Любовь моя - Крым.
Мне 7 лет.
Дома все как-то не так. Взрослые замолкают, когда я рядом, а папа перестал целовать меня на ночь. Он больше не играет со мной, не ходит на работу. У мамы часто красные глаза, а бабушка, папина мама, все чаще молится в углу, где иконы, и плачет.
А потом папу кладут в больницу. Потому, что у него опухоль в легком и туберкулез. Это потому, что он был на фронте, где и застудил легкие.
И вот настает день, когда мы все вместе идем в больницу. Лето, жара, парк. Неистово цветет шиповник. Папа выходит к нам в какой-то серо-синей пижаме. Он шутит, но глаза грустные. А потом приходит медсестра, и папа уходит с ней. Мама плачет и говорит, что надо ждать, когда папе сделают операцию.
Только потом я узнАю, что отец чудом остался в живых. Что опухоль оказалась доброкачественной, что она не прорвалась. Спасибо тому хирургу, который его оперировал!
Но у папы резецировано 2/3 легкого, а туберкулез надо лечить.
И папу отправляют лечиться в Крым. В санаторий в Алупке. И мы с мамой едем вместе с ним!
1960 год.
Из Волгограда до Симферополя летает что-то типа "кукурузника" с тремя или четырьмя промежуточными посадками на травяных аэродромах. А меня укачивает. На каждой "остановке" папа выносит меня из самолета и укладывает на травку, прислонив к шасси. Наконец, мы долетаем до Симферополя.
За нами прислали роскошную машину, типа ЗИС или ЗИМ, которая довезет до Алупки. Это потом построили прямую дорогу Симферополь-Ялта и пустили там троллейбус, а до того это был горный серпантин. Дооолго мы ехали.))
А потом было два месяца моря и счастья.
Тогда в Алупке не было пляжей. Был дикий берег с огромными скалами на которые можно было залезть и сверху наблюдать. как ярится и пенится прибой.
Папа жил в санатории, а мы снимали крошечную комнату у милейшей старушки Веры Николаевны. Врача на пенсии. Квартира была на первом этаже, а может это был частный дом, я не помню. Помню только, что вместе с хозяйкой там проживали карликовый пинчер и штук десять кошек, половина из которых были черными. Кошки эти периодически пугали меня до полусмерти, когда ночью усаживались мне на грудь. И только глаза светились в темноте.
А еще был Воронцовский дворец и парк в котором можно было бродить часами и веками. И кипарисы, и розы, и солнце, и море. А еще журчащие ручейки. Большой и Малый Хаос. Ящерки гревшиеся на солнышке на скалах.
И совершенно потрясающий воздух!
Необыкновенный аромат Крыма! В котором слились воедино и запах нагретых солнцем кипарисов, и пьянящий аромат роз, и горьковатый запах влажной земли и мха. И солено-терпкий - моря.
А истекающие соком огромные персики? А виноград? Золотисто-зеленый. Дымчато-черный. Дамские пальчики сантиметра 3 в длину. А копченая скумбрия? Просто так. В магазине. Это было таак вкусно!
А вечером - кино. Кинотеатр на воздухе. Мой первый фильм - "Сережа". "Дядя Петя, ты - дурак?"
Мы с мамой уезжали уже в октябре. Папа остался долечиваться.
Мы бросили по монетке в море. Но мы знали, что еще вернемся.
Потому, что это - Крым.
Дома все как-то не так. Взрослые замолкают, когда я рядом, а папа перестал целовать меня на ночь. Он больше не играет со мной, не ходит на работу. У мамы часто красные глаза, а бабушка, папина мама, все чаще молится в углу, где иконы, и плачет.
А потом папу кладут в больницу. Потому, что у него опухоль в легком и туберкулез. Это потому, что он был на фронте, где и застудил легкие.
И вот настает день, когда мы все вместе идем в больницу. Лето, жара, парк. Неистово цветет шиповник. Папа выходит к нам в какой-то серо-синей пижаме. Он шутит, но глаза грустные. А потом приходит медсестра, и папа уходит с ней. Мама плачет и говорит, что надо ждать, когда папе сделают операцию.
Только потом я узнАю, что отец чудом остался в живых. Что опухоль оказалась доброкачественной, что она не прорвалась. Спасибо тому хирургу, который его оперировал!
Но у папы резецировано 2/3 легкого, а туберкулез надо лечить.
И папу отправляют лечиться в Крым. В санаторий в Алупке. И мы с мамой едем вместе с ним!
1960 год.
Из Волгограда до Симферополя летает что-то типа "кукурузника" с тремя или четырьмя промежуточными посадками на травяных аэродромах. А меня укачивает. На каждой "остановке" папа выносит меня из самолета и укладывает на травку, прислонив к шасси. Наконец, мы долетаем до Симферополя.
За нами прислали роскошную машину, типа ЗИС или ЗИМ, которая довезет до Алупки. Это потом построили прямую дорогу Симферополь-Ялта и пустили там троллейбус, а до того это был горный серпантин. Дооолго мы ехали.))
А потом было два месяца моря и счастья.
Тогда в Алупке не было пляжей. Был дикий берег с огромными скалами на которые можно было залезть и сверху наблюдать. как ярится и пенится прибой.
Папа жил в санатории, а мы снимали крошечную комнату у милейшей старушки Веры Николаевны. Врача на пенсии. Квартира была на первом этаже, а может это был частный дом, я не помню. Помню только, что вместе с хозяйкой там проживали карликовый пинчер и штук десять кошек, половина из которых были черными. Кошки эти периодически пугали меня до полусмерти, когда ночью усаживались мне на грудь. И только глаза светились в темноте.
А еще был Воронцовский дворец и парк в котором можно было бродить часами и веками. И кипарисы, и розы, и солнце, и море. А еще журчащие ручейки. Большой и Малый Хаос. Ящерки гревшиеся на солнышке на скалах.
И совершенно потрясающий воздух!
Необыкновенный аромат Крыма! В котором слились воедино и запах нагретых солнцем кипарисов, и пьянящий аромат роз, и горьковатый запах влажной земли и мха. И солено-терпкий - моря.
А истекающие соком огромные персики? А виноград? Золотисто-зеленый. Дымчато-черный. Дамские пальчики сантиметра 3 в длину. А копченая скумбрия? Просто так. В магазине. Это было таак вкусно!
А вечером - кино. Кинотеатр на воздухе. Мой первый фильм - "Сережа". "Дядя Петя, ты - дурак?"
Мы с мамой уезжали уже в октябре. Папа остался долечиваться.
Мы бросили по монетке в море. Но мы знали, что еще вернемся.
Потому, что это - Крым.