Смагу людемъ мычючи въ пламяне розе
https://trueview.livejournal.com/207088.html
Карна и Желя (Карна и Жля) - гипотетические божества горя и плача в восточнославянской мифологии. Встречаются только в двух источниках - «Слове о полку Игореве» и «Велесовой книге».
◆ В «Слове о полку Игореве» фрагмент выглядит так:
«А Игорева храбраго плъку не кресити!
За нимъ кликну Карна, и Жля
поскочи по Руской земли,
смагу людемъ мычючи въ пламянѣ розѣ» [в первом издании написание слитное: Карнаижля].
Дословный перевод Д.С. Лихачева:
А Игорева храброго войска не воскресить!
По нём кликнула Карна, и Желя
поскакала по Русской земле,
горе людям мыкая в пламенном роге.
Первые комментаторы (А. С. Шишков, Н. С. Тихонравов, Я. Пожарский, Д. Н. Дубенский) трактовали «Карну и Жлю» как имена половецких ханов [1], [2] (так, М. А. Максимович видел в «Карне и Жле» «искажение имен Кончака и Кзы, которые, по пленении Игоря на Каяле, опять кинулись разорять Русскую землю» [3]; в наше время эту точку зрения отстаивали такие авторы, как А. К. Югов [3]). Начиная с А. Ф. Вельтмана, имена Карны и Жли стало принято сближать с встречающимся в древнерусских памятниках словом «желя» - «жалоба, плач, печаль, оплакивание умерших» и с глаголом «карити» - «оплакивать», гипотетическими «карья», «карьба» - «плач по умершим», иногда и современным диалектным «карна» - «мука, скорбь» [3]. Е. В. Барсов предложил вместо «Карна и Жля» читать «Карина и Желя» и объявил их участницами славянского погребального ритуала: Карина - «вопленица», вестница смерти, «Желя же заканчивала погребальный ритуал, разнося сетование по родным и знакомым вместе с погребальным пеплом» [4]. Д. И. Прозоровский (вслед за С. Гедеоновым, интерпретировавшим Карну и Жлю как злых духов) видел в Карне и Жле «мифическое представление бедствий, гениев несчастья, вестников бед». В. В. Иванов и В. Н. Топоров отмечали близость имён Карны и Жли названиям обрядов «желенья и каранья», упоминаемых в cписке «Слова некоего христолюбца и ревнителя по правой вере», датируемом XVII веком [5].
В. Ф. Миллер трактовал Карну и Жлю (Желю) как олицетворение «нравственных понятий, которые так любил автор Слова», уподобляя их таким фигурам, как упоминаемая в том же памятнике «дева Обида» [3]; эту точку зрения разделяют многие более поздние исследования. По мнению Л. В. Соколовой, «наиболее убедительной представляется точка зрения тех исследователей», которые считают Карну и Желю «мифическими персонажами: персонификацией, олицетворением скорби по умершему» [4]. Мифологический «статус» Карны и Жли (Жели) при этом остаётся не вполне прояснённым: некоторые авторы (например, Д. С. Лихачёв) видят в них божества, действительно почитавшиеся славянами и входившие в славянский пантеон, другие трактуют их скорее как народно-поэтические образы (Н. К. Гудзий, Л. А. Булаховский, Н. А. Мещерский). Рыбаков Б. А., хотя и относил Желю к второстепенным богиням, замечал, что «сyществование богини смеpтной печали можно возводить к значительной дpевности», поскольку «имя её встpечено в pазных славянских землях» (он, вслед за Гедеоновым, сопоставлял Желю с упоминаемым в чешских хрониках персонажем Zelu) [6]. Карну и Желю он называет «славянскими эринниями» [6], [12].
◆ В тексте «Велесовой книги» (в переводе Н. Слатина) славянское божество Карыня встречается три раза:
1.) И вот, Жаля жалится над врагами и Горюня горюет о смерти их, потому как руки Божеские их повергают. Вот, Карыня плачется о мертвых тех, что встали на тропе Божеской и умирают. И поля те наполнены мертвыми костями и головами отсеченными. И руки и ноги, от тел отсеченные, валяются на траве. И смрад идет от полей тех. И вороны летят на них, мертвые глаза ковырять и есть мужеские мясы многие уничтоженные [I се Жаля жалюiе над вразi i Грыне горенщеть се о смрте iех, яко оде ренце Бозске се вергоуть. Се Карыне плащеть се о мертвiех тiех, яко сталi се о тропiе Боженьсте i земрещуть. I поля тоя полнене соуте мртве коще i главе оусенщены. I оуде, одо телесы оурезiены, се валяще о травiе. I смрад iде оде полiе тоя. I враны летящуть до не мртве ощесы долбенте се i ясте мужескiа мясы многа понещены…].
2.) И встал молодой Вендеслав и собрал Русь и повел ее на них. И в тот раз разгромил Готов. И не дал Жале никуда идти. Пошла она на полночь. И там сделался оттого лад. И вот Карина, вот и Радость, вот и Дед наш Даждьбог со всеми этими героями, потому как одержали Отцы наши множество нам, но ведь и забот много. И так земля Готская осталась Русской, и до конца таковой и пребудет [I ста младенч Вендеславе i сбере Русе а веде ю на не. I тоi крать рострще Годь. I не да Жале нiккiда тещете. [Теще] она до полноце. I тамо зъмэ венц се лад. I се Карене, се Радоще, се i Дядь наше Дажбо се всiм ото горденьстве, яко одържеще Оце наше . . . мнозство намо, неботве а дбы мнга. I такожде земе Годьстя оста Руська, а до конце [такова] пребоудете].
3.) Обороняй ты Землю Русскую и обороняй себя, а то б иных бы не было на шее на твоей, а то враги не прочь ведь охомутать и привязать к возам и чтоб тянули их туда, куда чужая хочет власть, а не туда, куда ты хочешь. Жаля сама великая с Кариною тому, кто не доразумеет эти слова, и Гром ему небесный, чтобы повергся долу (cейчас более обычное выражение «повергся ниц») [Бранi се Земiе Русе а брань себiе, а то б iна не бендла на тоii крче, а то б то вразiема не недла сен охомытана а до воза правяждена i абы тенгла теi до камо хощьашеть цужеi владэ, а не бо то ты хошчащешь iте. Сама Жале велка с Карiноу тому, кiе не дорозумiешеть словесы тае а Грм iему небестень, абы пврг сен долiе].
Н. Слатин, автор лучшего изложения ВК на русский язык, считал Карину-Карыню божеством плача, печали, плакальщицей (ср. санскр. karънa ‛грустный, печальный’; karuнya ‛сострадание’).» [Н. Слатин: «Словарь имен и терминов Влескниги»].
Карина-Карна - славянская богиня плакальщица, сопровождает погребальные обряды, витает над полями сражений, тоскует в местах успокоения усопших вместе с Желей, своей сестрой.
Возможно, Карыня больше ассоциировалась с горем в целом, а не только с плачем: «И вот Карыня, вот и Радость» - И вот Горе, вот и Радость. В др.-греческом языке κήρ, κηρός - ‛злая смерть, гибель; бедствие, несчастье, горе’, аккадск. karû ‛быть коротким; довести до нужды, до горя, до печали’, kûru ‛нужда, горе, печаль’, kurû ‛короткий, горестный, печальный’.
Желя - древнерусское обозначение плача. Чешск. žal ‛горе, горесть, жалость, печаль, разочарование, скорбь, сожаление’. Далее родств. валлийск. galar ‛горе, грусть, печаль, плач, рыдание, скорбь, сожаление’, траур, galaru ‛горевать, оплакивать, печалиться, плакать, сетовать, скорбеть, сокрушаться, стенать, убиваться’ [14].
Шумерск. gala ‛lamentation singer’, аккадск. kalû ‛lamentation-priest’. Лат. calo ‛звать, взывать’, греч. καλέω ‛звать, называть, именовать; звать, призывать’; англ. call ‛звать, взывать’, русск. кликать. Русск. голос, ирон. хæл-хæл ‛шум воды, журчание, хохот’, осет. хъæлǽба ‛спор, шум, гомон, возня, волнение’, ирон. хъæлǽс ‛голос’, хъæлын ‛шум, шуметь’, хъæлæн ‛шумный’. Греч. κελαδέω ‛шуметь, кричать, звучать, звенеть’, κέλαδος ‛шум, κελαρύσδω ‛струиться с шумом, журчать’. Кечуа kalanka ‛колокол’, русск. колокол, дат., klokke, нид. klok ‛колокол’, финск. kello ‛часы; колокол’, нем. glocke ‛колокол’, ст.‑слав. кла́колъ ‛колокол’, лит. kañkalas, др.-инд. kаlаkаlаs ‛беспорядочные крики, шум’, д.-в.-н. hellan ‛звучать’.
◆ «Велесова книга» - письменный текст, впервые опубликованный в середине XX века русскими эмигрантами Ю. П. Миролюбовым и А. А. Куренковым. Согласно рассказам Миролюбова, текст списан им с утерянных во время Второй мировой войны деревянных дощечек, найденных морским офицером Али Изенбеком. В 1919 году в ходе боевых действий под Орлом в одном из разорённых имений Али Изенбек нашёл 35 дощечек, на которых имелись древнеславянские тексты.
Большинство академических исследователей - как историки, так и лингвисты - полагают, что это фальсификация, написанная в XIX или (более вероятно) XX веке, и примитивно имитирующая древний славянский язык. Вероятными фальсификатороми текста считаются сам Ю. П. Миролюбов или А. И. Сулакадзев. В 2004 году в санкт-петербургском филиале издательства «Наука» вышла книга под названием «Что думают ученые о ‛Велесовой книге’» [11] в редакции известного лингвиста О. В. Творогова. Составителем данного труда являлся его сотрудник А. А. Алексеев.
Три четверти сборника посвящены тому, как А. И Сулакадзев и Ю. П. Миролюбов подделывали «Велесову книгу». Фамилия Сулакадзев упомянута 242 раза, Миролюбов - 306 раз.
◆ А теперь разберемся с А.И Сулакадзевым. Что мы имеем? Только начиная с А. Ф. Вельтмана имена Карны и Жли стали сближаться с горем, жалобой, плачем и печалью. Предполагаемый фальсификатор А. И. Сулакадзев умер в 1829 году за двадцать пять лет до рождения А.Ф. Вельтмана и никак не мог знать о функциях Карны и Жли как божеств горя и печали.
◆ Продолжим разбор слова смага и словосочетания пламенный рог.
Смага, ‛жар, пламя, сухость во рту’; ‛жажда’; ‛сажа, копоть’, вологодск. (Даль), укр., блр. сма́га ‛сухость на губах; жажда’, сербохорв. сма̀гнути, сма̏гне̑м ‛темнеть’, словен. smágа ‛смуглая кожа’, smágniti, smȃgnem ‛изнывать от тоски’, чеш. smaha, smáhа ‛жар, зной, ожог’, smahlý ‛сушеный’, smahnouti ‛сушиться, сохнуть’, smažiti ‛жарить, поджаривать; загорать’, слвц. smаžit᾽, польск. smaga ‛сухость во рту’, smażyć ‛сушить, поджаривать’, в.-луж. smaha ‛загар’, smahnyć ‛сушить’, н.-луж. smaga ‛ожог; поле под паром’, smagɫy ‛загорелый’, smagnuś ‛сушить’, н.-луж. smogoŕ ‛торф’. Греч. σμύ̄χω, аор. страд. ἐσμύγην ‛сжигаю медленным огнем’, англос. smocian, sméосаn ‛дымиться’, smоса ‛дым’, англ. smoke ‛дымить’, нов.-в.-н. бав. smiechen ‛тлеть’, нов.-в.-н. schmauchen ‛дымить, курить’, арм. muχ, род. п. mχоу ‛дым’, ирл. múch ‛дым’. [из словаря М.Фасмера]. Чешск. čmoud ‛дым, чад’.
Даль (ТСЖВЯ): Смага - жар, пыл, огонь, полымя, горящий жупел ... отсюда стар. смаговница, первое название огневого оружия; отсюда шмарить, юж. зап. смаржить, жарить, пряжить, а также смалить, жечь, обжигать...
Для слова смага я выбираю значаение дым (чад), а значения пламя, огонь и пыл - это, как мне кажется, уже интерпретация Даля по мотивам «Слова о полку Игореве» и комментариев к нему.
◆ В древности «пламенным рогом» называли устройство для метания горючей смеси - греческого огня, применявшегося во времена Средневековья. Впервые горючая смесь была использована византийцами в морских битвах. Применялся в византийской армии и флоте в морских боях и при осаде крепостей. Для метания использовались медные трубы (на кораблях), ручные сифоны, «пламенные рога». Греческий огонь также помещался в бочки и глиняные сосуды, а затем забрасывался метательными машинами (при осаде крепостей). Пламя греческого огня не гасилось водой.
Огнесмеси для метания также использовались в китайской армии в 1 в. до н. э. [7] Прототип «греческого огня» появился предположительно в 190 г. до н. э., когда он был применён при защите острова Родос. Но ещё в 424 году до н. э. в сухопутном сражении при Делии древнегреческими воинами из полого бревна выпускалась некая зажигательная смесь, состоявшая из сырой нефти, серы и масла [8], селитры и, возможно, других веществ [7].
Раннехристианский автор III века н. э. Секст Юлий Африкан в своей энциклопедии «Узоры» (греч. Κεστοί), составленной для императора Александра Севера, рассказывает о «мидийском водном огне», который изготовляли, в частности, из битума, серы, золы, горной соли, пирита, «громового камня» и пр., и метали при помощи снарядов, напоминавших позднейшие гранаты [9].
Собственно «греческий огонь» изобретён был в 673 году инженером и архитектором Каллиником из завоёванного арабами сирийского Гелиополя (современный Баальбек в Ливане), который, по-видимому, сконструировал специальное метательное устройство - «сифон» - для метания зажигательной смеси. Каллиник бежал в Византию и там предложил свои услуги императору Константину IV в борьбе против арабов. Установка с «греческим огнём» представляла собой медную трубу - «сифон», или сифонофор, через который с грохотом извергалась жидкая смесь. В качестве выталкивающей силы использовался сжатый воздух, или мехи наподобие кузнечных. Позже появилось портативное ручное устройство для метания - хейросифон.
Предположительно, максимальная дальнобойность сифонов составляла 25-30 м, поэтому изначально «греческий огонь» использовался только во флоте, где представлял страшную угрозу медленным и неуклюжим деревянным кораблям того времени. Кроме того, по свидетельствам современников, «греческий огонь» ничем нельзя было потушить, поскольку он продолжал гореть даже на поверхности воды. Впервые сифоны с «греческим огнём» были установлены на византийских дромонах во время битвы при Киликии.
Историк Феофан писал о ней: «в год 673 ниспровергатели Христа предприняли великий поход. Они приплыли и зазимовали в Киликии. Когда Константин IV узнал о приближении арабов, он подготовил огромные двухпалубные корабли, оснащённые греческим огнём, и корабли-носители сифонов… Арабы были потрясены… Они бежали в великом страхе.»
В 941 году византийцы с помощью «греческого огня» разгромили подошедший к Константинополю флот князя Игоря Рюриковича.
Византийский император Лев VI Мудрый в своей «Тактике» (кон. IX в.) сообщает: «Мы владеем различными средствами - как старыми, так и новыми, чтобы уничтожить вражеские суда и людей, сражающихся на них. Это огонь, приготовляемый для сифонов, из коих он мечется с громовым шумом и дымом, сжигающий суда, на которые его направляем... Помещайте также спереди на носу корабля сифон в бронзе, чтобы метать огонь на врагов...» [10].
Секрет приготовления «греческого огня», называвшегося также «огнём Каллиника», хранился в строгой тайне, однако после завоевания Константинополя рецепт его изготовления был утерян. Известно, что нефть для огня с XI века добывалась на Таманском полуострове. Греческий огонь стал прообразом современных напалмовых смесей и огнемёта [13].
◆ Попробую перевести отрывок из «Слова...»
А Игорева храброго полка уже не воскресить!
По нём кликнула Карна, и Желя
поскакала по Русской земле,
дым (чад) людям мечуще в пламенном роге.
Дым и чад символизировали погребальные костры по всей Русской земле. В дохристианские времена у славян кремация была традиционным способом захоронения. Кремация была постепенно вытеснена захоронением в XI - XII вв. Арабский автор X в. Масуди сообщает, что Русь, славяне (словени) и сербы сжигали своих покойников, а болгары дунайские и сжигали, и хоронили. Византиец Лев Диакон свидетельствует, что воины князя Святослава сожгли своих павших соратников, есть известие и о существовании обычая сожжения в Польше в княжение Мечислава (992). По данным Повести временных лет, в X - XI вв. радимичи, северяне и кривичи сжигали мертвецов, а поляне и древляне - хоронили, а в XII в. все еще сжигали вятичи.
В английском языке слово smoke имеет значения не только ‛дым, копоть’, но и ‛костер’.
Погребение викингов, как правило, осуществлялось в погребальной ладье, известной из археологических раскопок, по множеству саг, поэзии скальдов и свидетельству Ибн Фадлана. Погребение осуществлялось в лодке или каменном корабле, где почившему осуществлялись подношения и жертвоприношения в соответствии с его земным статусом и родом занятий. После кремации на останках сооружали холм из камней и покрывали его землёй и дёрном. Получившийся курган считался жилищем умершего.
Было типичным сожжение тел на погребальном костре, где температура могла достигать 1500 С°, что значительно выше температуры горения при современной кремации. Такой костер оставлял лишь несколько обуглившихся костей и расплавленный металл. Подобные костры сооружались так, чтобы столб дыма был как можно более массивным.
Снорри Стурлусон в своей Младшей Эдде упоминает погребальный ритуал с обрезанием ногтей умершего с целью не дать построить Нагльфар - корабль, который доставит армию ётунов на Рагнарёк. В «Круге земном» даётся общая концепция религиозных обрядов погребения:
«Один ... постановил, что всех умерших надо сжигать на костре вместе с их имуществом. Он сказал, что каждый должен прийти в Вальхаллу с тем добром, которое было с ним на костре, и пользоваться тем, что он сам закопал в землю. А пепел надо бросать в море или зарывать в землю, а в память о знатных людях надо насыпать курган, а по всем стоящим людям надо ставить надгробный камень. ... Люди верили тогда, что, чем выше дым от погребального костра подымается в воздух, тем выше в небе будет тот, кто сжигается, и он будет тем богаче там, чем больше добра сгорит с ним» [Сага об Инглингах, Круг Земной].
© TrueView
1. Салмина М. А. «Карна» в «Слове о полку Игореве» // ТОДРЛ. 1993. Т. 46. С. 525-526.
2. Шелест В. «Карна и Жля в Слове о полку Игореве» // Russian Language Journal / Русский язык Vol. 33, No. 115 (SPRING 1979), pp. 45-50
3. Салмина М. А. Карна // Энциклопедия «Слова о полку Игореве»
4. Соколова Л. В. Жля // Энциклопедия «Слова о полку Игореве»
5. Иванов В. В., Топоров В. Н.. Карна и Желя // Мифы народов мира. М.: Российская энциклопедия, 1994. Т. 1
6. Рыбаков Б. А. Мифология древних славян // Рождение богов и богинь. Саратов: Надежда, 1993.
7. БРЭ, 2007.
8. Зорич А. Греческий огонь.
9. Partington J. R. A Histopy of Greek Fire and Gunpowder. - Baltimore and London, 1999. - P. 8.
10. Носов К. С. Осадная техника. Античность и средневековье. - С. 194.
11. http://knigavelesa.narod.ru/knigi/Chto_dymaiyt_uchenye_o_VK/soder.html
12. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%B0%D1%80%D0%BD%D0%B0_%D0%B8_%D0%96%D0%B5%D0%BB%D1%8F
13. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D1%80%D0%B5%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D0%BE%D0%B3%D0%BE%D0%BD%D1%8C
14. https://trueview.livejournal.com/101525.html