К вопросу о названиях днепровских порогов у Константина Б.
Нет, против Константина Львовича я, конечно, плохого слова не скажу. Когда он в своем десятом веке в известном трактате записал названия днепровских порогов в двух вариантах - славянском и русском - он записал то, что ему рассказывали так, как он это понял и так, как сумел записать. Ну и хорошо.
Живи Константин Багрянородный в наше время, он, вполне вероятно, мог бы начертать в манускрипте: "А еще говорят, на берегах Днепра растет диковинный фрукт, называемый по-славянски буряк, а по-русски - свекла". И тоже был бы прав, потому что малороссийское наречие является, безусловно, славянским, а понять разницу между русскими, малороссами и прочими скифами редко какому иностранцу вообще удается. Не будем предъявлять и к Константину излишне строгие требования.
Точнее, он записал бы немного не так. Поскольку сам Константин на берегах Днепра не бывал и с жителями не разговаривал, то и местные названия он мог узнать только через посредников, через вторые или третьи уста. Каждый посредник в цепочке информаторов неизбежно вносил в звуки инородных для него слов дополнительные искажения, плюс к тому и сам Константин, в конце концов, записал дошедший до него вариант буквами среднегреческого языка, плохо годящимися для точной передачи славянской фонетики.
Потому, читая в тексте Константина греческие литеры, мы произнесем неизбежно искаженные слова исходного языка, будем надеяться, хотя бы узнаваемые. Например, вместо слов "буряк" и "свекла" прочитаем там что-то вроде "боурриаг" и "швиоклас". Например.
Повторю, к Константину Багрянородному претензий нет. Он записал то, что ему сумели рассказать и так, как он это сумел записать. Большего требовать нельзя ни от кого.
У меня есть претензии к наивным людям, которые на основании различия слов типа "боурриаг" и "швиоклас" в тексте средневекового грека делают вывод о том, что русы были немцами. Или литовцами. Или венграми. Или финнами. Или еще кем-нибудь. И, что грустно, в деле истолкования названий порогов у Константина Багрянородного отечественная и европейская наука не оскудевает наивностью уже лет двести.
Живи Константин Багрянородный в наше время, он, вполне вероятно, мог бы начертать в манускрипте: "А еще говорят, на берегах Днепра растет диковинный фрукт, называемый по-славянски буряк, а по-русски - свекла". И тоже был бы прав, потому что малороссийское наречие является, безусловно, славянским, а понять разницу между русскими, малороссами и прочими скифами редко какому иностранцу вообще удается. Не будем предъявлять и к Константину излишне строгие требования.
Точнее, он записал бы немного не так. Поскольку сам Константин на берегах Днепра не бывал и с жителями не разговаривал, то и местные названия он мог узнать только через посредников, через вторые или третьи уста. Каждый посредник в цепочке информаторов неизбежно вносил в звуки инородных для него слов дополнительные искажения, плюс к тому и сам Константин, в конце концов, записал дошедший до него вариант буквами среднегреческого языка, плохо годящимися для точной передачи славянской фонетики.
Потому, читая в тексте Константина греческие литеры, мы произнесем неизбежно искаженные слова исходного языка, будем надеяться, хотя бы узнаваемые. Например, вместо слов "буряк" и "свекла" прочитаем там что-то вроде "боурриаг" и "швиоклас". Например.
Повторю, к Константину Багрянородному претензий нет. Он записал то, что ему сумели рассказать и так, как он это сумел записать. Большего требовать нельзя ни от кого.
У меня есть претензии к наивным людям, которые на основании различия слов типа "боурриаг" и "швиоклас" в тексте средневекового грека делают вывод о том, что русы были немцами. Или литовцами. Или венграми. Или финнами. Или еще кем-нибудь. И, что грустно, в деле истолкования названий порогов у Константина Багрянородного отечественная и европейская наука не оскудевает наивностью уже лет двести.