякова. "Раз у Сибирякова 220 тыс. ежегодного дохода и 10 млн состояния, - говорит Лихачев в своем защитном слове, - то к его расходам нельзя применять обыкновенную мерку. Для его необычных доходов и расходы необычные. Он пожертвовал крупный капитал в фонд сибирских рабочих, так как именно их труду обязан своим огромным состоянием; он пожертвовал монахине 147 тыс. на церковь, так как считал эту сумму потерянной и ему возвращенной случайно и сверх ожидания; он подарил художнику 28 тыс., так как тот желал устроить фотогалерею и не имел никаких денег. Все выдачи Сибирякова, - замечает Лихачев, - более или менее соразмерны с потребностями и нуждами лиц, кому были назначены". Разбитие же бюста Мефистофеля, изображавшего торжествующего дьявола, вполне объяснимо со стороны глубоко убежденного христианина. "Выросши в богатой купеческой семье, где редко встречал отказ в исполнении своих желаний, Сибиряков рано начал самостоятельную, вполне свободную, независимую жизнь обеспеченного человека. Окончив образование, он, свободный от обязательного, ради средств к жизни, труда, увлекается химией и занимается ею со страстью. Потом он бросает химию и принимается с таким же жаром изучать анатомию. Но скоро он бросает и анатомию, перестает читать что-либо, кроме Евангелия, зачитывается и увлекается им, с увлечением и страстью старается проводить в жизнь христианские чувства любви и помощи ближнему. Может быть, и полоса религиозности минует. Но он здоров..." - заключает сенатор.
Итак, Сибирякова дважды признают здоровым, однако градоначальник Валь не успокаивается и пишет на него донос министру внутренних дел, лживо намекая уже на политическую неблагонадежность Сибирякова. Однако министр, разобравшись в деле, предписывает тотчас же вернуть "все капиталы Сибирякова ему по принадлежности". Подводя итог этой удивительной истории, сообщу еще три факта - информацию к размышлению для вдумчивого читателя.
1). Получив после смерти отца наследство в размере около 900 тыс. рублей, постоянно и щедро занимаясь благотворительностью, Иннокентий Сибиряков при уходе из мира имел состояние в десять миллионов!
2). "Как человек пуст в своей жизни, как ничтожны его потребности, обусловленные одной наживой. Как жадно все человечество в своем стремлении к богатству!.. Но что оно нам приносит? Одно грустное разочарование. Вот я - миллионер, мое "счастье" должно быть закончено. Но счастлив ли я? Нет. Все мое богатство в сравнении с тем, чего жаждет моя душа, есть ничто, пыль, прах".
3). В 1898 году Иннокентий Сибиряков был пострижен на Афоне в мантию с именем Иоанн в честь Иоанна Предтечи, а через год - в схиму с возвращением ему имени Иннокентий с тем же небесным покровителем. Неоднократно схимнику Иннокентию предлагали рукоположение, но он отказался, считая себя недостойным священного сана,и последние пять лет его жизни были годами духовного подвига.
Через три года после кончины схимонаха Иннокентия, по афонской традиции, его мощи были вскрыты и обнаружилось, что кость его черепа приобрела медово-янтарный цвет - признак святости!
А в том, что такое преображение состоялось, у афонских иноков сомнений нет. По афонскому обычаю сохранять главы умерших на Афоне иноков и паломников, в костнице Свято-Андреевского скита хранится на почетном месте рядом с главами основателей скита и глава схимонаха Иннокентия. Она имеет янтарно-медовый цвет, что по афонскому преданию говорит об особой посмертной участи ее обладателя: считается, что владелец такой главы не только спас свою душу, но и особо угодил Богу.