Странное в коронавирусе
Что-то есть во всем этом очень странное. То, как жулье из президентских кресел как-то очень приготовленно уцепились за возможность попричитать над нами, какие мы недисциплинированные. Сколько мы им должны - и сидеть дома, и голосовать по конституции в белых тапочках и лёжа в коме, и ловить друг дружку на улице в тех же белых тапочках, и со спутника начать, наконец, наблюдаться, и не работать, и не учиться, и табуном поднимать шум насчёт гриппа, но не насчёт истинных пандемий СПИДа и гепатита...
Снимков вируса с электронного микроскопа я по-прежнему не наблюдаю, разъяснений механизма смертоносности не вижу. Зато объясняется, что антибиотики от вирусов не помогают, а от этого вообще ничего не помогает, но ты антибиотики не пей, не смей картину сбивать. Странно. Мне антибиотики даже от гепатита помогают.
Словом, даже если вирус реален, сама глобальная кампания выглядит слишком лживой и слишком заказной. Сразу и БОрис Джонсон образцово заболел. Ермолай Солженицын случайно не заболел?
Если вирус реален, то я доверяю словам какой-то американской актрисы, пославшей в жопу карантин: "Обычная простуда". Когда это видано, чтоб из-за гриппа был объявлен глобальный домашний арест? К тому же, лично для меня, если бы вирус был фуфелом, было бы слишком очевидно, что это все не выбивается из жанра обычных наркохунтовых смекуяриков - новые методы "федерального розыска" в старом жанре 58-й статьи.
Словом, если вирус реален, то сегодня я склонна считать его, во-первых, искусственным, а во-вторых, не требующим никакого карантина. Как посчитали и Швеция с Нидерландами. И это я говорю, кому ИВЛ в случае чего точно не светит: всю дорогу в Перу я больше всего боюсь несчастного случая или серьезно заболеть - никакая медпомощь мне в этот период гонений не светит.
Что же до старикашек - мне их не жаль. Если Путин сейчас демонстрирует нации наглядно то, что мне довелось пережить под "федеральным розыском" по причине Государственного Недифференциального Диагноза во втором полугодии 2009 года, это ничего. А если вирус убивает тот самый путинский электорат, вроде той моей соседки, которая помогла спихнуть меня по маминой воле в дурку в самый неподходящий момент, то есть совершенно непробиваемый - то мне их не жаль. Мне вообще никого не жаль; если кажется, что я кого- то жалею - это ложь, я всего лишь выполняю свой долг, в соответствии со своими представлениями о нем.
Как можно жалеть людей, которые НИЧЕГО на свете не собираются заработать заботой? Они принципиально рассчитывают получать права и блага обманом, оскорблением или воровством. В отношения они поэтому приходят с единственной целью - внести в них жестокость. Все это проделывается с искренним убеждением, что иначе и неумно.
В моей жизни подобная особь мужского пола появляется как повторная иммунизация - а я-то теперь знаю, что ее пропускать нельзя.
Куяськин стал для меня первым случаем, когда внешняя привлекательность мужчины очень быстро и до крайности естественно и начисто аннигилировалась; именно поэтому я иногда сама удивляюсь, как мало меня трогает моя безотцовщина.
А дело в том, что эту неприятность я воспринимаю действительно на уровне стихийного бедствия - никакой личной вины не знаю. Так что теперь-то я полностью уверена, что ублюдочную душу для меня не закроет никакая внешность. Я с чистой совестью могу лишь облегчённо выдохнуть: "Слава Богу, что все закончилось!" И точно знать, что ничего не упустила, таких очень важно вовремя сплавить в нужном направлении, а дело - закрыть. Этот случай можно было только закрыть.
Он не из тех, кто вообще умеет решать проблемы, находиться в семье законно. Если это можно было ускорить небольшой имитацией, что его "отдают по пояс в крови" - можно пойти и на это. Такое можно только сплавить и только в одном направлении. Как с Федором Бондарчуком. Оно тем более никогда, ни разу, не найдет никакого выхода в по-настоящему трудной ситуации. Это имитация мужчины и имитация человеческой особи как таковой. Он никогда ничего не станет зарабатывать заботой.
И что-то новое я умозаключила, закономерность, осмыслить которую раньше не было времени. По- настоящему жестокая патология, наклонность создавать для женщины концлагерь манифестирует генерацией поклепа на мать. Клевета на мать, обвинения матери в предательстве потому что она мать. Изощрённая, прицельная, наглая клевета именно на мать.
Набоков: "мое вполне счастливое безматеринство"
Солженицын: "В нашем доме совершено предательство. Твоей мамой. Она рассказала моей любовнице, что у меня рак, я не проживу долго, да и детей иметь не могу"
Путин не услышал слова своей матери "он меня обманул"
Шалда воображает маму гебефреническим папой, способным позаботиться о том, чтобы у сына были деньги на аборт. Mother's care, да-да.
Даже Калугин с его "Любовником леди Чаттерлей" меня шокирует, ибо муж, в котором медленно начинает проступать непомерный душевный ушиб мне представляется по-настоящему реалистичным, жизненным персонажем, рядом с бабой, которую научили самоублажению. Это Лоуренс просто пытался задним числом, в романе вправить своей матери мозги, и неудивительно, что у этого фантазёра тоже, походу, был СПИД. Ситуация мужа - единственная интересная проблема в романе. Секс не может служить никакой истинной основой семьи и счастья - именно поэтому Калугин готов закрывать глаза на полоумие Андропова лишь по той причине, что от этого зависит денежная работа, и не в состоянии излечить свою жену от рака, так как отношения, сведённые к сексу не позволяют увидеть, что причина в том, что ей нельзя родить нового ребенка, с Божьей точки зрения - эти двое не научились бороться с клеветой, им нельзя трахаться, нет высшего права - они не решили поставленную перед ними родительскую проблему.
Словом, если б мама Шалды не умерла именно так и я не увидела конечный итог и суд, навряд ли б я вынесла столкновение с ее выблядком без ущерба для психического равновесия.
А теперь я просто знаю больше правды и новые безошибочные критерии.
Многие совки родились с уже искалеченными душами, и важно, чтобы их молодость не ввела никого в заблуждении - это уже фактически живой труп. Вот почему их жизнь так мало похожа на жизнь живых людей. Мне никого не жаль.
Снимков вируса с электронного микроскопа я по-прежнему не наблюдаю, разъяснений механизма смертоносности не вижу. Зато объясняется, что антибиотики от вирусов не помогают, а от этого вообще ничего не помогает, но ты антибиотики не пей, не смей картину сбивать. Странно. Мне антибиотики даже от гепатита помогают.
Словом, даже если вирус реален, сама глобальная кампания выглядит слишком лживой и слишком заказной. Сразу и БОрис Джонсон образцово заболел. Ермолай Солженицын случайно не заболел?
Если вирус реален, то я доверяю словам какой-то американской актрисы, пославшей в жопу карантин: "Обычная простуда". Когда это видано, чтоб из-за гриппа был объявлен глобальный домашний арест? К тому же, лично для меня, если бы вирус был фуфелом, было бы слишком очевидно, что это все не выбивается из жанра обычных наркохунтовых смекуяриков - новые методы "федерального розыска" в старом жанре 58-й статьи.
Словом, если вирус реален, то сегодня я склонна считать его, во-первых, искусственным, а во-вторых, не требующим никакого карантина. Как посчитали и Швеция с Нидерландами. И это я говорю, кому ИВЛ в случае чего точно не светит: всю дорогу в Перу я больше всего боюсь несчастного случая или серьезно заболеть - никакая медпомощь мне в этот период гонений не светит.
Что же до старикашек - мне их не жаль. Если Путин сейчас демонстрирует нации наглядно то, что мне довелось пережить под "федеральным розыском" по причине Государственного Недифференциального Диагноза во втором полугодии 2009 года, это ничего. А если вирус убивает тот самый путинский электорат, вроде той моей соседки, которая помогла спихнуть меня по маминой воле в дурку в самый неподходящий момент, то есть совершенно непробиваемый - то мне их не жаль. Мне вообще никого не жаль; если кажется, что я кого- то жалею - это ложь, я всего лишь выполняю свой долг, в соответствии со своими представлениями о нем.
Как можно жалеть людей, которые НИЧЕГО на свете не собираются заработать заботой? Они принципиально рассчитывают получать права и блага обманом, оскорблением или воровством. В отношения они поэтому приходят с единственной целью - внести в них жестокость. Все это проделывается с искренним убеждением, что иначе и неумно.
В моей жизни подобная особь мужского пола появляется как повторная иммунизация - а я-то теперь знаю, что ее пропускать нельзя.
Куяськин стал для меня первым случаем, когда внешняя привлекательность мужчины очень быстро и до крайности естественно и начисто аннигилировалась; именно поэтому я иногда сама удивляюсь, как мало меня трогает моя безотцовщина.
А дело в том, что эту неприятность я воспринимаю действительно на уровне стихийного бедствия - никакой личной вины не знаю. Так что теперь-то я полностью уверена, что ублюдочную душу для меня не закроет никакая внешность. Я с чистой совестью могу лишь облегчённо выдохнуть: "Слава Богу, что все закончилось!" И точно знать, что ничего не упустила, таких очень важно вовремя сплавить в нужном направлении, а дело - закрыть. Этот случай можно было только закрыть.
Он не из тех, кто вообще умеет решать проблемы, находиться в семье законно. Если это можно было ускорить небольшой имитацией, что его "отдают по пояс в крови" - можно пойти и на это. Такое можно только сплавить и только в одном направлении. Как с Федором Бондарчуком. Оно тем более никогда, ни разу, не найдет никакого выхода в по-настоящему трудной ситуации. Это имитация мужчины и имитация человеческой особи как таковой. Он никогда ничего не станет зарабатывать заботой.
И что-то новое я умозаключила, закономерность, осмыслить которую раньше не было времени. По- настоящему жестокая патология, наклонность создавать для женщины концлагерь манифестирует генерацией поклепа на мать. Клевета на мать, обвинения матери в предательстве потому что она мать. Изощрённая, прицельная, наглая клевета именно на мать.
Набоков: "мое вполне счастливое безматеринство"
Солженицын: "В нашем доме совершено предательство. Твоей мамой. Она рассказала моей любовнице, что у меня рак, я не проживу долго, да и детей иметь не могу"
Путин не услышал слова своей матери "он меня обманул"
Шалда воображает маму гебефреническим папой, способным позаботиться о том, чтобы у сына были деньги на аборт. Mother's care, да-да.
Даже Калугин с его "Любовником леди Чаттерлей" меня шокирует, ибо муж, в котором медленно начинает проступать непомерный душевный ушиб мне представляется по-настоящему реалистичным, жизненным персонажем, рядом с бабой, которую научили самоублажению. Это Лоуренс просто пытался задним числом, в романе вправить своей матери мозги, и неудивительно, что у этого фантазёра тоже, походу, был СПИД. Ситуация мужа - единственная интересная проблема в романе. Секс не может служить никакой истинной основой семьи и счастья - именно поэтому Калугин готов закрывать глаза на полоумие Андропова лишь по той причине, что от этого зависит денежная работа, и не в состоянии излечить свою жену от рака, так как отношения, сведённые к сексу не позволяют увидеть, что причина в том, что ей нельзя родить нового ребенка, с Божьей точки зрения - эти двое не научились бороться с клеветой, им нельзя трахаться, нет высшего права - они не решили поставленную перед ними родительскую проблему.
Словом, если б мама Шалды не умерла именно так и я не увидела конечный итог и суд, навряд ли б я вынесла столкновение с ее выблядком без ущерба для психического равновесия.
А теперь я просто знаю больше правды и новые безошибочные критерии.
Многие совки родились с уже искалеченными душами, и важно, чтобы их молодость не ввела никого в заблуждении - это уже фактически живой труп. Вот почему их жизнь так мало похожа на жизнь живых людей. Мне никого не жаль.