Об историческом преступлении Сталинского режима
Об одном историческом преступлении.
В Самаре, Солнечногорске, во многих других городах России стоят черные памятники жертвам политических репрессий. На памятнике в Самаре высечены слова: «С 1917 по 1987 год в Советском Союзе по политическим мотивам безвинно погибли и ныне реабилитированы 20 миллионов человек».
Практически каждую семью, жившую в СССР, в той или иной степени коснулись политические репрессии. Кого-то сослали в Сибирь или на Колыму как «кулака» или «подкулачника», кто-то был расстрелян как «враг народа», кто-то сидел в тюрьме или концлагере по статье «58-10». Кто-то погиб на Украине и на Кубани в страшный голод 30-х. Широко использовался рабский труд заключенных. И практически в каждой семье погибли родственники в период Великой Отечественной Войны, унесшей еще более 22 миллионов жизней. Потеря более 40 миллионов человеческих жизней стала результатом бесчеловечной и тоталитарной сущности большевистского режима. Целенаправленное уничтожение лучших сыновей и дочерей России в период репрессий, непродуманная и алогичная внешняя и внутренняя политика сталинского аппарата, приведшая к нападению Германии на Советский Союз, к полной неготовности СССР к войне, к гибели в ней миллионов людей- все это примеры подлой, бездарной и антигуманной сущности режима сталинского аппарата.
Фактически перед войной Сталин и его аппарат встали на путь сговора с нацистским режимом, направленного на раздел Европы. В результате подписания пакта Молотова-Риббентропа с секретными протоколами, Красная армия оккупирует территории международно признанных суверенных государств - восточную Польшу, Литву, Латвию, Эстонию и присоединяет эти территории к СССР. Попытка присоединения еще и Финляндии встречает решительный отпор финских войск, негодование мирового сообщества, исключение СССР из Лиги Наций.
Советский Союз после Мюнхенского соглашения оказался исключенным из сообщества великих держав и поставлен в условия изоляции.
С точки зрения опытных немецких дипломатов в Москве, в этих условиях можно было надеяться заинтересовать Советское правительство в сближении с Германией. Французский посол в Москве Робер Кулондр позднее заявил, что с помощью Мюнхенского соглашения западные державы толкнули Сталина в объятия Гитлера. По словам Кулондра, в конце беседы, во время которой французский посол пытался объяснить причины, приведшие Даладье в Мюнхен, первый заместитель наркома иностранных дел В.П.Потемкин, «под наплывом охвативших его чувств и будучи в одинаковой мере и славянином и дипломатом», потерял на какой-то момент самообладание и заявил: «Для нас я не вижу другого выхода, кроме как четвертый раздел Польши!» (Ингеборг Фляйшхауэр «Пакт. Гитлер, Сталин, и инициатива германской дипломатии 1938-1939», М., «Прогресс», 1991 г., стр.53-54 - далее ПГС).
Коллега Кулондра в Москве, итальянский посол Аугусто Россо, позднее подтвердил предположение, что уже к тому времени, по крайней мере один представитель Советского правительства думал о необходимости раздела Польши в союзе с Германией. Россо сообщил: «Это лицо» (советский политик) «сказало, что для того, чтобы раздел произошел, нужно согласие между осуществляющими раздел (государствами)». По этим словам, а также по другим признакам, Россо определил «симптомы начавшегося сближения с Берлином». Он также сослался на своего румынского коллегу в Москве, Григоре Гафенку, который заявил, что «недоверие Запада к Советскому Союзу привело к мюнхенскому компромиссу, а недоверие Советского Союза к Западу явилось причиной московского компромисса.»(ПСГ, стр. 54) В этих условиях и.о. посла в Москве Типпельскирх ( он был и.о. на время командировки для консультаций Шуленберга в Берлин) писал в своих донесениях: «Все же я бы не хотел считать ошибочным предположение, что современная ситуация представляет благоприятные возможности для нового, более обширного экономического договора Германии с Советским Союзом.» (ПСГ, стр.59) В «Докладной записке» от 26 октября 1938 г. посол Шуленбург писал «Самой удобной предпосылкой…стало бы начало переговоров относительно германо-советских договоренностей о торговле и системе расчетов на 1939 год и о предоставлении Советскому Союзу обширного товарного кредита.»(ПГС, стр.61)
Руководители западных стран неоднократно предупреждали Сталина и его аппарат о порочности и бесперспективности союза с нацистским режимом. Так, 18 июня 1939 г. президент Рузвельт пригласил бывшего американского посла в Москве Дэвиса на завтрак и поинтересовался состоянием советских переговоров с Англией и Францией. Дэвис ответил, что он очень обеспокоен. «В дипломатическом корпусе в Брюсселе, - сказал Дэвис, - все говорят о том, что Гитлер использует любые средства, чтобы разобщить Сталина с западными государствами. От весьма высокопоставленного лица в Европе мне известно, что Гитлер и Риббентроп совершенно уверены в том, что смогут сманить Сталина у Англии и Франции. Президент ответил мне на это, что он попросил посла Уманского, когда тот уезжал в Москву, сказать Сталину, что если его правительство будет сотрудничать с Гитлером, то Гитлер - и это ясно, как божий день, - разгромит Францию, повернется против России и наступит черед Советов». Президент попросил Дэвиса по возможности «довести эту весть до Сталина и Молотова».(ПСГ, стр 192)
Почти одновременно, 26 июня 1939 года, в условиях пограничных конфликтов Япониии с СССР, через Итальянский МИД до сведения советского поверенного в делах в Риме Льва Парвус-Гельфанда доводят немецкий план политико-экономического радикального улучшения отношений между Германией и СССР на основе содействия со стороны Германии урегулированию японо-советских отношений и прекращению пограничных конфликтов, заключить пакт о ненападении или совместно гарантировать независимость Прибалтийских государств, заключить широкое торговое соглашение.
Советская сторона постоянно подчеркивала свою неизменную заинтересованность в безопасности Прибалтийских государств. Но до сих пор остается открытым вопрос, почему Советское правительство пыталось защитить свои государственные границы многосторонней гарантией нейтралитета или созданием военных баз на территории сопредельных государств, в том числе Прибалтийских стран. Не понятно так же, почему одновременно с межународной активностью в этом направлении, при усилении и наращивании вооруженных сил, не производилось укрепление собственных границ. До сих пор не известна и логика принятия в Кремле политических решений того времени. Распространена точка зрения, что Сталин принимал решения волюнтаристски, практически не принимал к сведению информацию, анализы и выводы из них советской разведки, Наркомата иностранных дел и Генерального штаба, практически не использовал их в политическом и военном планировании. Такие важные подробности, как явно пренебрежительное отношение Сталина к разведывательной деятельности Рихарда Зорге и к другим первоклассным источникам информации, а также уничтожение Берией советской военной контрразведки, вызывают сомнения в адекватном подходе к рекомендациям этих учреждений. Сталин, подобно Гитлеру, принимая главные решения, не обращал внимания на поступавшие к нему объективные анализы, а руководствовался собственной интуицией.
Советский посол в Англии того времени академик И.М.Майский в книге «Воспоминания советского посла» (М.,Наука,1965 г.-далее при ссылках - ВСП) приводит свидетельства событий и международной обстановки того времени.
Осенью 1939 года Советские войска оккупировали восточную Польшу. «Вторая и уже гораздо более высокая волна» (возмущений в мире) «поднялась после того, как 17 сентября 1939 г. советские войска перешли польскую границу»…«В печати, по радио, в парламенте, с церковной кафедры кричали об «ударе в спину» полякам, о новом «разделе Польши» между Германией и Россией, о «вероломстве» большевиков и т. п.»(ВСП, стр.33)
30 ноября 1939 г. началась агрессия СССР против суверенной Финляндии. «Такова была почва, на которой выросла буря,»(имеется в виду негодование в мире) «связанная с советско-финской войной. Начало буре положила речь Чемберлена 30 ноября в парламенте, где он резко выступил против СССР и в поддержку Финляндии. Не менее резко выступил против СССР и Галифакс 5 декабря в палате лордов. Одновременно Рузвельт провозгласил «моральное эмбарго» в отношении Советской страны, а бывший президент Гувер потребовал даже отзыва американского посла из Москвы. Вслед за тем в США развернулась шумная антисоветская кампания в печати, по радио и с церковной кафедры. Эта кампания оказала мощную поддержку врагам СССР в Англии и Франции и вдохновила их на ряд действий, имевших целью развязывание войны против Советской страны. Именно влияние США дало Англии, Франции и латиноамериканским странам смелость организовать исключение СССР из Лиги Наций (14 декабря 1939 г.). Именно влияние США позволило Даладье на Верховном совете Англии и Франции 19 декабря предложить разрыв отношений с СССР, что, однако, не было принято ввиду оппозиции со стороны более осторожных англичан. Впрочем, Чемберлен не исключал возможности разрыва, он только предпочитал, чтобы такой разрыв произошел в несколько иной форме, лучше всего по инициативе советской стороны.» (ВСП-стр.41)
«В январе 1940 г. они» (лейбористы) «отправили в Финляндию специальную делегацию во главе с секретарем Генерального совета конгресса тред-юнионов В. Ситрином, которая по возвращении домой опубликовала отчет, полный самых резких нападок на Советское правительство.» (Observer, 21 января 1940 г.) «Некоторые мои лейбористские знакомые в это время даже перестали при встречах раскланиваться со мной. Леон Блюм во Франции заявлял, что помощь Финляндии должна быть оказана во что бы то ни стало, хотя бы это вызвало войну с СССР. Вполне понятно, что Социалистический интернационал и Амстердамский (профсоюзный) интернационал решительно выступили против нас.»…«вокруг нашего посольства образовалась леденящая пустота и что на различных дипломатических приемах от нас с женой многие шарахались, как от зачумленных. … Шли также широкие сборы средств для финского Красного Креста и в фонд помощи нуждающимся в Финляндии. Английская королева демонстративно сделала пожертвование в этот фонд. Финский посланник в Англии Гриппенберг стал героем дня, его фотографировали, интервьюировали, приглашали на всевозможные приемы и вообще всячески выражали ему сочувствие и поддержку.
В головах английских и французских министров гнездились и более опасные планы: они думали о посылке своих регулярных воинских частей под видом «волонтеров» в помощь Финляндии и даже вели в этом направлении известную подготовку. Но такие части могли быть посланы и в дальнейшем снабжаемы только через территории Норвегии и Швеции. Английское и французское правительства обратились к ним с соответствующими просьбами, но получили отказ. Скандинавские страны заняли в отношении советско-финской войны официальную позицию нейтралитета (правда, весьма дружественного Финляндии) и не хотели его нарушать таким актом, как пропуск английских и французских войск через свою территорию. Англичане и французы несколько раз пытались их переубедить, обещая свою помощь в случае каких-либо осложнений с СССР или Германией, но не имели успеха. Опыт только что погибшей Польши, которой Англия и Франция, как известно, дали гарантии, был слишком красноречив. Так военная экспедиция, планировавшаяся в Лондоне и Париже, не состоялась.
Здесь следует отметить, что в дни советско-финской войны Франция занимала в отношении СССР даже более агрессивную позицию, чем Англия.» (ВСП-стр.42-43).
«Во второй половине 30-х годов репутация Красной армии, как серьезной военной силы, стала постепенно пробивать себе дорогу на Западе. И вот теперь, после советско-финской войны, этой репутации был нанесен большой удар.»… «Не только широкое «общественное мнение», но и государственные деятели и военные специалисты,... после советско-финской войны окончательно пришли к выводу, что Красная Армия действительно «колосс на глиняных ногах».
«Из этой оценки вытекал целый ряд шагов названных держав, сыгравших самую серьезную роль в ходе второй мировой войны.»(стр.50)
Продолжив политику раздела Европы с Гитлером, Сталин летом 1940 г ввел войска в прибалтийские государства, ранее признанные Советской Россией как суверенные.
«Как известно, летом 1940 г. Эстония, Латвия н Литва вошли в состав СССР. 15 августа того же года я посетил Галифакса и от имени Советского правительства просил его принять меры к ликвидации британских миссий и консульств, существовавших раньше в Прибалтике, а также к упразднению бывших прибалтийских дипломатических представительств в Англии. Галифакс уклонился от прямого ответа на мой демарш и вместо этого пустился в длинные рассуждения на тему о том, как следует квалифицировать действия СССР в отношении прибалтийских государств: агрессия это или не агрессия? В итоге Галифакс приходил к выводу, что действия СССР приходится рассматривать, как агрессию со всеми вытекающими отсюда выводами.»(ВСП-стр.128)
«Привожу запись, сделанную мной 27 ноября 1940 г. (т. е. почти десять месяцев спустя после беседы 30 января):
«Был сегодня у Батлера. Имел большой разговор, в котором между прочим был затронут вопрос об английских предложениях по улучшению советско-английских отношений, предложениях, врученных Криппсом в Москве 22 октября. Суть этих предложений сводится к следующему: (а) СССР проводит в отношении Англии столь же благоприятный нейтралитет, как в отношении Германии; (б) британское правительство будет консультироваться с Советским правительством по вопросам послевоенного устройства и обеспечит ему участие в будущей мирной конференции; (в) Англия не будет создавать или участвовать в антисоветских альянсах, если СССР не будет создавать или участвовать в антибританских альянсах; (г) Англия и СССР возможно шире развернут торговлю, причем Англия готова снабжать СССР всем, что необходимо для его обороны; (д) британское правительство признает де-факто суверенитет СССР в Прибалтике, Бессарабии, Западной Украине и Западной Белоруссии; (е) Англия и СССР заключают пакт о ненападении, подобный германо-советскому.»(ВСП-стр.130)
Сталин не только не идет навстречу английскому миролюбивому предложению, но и публикует заявление ТАСС (см. ниже), которое должно было успокоить нацистского «союзника» и уверить его в неизменной преданности.
«10 июня меня пригласил к себе постоянный товарищ министра иностранных дел А. Кадоган. Когда я вошел в его кабинет, он сказал:
- По поручению правительства Его Величества я должен сделать вам важное сообщение. Прошу вас, возьмите бумагу и записывайте то, что я вам скажу.
Я исполнил его просьбу, и Кадоган начал диктовать, глядя в какие-то лежавшие перед ним документы:
- Такого-то числа две германские моторизованные дивизии прошли через такой-то пункт по направлению к вашей границе... Такого-то числа шесть германских дивизий были сконцентрированы в таком-то пункте поблизости от вашей границы... В течение всего мая через такой-то пункт проходило по направлению к вашей границе по 25-30 воинских поездов в день... Такого-то числа в таком-то пограничном с вами районе было обнаружено такое-то количество германских войск и германской авиации... К такому-то числу из такого-то пограничного с вами района была закончена эвакуация всего местного населения...»(ВСП-стр.136)
«Наконец, я кончил писать. Кадоган привстал в знак того, что он выполнил возложенную на него задачу, и затем прибавил:
- Премьер-министр просил вас срочно сообщить все эти данные Советскому правительству.
Сразу же по возвращении в посольство я отправил в Москву шифровку-молнию со всеми полученными от Кадогана сведениями и стал ждать результата. Конечно, я не принимал сообщения Кадогана за стопроцентную истину; сведения разведки не всегда точны; англичане были заинтересованы в развязывании войны на Востоке и могли сознательно сгустить краски для произведения большего эффекта на Советское правительство; поэтому с того, что я услышал от Кадогана, я мысленно делал значительную скидку. Но все-таки информация товарища министра была столь серьезна, а сообщенные им сведения столь точны и конкретны, что должны были бы, казалось, заставить Сталина задуматься, срочно проверить их и уж во всяком случае дать строгое указание на нашу западную границу: «Будьте начеку!»
Легко понять поэтому мое крайнее изумление, когда 14 июня ТАСС опубликовало сообщение, в котором говорилось:
«Еще до приезда английского посла в СССР г. Криппса в Лондон, особенно же после его приезда, в английской и вообще в иностранной печати стали муссироваться слухи о «близости войны между СССР и Германией»... Несмотря на очевидную бессмысленность этих слухов, ответственные круги в Москве все же сочли необходимым, ввиду упорного муссирования этих слухов, уполномочить ТАСС заявить, что эти слухи являются неуклюже состряпанной пропагандой враждебных СССР и Германии сил... ТАСС заявляет, что... Германия так же неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы, а происходившая в последнее время переброска германских войск, освободившихся от операций на Балканах, в восточные и северо-восточные районы Германии связана, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям» (*сноска-Известия, 14 июня 1941).
Я просто не знал, что думать, что делать. Стрела в сторону Англии, которой начиналось сообщение ТАСС, не оставляла сомнений в том, что оно являлось ответом на предостережение, сделанное Кадоганом.»(ВСП-стр.137)
Сталин и его аппарат игнорируют абсолютно всю информацию о готовящейся агрессии со стороны Германии…
«Суббота 21 июня была жарким и солнечным днем. …
Вдруг меня позвали к телефону. Звонил секретарь посольства из Лондона: Стаффорд Криппс хочет меня немедленно видеть. Криппс, бывший в то время британским послам в СССР, в начале июня приехал в Англию для консультации со своим правительством. Раза два он был у меня, говорил, что его работа в Москве никак не может наладиться и что он собирается уходить со своего поста. Зачем сейчас я так экстренно понадобился ему? Это сразу насторожило меня.
Час спустя я был уже в посольстве. Криппс вошел ко мне сильно взволнованный.
- Вы помните, - начал он, - что я уже неоднократно предупреждал Советское правительство о близости германского нападения. Так вот, у нас есть заслуживающие доверия сведения, что это нападение состоится завтра, 22 июня, или, в крайнем случае, 29 июня... Вы ведь знаете, что Гитлер всегда нападает по воскресеньям... Я хотел информировать вас об этом.
После того, как мы обменялись краткими репликами по поводу сообщения Криппса, он прибавил:
- Разумеется, если у вас начнется война, я немедленно же возвращаюсь в Москву.
Когда Криппс ушел, я сразу же отправил в Народный Комиссариат иностранных дел шифровку-молнию о его сообщении. Потом опять вернулся в Бовингдон - к загородной тишине, к тенистому саду, к запахам лета, но в голове еще острее, чем раньше, стоял неотступный вопрос: «Неужели завтра война?»
Ночь я спал неспокойно, а в 8 час. утра 22 июня снова раздался звонок из посольства. Страшно взволнованный советник К. В. Новиков быстро-быстро говорил:
- Вы слышали английское радио? .. Гитлер сегодня рано утром напал на Советский Союз!.. Немцы перешли границу, бомбят наши города... Идут бои... Есть жертвы...»(ВСП-стр. 140)
На Нюрнбергском процессе было установлено, что в августе 1940 года состоялась беседа Гитлера с начальником штаба верховного командования воруженных сил Германии фельдмаршалом Кейтелем. Во время нее Гитлер подчеркивает, что лично он придает большое значение расправам над советскими маршалами и генералами в период репрессий 30х годов. Кейтель на Нюрнбергском процессе дословно приводит реплику Гитлера: « Первоклассный состав высших советских военачальников истреблен Сталиным в тысяча девятьсот тридцать седьмом году. Таким образом, необходимые умы в подрастающей смене еще пока отсутствуют». (А.И. Полторак, «Нюрнбергский эпилог», стр. 326, М., 1965).
9 января 1941 г. на совещании высшего нацистского генералитета, посвященном подготовке к нападению на СССР, Куйтель вновь услышал от Гитлера : «У них нет хороших полководцев» (там же, стр. 327). Одновременно в Советском Союзе была взята на вооружение доктрина о войне на чужой территории, были практически ликвидированы оборонительные сооружения с нашей стороны, сейчас доказано, что Сталин сам готовился к нападению на Германию. На Нюрнбергском процессе Иодль приводит данные об опасном сосредоточении советских войск на границе, что должно было свидетельствовать о таком готовящемся нападении Красной Армии на Германию. Так же на Нюрнбергском процессе начальник штаба оперативного управления Германии Иодль утверждал, что война с Советским Союзом была превентивной, что Сталин, пользуясь тем, что Гитлер воюет с Англией, собирался напасть на Германию, и именно поэтому был реализован план «Барбаросса».
Подтверждением этому является телеграмма Риббентропа в адрес посла Германии в СССР Шуленбурга от 21 июня 1941 г об объявлении войны СССР, впервые опубликованная полностью в журнале «Военно-исторический архив»
№ 9(93) , 2007:
Телеграмма министра иностранных дел германии И. Риббентропа послу в СССР Ф. Шуленбургу1
№600
Телеграмма министра иностранных дел Германии И. Риббентропа послу в СССР
Ф. Шуленбургу1
21 июня 1941 г.
Срочно!
Государственная тайна!
По радио!
Послу лично!
1. По получении этой телеграммы все зашифрованные материалы должны быть уничтожены. Радио должно быть выведено из строя.
2. Прошу Вас немедленно информировать господина Молотова о том, что у Вас есть для него срочное сообщение и что Вы поэтому хотели бы немедленно посетить его. Затем, пожалуйста, сделайте господину Молотову следующее заявление:
Советский полпред в Берлине получает в этот час от имперского министра иностранных дел меморандум с подробным перечислением фактов, кратко суммированных ниже:
I. В 1939 г. имперское правительство, отбросив в сторону серьезные препятствия, являющиеся следствием противоречий между национал-социализмом и большевизмом, попыталось найти с Советской Россией взаимопонимание. По договорам от 23 августа и 28 сентября 1939 г. правительство рейха осуществило общую переориентацию своей политики в отношении СССР и с тех пор занимало по отношению к Советскому Союзу дружественную позицию. Эта политика доброй воли принесла Советскому Союзу огромные выгоды в области внешней политики.
Имперское правительство поэтому чувствовало себя вправе предложить, что с тех пор обе нации, уважая государственные системы друг друга, не вмешиваясь во внутренние дела другой стороны, будут иметь хорошие, прочные добрососедские отношения. К сожалению, вскоре стало очевидным, что имперское правительство в своих предположениях полностью ошиблось.
II. Вскоре после заключения германо-русских договоров возобновил свою подрывную деятельность против Германии Коминтерн с участием официальных советских представителей, оказывающих ему поддержку. В крупных масштабах проводился открытый саботаж, террор и связанный с подготовкой войны шпионаж политического и экономического характера. Во всех странах, граничащих с Германией, и на территориях, оккупированных германскими войсками, поощрялись антигерманские настроения, а попытки Германии учредить стабильный порядок в Европе вызывали сопротивление. Советский начальник штаба2 предложил Югославии оружие против Германии, что доказано документами, обнаруженными в Белграде. Декларации, сделанные СССР в связи с заключением договоров с Германией относительно намерений сотрудничать с Германией, оказываются, таким образом, продуманным введением в заблуждение и обманом, а само заключение договоров - тактическим маневром для получения соглашений, выгодных только для России. Ведущим принципом оставалось проникновение в небольшевистские страны с целью их деморализовать, а в подходящее время и сокрушать.
III. В дипломатической и военной сферах, как стало очевидно, СССР, вопреки сделанным по заключении договоров декларациям о том, что он не желает большевизировать и аннексировать страны, входящие в его сферы интересов, имел целью расширение своего военного могущества в западном направлении везде, где это только казалось возможным, и проводил дальнейшую большевизацию Европы. Действия СССР против Прибалтийских государств, Финляндии и Румынии, где советские притязания распространились даже на Буковину, продемонстрировали это достаточно ясно. Оккупация и большевизация Советским Союзом предоставленных ему сфер интересов являются прямым нарушением московских соглашений, хотя имперское правительство в течение какого-то времени и смотрело на это сквозь пальцы.
IV. Когда Германия с помощью Венского арбитража от 30 августа 1940 г. урегулировала кризис в Юго-Восточной Европе, явившийся следствием действий СССР против Румынии, Советский Союз выразил протест и занялся интенсивными военными приготовлениями во всех сферах. Новые попытки Германии достигнуть взаимопонимания, нашедшие отражение в обмене письмами между имперским министром иностранных дел и господином Сталиным и в приглашении господина Молотова в Берлин, лишь привели к новым требованиям со стороны Советского Союза, таким, как советские гарантии Болгарии, установление в Проливах3 баз для советских наземных и военно-морских сил, полное поглощение Финляндии. Это не могло быть допущено Германией. Впоследствии антигерманская направленность политики СССР становилась все более очевидной. Предупреждение, сделанное Германии в связи с оккупацией ею Болгарии4, и заявление, сделанное Болгарии после вступления германских войск, явно враждебное по своей природе, в этой связи были столь же значимы, как и обещания, данные Советским Союзом Турции в марте 1941 г. защитить турецкий тыл в случае вступления Турции в войну на Балканах.
V. С заключением советско-югославского договора о дружбе от 5 апреля этого года, укрепившего тыл белградских заговорщиков, СССР присоединился к общему англо-югославо-греческому фронту, направленному против Германии. В то же самое время он пытался сблизиться с Румынией для того, чтобы склонить эту страну к разрыву с Германией. Лишь быстрые германские победы привели к краху англо-русских планов выступления против германских войск в Румынии и Болгарии.
VI. Эта политика сопровождалась постоянно растущей концентрацией всех имеющихся в наличии русских войск на всем фронте - от Балтийского моря до Черного, против чего лишь несколько позже германская сторона приняла ответные меры. С начала этого года возрастает угроза непосредственно территории рейха. Полученные в последние несколько дней сообщения не оставляют сомнений в агрессивном характере этих русских концентраций и дополняют картину крайне напряженной военной ситуации. В дополнение к этому из Англии поступают сообщения, что ведутся переговоры с послом Криппсом об еще более близком политическом и военном сотрудничестве между Англией и Советским Союзом.
Суммируя вышесказанное, имперское правительство заявляет, что Советское правительство вопреки взятым на себя обязательствам:
1) не только продолжало, но и усилило свои попытки подорвать Германию и Европу;
2) вело все более и более антигерманскую политику;
3) сосредоточило на германской границе все свои войска в полной боевой готовности. Таким образом, Советское правительство нарушило договоры с Германией и намерено с тыла атаковать Германию, в то время как она борется за свое существование. Фюрер поэтому приказал германским вооруженным силам противостоять этой угрозе всеми имеющимися в их распоряжении средствами”.
Конец декларации.
Прошу Вас не вступать ни в какие обсуждения этого сообщения. Ответственность за безопасность сотрудников германского посольства лежит на Правительстве Советской России.
Риббентроп
Перевод с немецкого из: ADAP, Bd. XII, Dok. 659.
Примечания
1 Россия XX век. Документы. 1941 год. Книга 2. М. Междунар. фонд «Демократия». 1998. С. 417-419.
2 Генерал армии Г.К. Жуков.
3 Имеются в виду проливы Босфор и Дарданеллы.
4 25 ноября 1940 г. Советское правительство информировало Германское правительство о желательности заключения советско-болгарского договора о взаимопомощи, который гарантировал бы безопасность южного флота СССР, не затрагивая внутриполитического режима в Болгарии, ее суверенитета и независимости. Однако в феврале 1941 г. Германия оккупировала Болгарию, 1 марта 1941 г. НКИД СССР направил МИД Германии ноту, в которой выражал сожаление в связи с фактом оккупации Болгарии иностранными войсками.
В любом случае, именно бездарная внешняя и репрессивная внутренняя политика большевистского сталинского режима в сочетании с обезглавливанием военного руководства были одними из наиболее важных причин начала войны.
Вряд ли Гитлер, одновременно воюя с Англией, поддерживаемой США, имея договор о ненападении с Советским Союзом, решился бы открыть войну на два фронта и напасть на Совесткий Союз, зная, что весь военно-экономический потенциал страны ориентирован на оборону, фортификационные сооружения, включая линии Молотова и Сталина, укреплены и находятся в порядке, а опытные военачальники, такие как Якир, Уборевич, Блюхер, Тухачевский и другие, имевшие огромный военный опыт, живы и руководят Красной Армией.
В Самаре, Солнечногорске, во многих других городах России стоят черные памятники жертвам политических репрессий. На памятнике в Самаре высечены слова: «С 1917 по 1987 год в Советском Союзе по политическим мотивам безвинно погибли и ныне реабилитированы 20 миллионов человек».
Практически каждую семью, жившую в СССР, в той или иной степени коснулись политические репрессии. Кого-то сослали в Сибирь или на Колыму как «кулака» или «подкулачника», кто-то был расстрелян как «враг народа», кто-то сидел в тюрьме или концлагере по статье «58-10». Кто-то погиб на Украине и на Кубани в страшный голод 30-х. Широко использовался рабский труд заключенных. И практически в каждой семье погибли родственники в период Великой Отечественной Войны, унесшей еще более 22 миллионов жизней. Потеря более 40 миллионов человеческих жизней стала результатом бесчеловечной и тоталитарной сущности большевистского режима. Целенаправленное уничтожение лучших сыновей и дочерей России в период репрессий, непродуманная и алогичная внешняя и внутренняя политика сталинского аппарата, приведшая к нападению Германии на Советский Союз, к полной неготовности СССР к войне, к гибели в ней миллионов людей- все это примеры подлой, бездарной и антигуманной сущности режима сталинского аппарата.
Фактически перед войной Сталин и его аппарат встали на путь сговора с нацистским режимом, направленного на раздел Европы. В результате подписания пакта Молотова-Риббентропа с секретными протоколами, Красная армия оккупирует территории международно признанных суверенных государств - восточную Польшу, Литву, Латвию, Эстонию и присоединяет эти территории к СССР. Попытка присоединения еще и Финляндии встречает решительный отпор финских войск, негодование мирового сообщества, исключение СССР из Лиги Наций.
Советский Союз после Мюнхенского соглашения оказался исключенным из сообщества великих держав и поставлен в условия изоляции.
С точки зрения опытных немецких дипломатов в Москве, в этих условиях можно было надеяться заинтересовать Советское правительство в сближении с Германией. Французский посол в Москве Робер Кулондр позднее заявил, что с помощью Мюнхенского соглашения западные державы толкнули Сталина в объятия Гитлера. По словам Кулондра, в конце беседы, во время которой французский посол пытался объяснить причины, приведшие Даладье в Мюнхен, первый заместитель наркома иностранных дел В.П.Потемкин, «под наплывом охвативших его чувств и будучи в одинаковой мере и славянином и дипломатом», потерял на какой-то момент самообладание и заявил: «Для нас я не вижу другого выхода, кроме как четвертый раздел Польши!» (Ингеборг Фляйшхауэр «Пакт. Гитлер, Сталин, и инициатива германской дипломатии 1938-1939», М., «Прогресс», 1991 г., стр.53-54 - далее ПГС).
Коллега Кулондра в Москве, итальянский посол Аугусто Россо, позднее подтвердил предположение, что уже к тому времени, по крайней мере один представитель Советского правительства думал о необходимости раздела Польши в союзе с Германией. Россо сообщил: «Это лицо» (советский политик) «сказало, что для того, чтобы раздел произошел, нужно согласие между осуществляющими раздел (государствами)». По этим словам, а также по другим признакам, Россо определил «симптомы начавшегося сближения с Берлином». Он также сослался на своего румынского коллегу в Москве, Григоре Гафенку, который заявил, что «недоверие Запада к Советскому Союзу привело к мюнхенскому компромиссу, а недоверие Советского Союза к Западу явилось причиной московского компромисса.»(ПСГ, стр. 54) В этих условиях и.о. посла в Москве Типпельскирх ( он был и.о. на время командировки для консультаций Шуленберга в Берлин) писал в своих донесениях: «Все же я бы не хотел считать ошибочным предположение, что современная ситуация представляет благоприятные возможности для нового, более обширного экономического договора Германии с Советским Союзом.» (ПСГ, стр.59) В «Докладной записке» от 26 октября 1938 г. посол Шуленбург писал «Самой удобной предпосылкой…стало бы начало переговоров относительно германо-советских договоренностей о торговле и системе расчетов на 1939 год и о предоставлении Советскому Союзу обширного товарного кредита.»(ПГС, стр.61)
Руководители западных стран неоднократно предупреждали Сталина и его аппарат о порочности и бесперспективности союза с нацистским режимом. Так, 18 июня 1939 г. президент Рузвельт пригласил бывшего американского посла в Москве Дэвиса на завтрак и поинтересовался состоянием советских переговоров с Англией и Францией. Дэвис ответил, что он очень обеспокоен. «В дипломатическом корпусе в Брюсселе, - сказал Дэвис, - все говорят о том, что Гитлер использует любые средства, чтобы разобщить Сталина с западными государствами. От весьма высокопоставленного лица в Европе мне известно, что Гитлер и Риббентроп совершенно уверены в том, что смогут сманить Сталина у Англии и Франции. Президент ответил мне на это, что он попросил посла Уманского, когда тот уезжал в Москву, сказать Сталину, что если его правительство будет сотрудничать с Гитлером, то Гитлер - и это ясно, как божий день, - разгромит Францию, повернется против России и наступит черед Советов». Президент попросил Дэвиса по возможности «довести эту весть до Сталина и Молотова».(ПСГ, стр 192)
Почти одновременно, 26 июня 1939 года, в условиях пограничных конфликтов Япониии с СССР, через Итальянский МИД до сведения советского поверенного в делах в Риме Льва Парвус-Гельфанда доводят немецкий план политико-экономического радикального улучшения отношений между Германией и СССР на основе содействия со стороны Германии урегулированию японо-советских отношений и прекращению пограничных конфликтов, заключить пакт о ненападении или совместно гарантировать независимость Прибалтийских государств, заключить широкое торговое соглашение.
Советская сторона постоянно подчеркивала свою неизменную заинтересованность в безопасности Прибалтийских государств. Но до сих пор остается открытым вопрос, почему Советское правительство пыталось защитить свои государственные границы многосторонней гарантией нейтралитета или созданием военных баз на территории сопредельных государств, в том числе Прибалтийских стран. Не понятно так же, почему одновременно с межународной активностью в этом направлении, при усилении и наращивании вооруженных сил, не производилось укрепление собственных границ. До сих пор не известна и логика принятия в Кремле политических решений того времени. Распространена точка зрения, что Сталин принимал решения волюнтаристски, практически не принимал к сведению информацию, анализы и выводы из них советской разведки, Наркомата иностранных дел и Генерального штаба, практически не использовал их в политическом и военном планировании. Такие важные подробности, как явно пренебрежительное отношение Сталина к разведывательной деятельности Рихарда Зорге и к другим первоклассным источникам информации, а также уничтожение Берией советской военной контрразведки, вызывают сомнения в адекватном подходе к рекомендациям этих учреждений. Сталин, подобно Гитлеру, принимая главные решения, не обращал внимания на поступавшие к нему объективные анализы, а руководствовался собственной интуицией.
Советский посол в Англии того времени академик И.М.Майский в книге «Воспоминания советского посла» (М.,Наука,1965 г.-далее при ссылках - ВСП) приводит свидетельства событий и международной обстановки того времени.
Осенью 1939 года Советские войска оккупировали восточную Польшу. «Вторая и уже гораздо более высокая волна» (возмущений в мире) «поднялась после того, как 17 сентября 1939 г. советские войска перешли польскую границу»…«В печати, по радио, в парламенте, с церковной кафедры кричали об «ударе в спину» полякам, о новом «разделе Польши» между Германией и Россией, о «вероломстве» большевиков и т. п.»(ВСП, стр.33)
30 ноября 1939 г. началась агрессия СССР против суверенной Финляндии. «Такова была почва, на которой выросла буря,»(имеется в виду негодование в мире) «связанная с советско-финской войной. Начало буре положила речь Чемберлена 30 ноября в парламенте, где он резко выступил против СССР и в поддержку Финляндии. Не менее резко выступил против СССР и Галифакс 5 декабря в палате лордов. Одновременно Рузвельт провозгласил «моральное эмбарго» в отношении Советской страны, а бывший президент Гувер потребовал даже отзыва американского посла из Москвы. Вслед за тем в США развернулась шумная антисоветская кампания в печати, по радио и с церковной кафедры. Эта кампания оказала мощную поддержку врагам СССР в Англии и Франции и вдохновила их на ряд действий, имевших целью развязывание войны против Советской страны. Именно влияние США дало Англии, Франции и латиноамериканским странам смелость организовать исключение СССР из Лиги Наций (14 декабря 1939 г.). Именно влияние США позволило Даладье на Верховном совете Англии и Франции 19 декабря предложить разрыв отношений с СССР, что, однако, не было принято ввиду оппозиции со стороны более осторожных англичан. Впрочем, Чемберлен не исключал возможности разрыва, он только предпочитал, чтобы такой разрыв произошел в несколько иной форме, лучше всего по инициативе советской стороны.» (ВСП-стр.41)
«В январе 1940 г. они» (лейбористы) «отправили в Финляндию специальную делегацию во главе с секретарем Генерального совета конгресса тред-юнионов В. Ситрином, которая по возвращении домой опубликовала отчет, полный самых резких нападок на Советское правительство.» (Observer, 21 января 1940 г.) «Некоторые мои лейбористские знакомые в это время даже перестали при встречах раскланиваться со мной. Леон Блюм во Франции заявлял, что помощь Финляндии должна быть оказана во что бы то ни стало, хотя бы это вызвало войну с СССР. Вполне понятно, что Социалистический интернационал и Амстердамский (профсоюзный) интернационал решительно выступили против нас.»…«вокруг нашего посольства образовалась леденящая пустота и что на различных дипломатических приемах от нас с женой многие шарахались, как от зачумленных. … Шли также широкие сборы средств для финского Красного Креста и в фонд помощи нуждающимся в Финляндии. Английская королева демонстративно сделала пожертвование в этот фонд. Финский посланник в Англии Гриппенберг стал героем дня, его фотографировали, интервьюировали, приглашали на всевозможные приемы и вообще всячески выражали ему сочувствие и поддержку.
В головах английских и французских министров гнездились и более опасные планы: они думали о посылке своих регулярных воинских частей под видом «волонтеров» в помощь Финляндии и даже вели в этом направлении известную подготовку. Но такие части могли быть посланы и в дальнейшем снабжаемы только через территории Норвегии и Швеции. Английское и французское правительства обратились к ним с соответствующими просьбами, но получили отказ. Скандинавские страны заняли в отношении советско-финской войны официальную позицию нейтралитета (правда, весьма дружественного Финляндии) и не хотели его нарушать таким актом, как пропуск английских и французских войск через свою территорию. Англичане и французы несколько раз пытались их переубедить, обещая свою помощь в случае каких-либо осложнений с СССР или Германией, но не имели успеха. Опыт только что погибшей Польши, которой Англия и Франция, как известно, дали гарантии, был слишком красноречив. Так военная экспедиция, планировавшаяся в Лондоне и Париже, не состоялась.
Здесь следует отметить, что в дни советско-финской войны Франция занимала в отношении СССР даже более агрессивную позицию, чем Англия.» (ВСП-стр.42-43).
«Во второй половине 30-х годов репутация Красной армии, как серьезной военной силы, стала постепенно пробивать себе дорогу на Западе. И вот теперь, после советско-финской войны, этой репутации был нанесен большой удар.»… «Не только широкое «общественное мнение», но и государственные деятели и военные специалисты,... после советско-финской войны окончательно пришли к выводу, что Красная Армия действительно «колосс на глиняных ногах».
«Из этой оценки вытекал целый ряд шагов названных держав, сыгравших самую серьезную роль в ходе второй мировой войны.»(стр.50)
Продолжив политику раздела Европы с Гитлером, Сталин летом 1940 г ввел войска в прибалтийские государства, ранее признанные Советской Россией как суверенные.
«Как известно, летом 1940 г. Эстония, Латвия н Литва вошли в состав СССР. 15 августа того же года я посетил Галифакса и от имени Советского правительства просил его принять меры к ликвидации британских миссий и консульств, существовавших раньше в Прибалтике, а также к упразднению бывших прибалтийских дипломатических представительств в Англии. Галифакс уклонился от прямого ответа на мой демарш и вместо этого пустился в длинные рассуждения на тему о том, как следует квалифицировать действия СССР в отношении прибалтийских государств: агрессия это или не агрессия? В итоге Галифакс приходил к выводу, что действия СССР приходится рассматривать, как агрессию со всеми вытекающими отсюда выводами.»(ВСП-стр.128)
«Привожу запись, сделанную мной 27 ноября 1940 г. (т. е. почти десять месяцев спустя после беседы 30 января):
«Был сегодня у Батлера. Имел большой разговор, в котором между прочим был затронут вопрос об английских предложениях по улучшению советско-английских отношений, предложениях, врученных Криппсом в Москве 22 октября. Суть этих предложений сводится к следующему: (а) СССР проводит в отношении Англии столь же благоприятный нейтралитет, как в отношении Германии; (б) британское правительство будет консультироваться с Советским правительством по вопросам послевоенного устройства и обеспечит ему участие в будущей мирной конференции; (в) Англия не будет создавать или участвовать в антисоветских альянсах, если СССР не будет создавать или участвовать в антибританских альянсах; (г) Англия и СССР возможно шире развернут торговлю, причем Англия готова снабжать СССР всем, что необходимо для его обороны; (д) британское правительство признает де-факто суверенитет СССР в Прибалтике, Бессарабии, Западной Украине и Западной Белоруссии; (е) Англия и СССР заключают пакт о ненападении, подобный германо-советскому.»(ВСП-стр.130)
Сталин не только не идет навстречу английскому миролюбивому предложению, но и публикует заявление ТАСС (см. ниже), которое должно было успокоить нацистского «союзника» и уверить его в неизменной преданности.
«10 июня меня пригласил к себе постоянный товарищ министра иностранных дел А. Кадоган. Когда я вошел в его кабинет, он сказал:
- По поручению правительства Его Величества я должен сделать вам важное сообщение. Прошу вас, возьмите бумагу и записывайте то, что я вам скажу.
Я исполнил его просьбу, и Кадоган начал диктовать, глядя в какие-то лежавшие перед ним документы:
- Такого-то числа две германские моторизованные дивизии прошли через такой-то пункт по направлению к вашей границе... Такого-то числа шесть германских дивизий были сконцентрированы в таком-то пункте поблизости от вашей границы... В течение всего мая через такой-то пункт проходило по направлению к вашей границе по 25-30 воинских поездов в день... Такого-то числа в таком-то пограничном с вами районе было обнаружено такое-то количество германских войск и германской авиации... К такому-то числу из такого-то пограничного с вами района была закончена эвакуация всего местного населения...»(ВСП-стр.136)
«Наконец, я кончил писать. Кадоган привстал в знак того, что он выполнил возложенную на него задачу, и затем прибавил:
- Премьер-министр просил вас срочно сообщить все эти данные Советскому правительству.
Сразу же по возвращении в посольство я отправил в Москву шифровку-молнию со всеми полученными от Кадогана сведениями и стал ждать результата. Конечно, я не принимал сообщения Кадогана за стопроцентную истину; сведения разведки не всегда точны; англичане были заинтересованы в развязывании войны на Востоке и могли сознательно сгустить краски для произведения большего эффекта на Советское правительство; поэтому с того, что я услышал от Кадогана, я мысленно делал значительную скидку. Но все-таки информация товарища министра была столь серьезна, а сообщенные им сведения столь точны и конкретны, что должны были бы, казалось, заставить Сталина задуматься, срочно проверить их и уж во всяком случае дать строгое указание на нашу западную границу: «Будьте начеку!»
Легко понять поэтому мое крайнее изумление, когда 14 июня ТАСС опубликовало сообщение, в котором говорилось:
«Еще до приезда английского посла в СССР г. Криппса в Лондон, особенно же после его приезда, в английской и вообще в иностранной печати стали муссироваться слухи о «близости войны между СССР и Германией»... Несмотря на очевидную бессмысленность этих слухов, ответственные круги в Москве все же сочли необходимым, ввиду упорного муссирования этих слухов, уполномочить ТАСС заявить, что эти слухи являются неуклюже состряпанной пропагандой враждебных СССР и Германии сил... ТАСС заявляет, что... Германия так же неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы, а происходившая в последнее время переброска германских войск, освободившихся от операций на Балканах, в восточные и северо-восточные районы Германии связана, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям» (*сноска-Известия, 14 июня 1941).
Я просто не знал, что думать, что делать. Стрела в сторону Англии, которой начиналось сообщение ТАСС, не оставляла сомнений в том, что оно являлось ответом на предостережение, сделанное Кадоганом.»(ВСП-стр.137)
Сталин и его аппарат игнорируют абсолютно всю информацию о готовящейся агрессии со стороны Германии…
«Суббота 21 июня была жарким и солнечным днем. …
Вдруг меня позвали к телефону. Звонил секретарь посольства из Лондона: Стаффорд Криппс хочет меня немедленно видеть. Криппс, бывший в то время британским послам в СССР, в начале июня приехал в Англию для консультации со своим правительством. Раза два он был у меня, говорил, что его работа в Москве никак не может наладиться и что он собирается уходить со своего поста. Зачем сейчас я так экстренно понадобился ему? Это сразу насторожило меня.
Час спустя я был уже в посольстве. Криппс вошел ко мне сильно взволнованный.
- Вы помните, - начал он, - что я уже неоднократно предупреждал Советское правительство о близости германского нападения. Так вот, у нас есть заслуживающие доверия сведения, что это нападение состоится завтра, 22 июня, или, в крайнем случае, 29 июня... Вы ведь знаете, что Гитлер всегда нападает по воскресеньям... Я хотел информировать вас об этом.
После того, как мы обменялись краткими репликами по поводу сообщения Криппса, он прибавил:
- Разумеется, если у вас начнется война, я немедленно же возвращаюсь в Москву.
Когда Криппс ушел, я сразу же отправил в Народный Комиссариат иностранных дел шифровку-молнию о его сообщении. Потом опять вернулся в Бовингдон - к загородной тишине, к тенистому саду, к запахам лета, но в голове еще острее, чем раньше, стоял неотступный вопрос: «Неужели завтра война?»
Ночь я спал неспокойно, а в 8 час. утра 22 июня снова раздался звонок из посольства. Страшно взволнованный советник К. В. Новиков быстро-быстро говорил:
- Вы слышали английское радио? .. Гитлер сегодня рано утром напал на Советский Союз!.. Немцы перешли границу, бомбят наши города... Идут бои... Есть жертвы...»(ВСП-стр. 140)
На Нюрнбергском процессе было установлено, что в августе 1940 года состоялась беседа Гитлера с начальником штаба верховного командования воруженных сил Германии фельдмаршалом Кейтелем. Во время нее Гитлер подчеркивает, что лично он придает большое значение расправам над советскими маршалами и генералами в период репрессий 30х годов. Кейтель на Нюрнбергском процессе дословно приводит реплику Гитлера: « Первоклассный состав высших советских военачальников истреблен Сталиным в тысяча девятьсот тридцать седьмом году. Таким образом, необходимые умы в подрастающей смене еще пока отсутствуют». (А.И. Полторак, «Нюрнбергский эпилог», стр. 326, М., 1965).
9 января 1941 г. на совещании высшего нацистского генералитета, посвященном подготовке к нападению на СССР, Куйтель вновь услышал от Гитлера : «У них нет хороших полководцев» (там же, стр. 327). Одновременно в Советском Союзе была взята на вооружение доктрина о войне на чужой территории, были практически ликвидированы оборонительные сооружения с нашей стороны, сейчас доказано, что Сталин сам готовился к нападению на Германию. На Нюрнбергском процессе Иодль приводит данные об опасном сосредоточении советских войск на границе, что должно было свидетельствовать о таком готовящемся нападении Красной Армии на Германию. Так же на Нюрнбергском процессе начальник штаба оперативного управления Германии Иодль утверждал, что война с Советским Союзом была превентивной, что Сталин, пользуясь тем, что Гитлер воюет с Англией, собирался напасть на Германию, и именно поэтому был реализован план «Барбаросса».
Подтверждением этому является телеграмма Риббентропа в адрес посла Германии в СССР Шуленбурга от 21 июня 1941 г об объявлении войны СССР, впервые опубликованная полностью в журнале «Военно-исторический архив»
№ 9(93) , 2007:
Телеграмма министра иностранных дел германии И. Риббентропа послу в СССР Ф. Шуленбургу1
№600
Телеграмма министра иностранных дел Германии И. Риббентропа послу в СССР
Ф. Шуленбургу1
21 июня 1941 г.
Срочно!
Государственная тайна!
По радио!
Послу лично!
1. По получении этой телеграммы все зашифрованные материалы должны быть уничтожены. Радио должно быть выведено из строя.
2. Прошу Вас немедленно информировать господина Молотова о том, что у Вас есть для него срочное сообщение и что Вы поэтому хотели бы немедленно посетить его. Затем, пожалуйста, сделайте господину Молотову следующее заявление:
Советский полпред в Берлине получает в этот час от имперского министра иностранных дел меморандум с подробным перечислением фактов, кратко суммированных ниже:
I. В 1939 г. имперское правительство, отбросив в сторону серьезные препятствия, являющиеся следствием противоречий между национал-социализмом и большевизмом, попыталось найти с Советской Россией взаимопонимание. По договорам от 23 августа и 28 сентября 1939 г. правительство рейха осуществило общую переориентацию своей политики в отношении СССР и с тех пор занимало по отношению к Советскому Союзу дружественную позицию. Эта политика доброй воли принесла Советскому Союзу огромные выгоды в области внешней политики.
Имперское правительство поэтому чувствовало себя вправе предложить, что с тех пор обе нации, уважая государственные системы друг друга, не вмешиваясь во внутренние дела другой стороны, будут иметь хорошие, прочные добрососедские отношения. К сожалению, вскоре стало очевидным, что имперское правительство в своих предположениях полностью ошиблось.
II. Вскоре после заключения германо-русских договоров возобновил свою подрывную деятельность против Германии Коминтерн с участием официальных советских представителей, оказывающих ему поддержку. В крупных масштабах проводился открытый саботаж, террор и связанный с подготовкой войны шпионаж политического и экономического характера. Во всех странах, граничащих с Германией, и на территориях, оккупированных германскими войсками, поощрялись антигерманские настроения, а попытки Германии учредить стабильный порядок в Европе вызывали сопротивление. Советский начальник штаба2 предложил Югославии оружие против Германии, что доказано документами, обнаруженными в Белграде. Декларации, сделанные СССР в связи с заключением договоров с Германией относительно намерений сотрудничать с Германией, оказываются, таким образом, продуманным введением в заблуждение и обманом, а само заключение договоров - тактическим маневром для получения соглашений, выгодных только для России. Ведущим принципом оставалось проникновение в небольшевистские страны с целью их деморализовать, а в подходящее время и сокрушать.
III. В дипломатической и военной сферах, как стало очевидно, СССР, вопреки сделанным по заключении договоров декларациям о том, что он не желает большевизировать и аннексировать страны, входящие в его сферы интересов, имел целью расширение своего военного могущества в западном направлении везде, где это только казалось возможным, и проводил дальнейшую большевизацию Европы. Действия СССР против Прибалтийских государств, Финляндии и Румынии, где советские притязания распространились даже на Буковину, продемонстрировали это достаточно ясно. Оккупация и большевизация Советским Союзом предоставленных ему сфер интересов являются прямым нарушением московских соглашений, хотя имперское правительство в течение какого-то времени и смотрело на это сквозь пальцы.
IV. Когда Германия с помощью Венского арбитража от 30 августа 1940 г. урегулировала кризис в Юго-Восточной Европе, явившийся следствием действий СССР против Румынии, Советский Союз выразил протест и занялся интенсивными военными приготовлениями во всех сферах. Новые попытки Германии достигнуть взаимопонимания, нашедшие отражение в обмене письмами между имперским министром иностранных дел и господином Сталиным и в приглашении господина Молотова в Берлин, лишь привели к новым требованиям со стороны Советского Союза, таким, как советские гарантии Болгарии, установление в Проливах3 баз для советских наземных и военно-морских сил, полное поглощение Финляндии. Это не могло быть допущено Германией. Впоследствии антигерманская направленность политики СССР становилась все более очевидной. Предупреждение, сделанное Германии в связи с оккупацией ею Болгарии4, и заявление, сделанное Болгарии после вступления германских войск, явно враждебное по своей природе, в этой связи были столь же значимы, как и обещания, данные Советским Союзом Турции в марте 1941 г. защитить турецкий тыл в случае вступления Турции в войну на Балканах.
V. С заключением советско-югославского договора о дружбе от 5 апреля этого года, укрепившего тыл белградских заговорщиков, СССР присоединился к общему англо-югославо-греческому фронту, направленному против Германии. В то же самое время он пытался сблизиться с Румынией для того, чтобы склонить эту страну к разрыву с Германией. Лишь быстрые германские победы привели к краху англо-русских планов выступления против германских войск в Румынии и Болгарии.
VI. Эта политика сопровождалась постоянно растущей концентрацией всех имеющихся в наличии русских войск на всем фронте - от Балтийского моря до Черного, против чего лишь несколько позже германская сторона приняла ответные меры. С начала этого года возрастает угроза непосредственно территории рейха. Полученные в последние несколько дней сообщения не оставляют сомнений в агрессивном характере этих русских концентраций и дополняют картину крайне напряженной военной ситуации. В дополнение к этому из Англии поступают сообщения, что ведутся переговоры с послом Криппсом об еще более близком политическом и военном сотрудничестве между Англией и Советским Союзом.
Суммируя вышесказанное, имперское правительство заявляет, что Советское правительство вопреки взятым на себя обязательствам:
1) не только продолжало, но и усилило свои попытки подорвать Германию и Европу;
2) вело все более и более антигерманскую политику;
3) сосредоточило на германской границе все свои войска в полной боевой готовности. Таким образом, Советское правительство нарушило договоры с Германией и намерено с тыла атаковать Германию, в то время как она борется за свое существование. Фюрер поэтому приказал германским вооруженным силам противостоять этой угрозе всеми имеющимися в их распоряжении средствами”.
Конец декларации.
Прошу Вас не вступать ни в какие обсуждения этого сообщения. Ответственность за безопасность сотрудников германского посольства лежит на Правительстве Советской России.
Риббентроп
Перевод с немецкого из: ADAP, Bd. XII, Dok. 659.
Примечания
1 Россия XX век. Документы. 1941 год. Книга 2. М. Междунар. фонд «Демократия». 1998. С. 417-419.
2 Генерал армии Г.К. Жуков.
3 Имеются в виду проливы Босфор и Дарданеллы.
4 25 ноября 1940 г. Советское правительство информировало Германское правительство о желательности заключения советско-болгарского договора о взаимопомощи, который гарантировал бы безопасность южного флота СССР, не затрагивая внутриполитического режима в Болгарии, ее суверенитета и независимости. Однако в феврале 1941 г. Германия оккупировала Болгарию, 1 марта 1941 г. НКИД СССР направил МИД Германии ноту, в которой выражал сожаление в связи с фактом оккупации Болгарии иностранными войсками.
В любом случае, именно бездарная внешняя и репрессивная внутренняя политика большевистского сталинского режима в сочетании с обезглавливанием военного руководства были одними из наиболее важных причин начала войны.
Вряд ли Гитлер, одновременно воюя с Англией, поддерживаемой США, имея договор о ненападении с Советским Союзом, решился бы открыть войну на два фронта и напасть на Совесткий Союз, зная, что весь военно-экономический потенциал страны ориентирован на оборону, фортификационные сооружения, включая линии Молотова и Сталина, укреплены и находятся в порядке, а опытные военачальники, такие как Якир, Уборевич, Блюхер, Тухачевский и другие, имевшие огромный военный опыт, живы и руководят Красной Армией.