Слава, слово и славяне (словене). К этимологии терминов. Часть 9
Любопытно также сравнить ирландские слова crann - столб, шест, жердь, жребий, участь, судьба, важная персона, беда, неудача и clann - семья, потомство, где еще одно значение crann - пенис образно проясняет истинный смысл удачного или неудачного служения своему семейству или же семейству намеченной для супружества девушки в качестве раба данных при заключении брака или при заключении рабочего договора обязательств, когда в результате произнесенной клятвы ставились на кон репутация и честь, определяемые ирландским словом clú - слава.
Естественно, что до этого парень и девушка должны были пройти соответствующее обучение у жрецов, что позволяет связать ирл. clú - слава с санскр. śru - слышать о чем-л., внимать чему-л., учить, изучать (на слух). Любопытно, что образу пока еще не обученного молодого человека соответствует фр. cru - сырой, необработанный, грубый, жестокий, притом что в результате прохождения специальной подготовки молодежь получала более высокий статус и ясное понимание своего предназначения, что соответствует французским словам croître - возрастать, увеличиваться и croire - доверять, уверовать, думать, предполагать.
Даваемая при этом клятва соответствует фр. serment - присяга, клятва верности, обет, где окончание ment имеет значения «говорить неправду, обманывать», а начальное ser, как считается, восходит к праиндоевр. *sek- «резать, сечь». Если это так, то, давая клятву верности, новоявленный адепт как бы отсекал себя от любого рода неправды и лжи. Необходимо также отметить, что праиндоевр. *sek- «резать, сечь» и санскр. śāka - помощник, друг имеют образное схождение, потому как любой союз отделяет себя от всех остальных людей или народов.
Если же мы возьмем исп. ser - быть, существовать (отделившись при этом от небытия), то появляется возможность сближения ser и sek, потому что бытие в нашем случае - это взрослое состояние человека, а небытие - это детство человеческого существа. Здесь таится и смысл титулов сэр, сир, сер, которые отделяли высокопоставленных людей от остальной массы, воспринимаемой в качестве многочисленных «детей». Очевидно, что все эти титулы можно сравнить c санскритскими словами śrā - делать зрелым и śrī - красивый, богатый, успешный, царственный, при том что есть и śri - зависящий от кого-л. или чего-л.
При этом значения санскр. kūla - склон, холм, берег, наклон в сопоставлении с азиат. кули - наемный работник, батрак и санскр. kula (kuli) - семейство, род, союз в сопоставлении с санскр. kūl (kūḍ) - жечь, подпаливать относятся к защищающей функции клятвы, которая в своих наивысших эмоциональных проявлениях могла произноситься в виде «клянусь землей», «клянусь водами реки Стикс» и «клянусь небесами», что отчасти соответствует стуку человеческого лба (чела) о землю или же поклону, а также принесению жертв воде или земле и воздеванию рук к охраняющим землю небесам с одновременным произнесением молитвенной формулы-клятвы. Поэтому в данных словах присутствует смысл связи разных частей, составляющих единое целое, что подтверждается древнетюркскими словами күл - связывать и күлте - сноп, пучок, моток.
Однако значения других древнетюркских слов күлмүс - самец серны, дикой козы и косули, а также күлүк - славный, знаменитый, скакун, большая собака, имеют явно сексуальные признаки, как и образ склона, соединяющего верхнее с нижним, при том что высокий берег реки запирает ее течение в достаточно плотных границах. Этот вывод подтверждается через сопоставление древнетюркских слов қул - раб, слуга, крестьянин, раб божий, человек, валет и қула - светло-желтый, қула- 'тянуться, перескакивать, упасть сверху вниз, испустить дух, умереть', где движение солнца по небу совмещается с прохождением человеческой жизни и с действиями светлого мужского начала, которое сначала поднимается вверх, а затем опускается вниз, чтобы испустить «дух» в женском лоне. Здесь даже термин «валет» имеет свое отражение в образе юного поклонника женщин.
К этим сексуальным смыслам можно добавить древнегреческие слова κλέω - восхвалять, прославлять, славиться в сопоставлении с др.-тюрк. күлүк - славный, знаменитый, скакун, большая собака и κλίνω - склонять, склоняться, прислонять, взламывать в сопоставлении с русскими словами «склон», «клонить», «клин» и «клевать». При этом такой же сексуальный смысл «берега» или «склона» можно обнаружить в древнегреческих словах κλιῶ - ограждать, запирать, сковывать и κλείς (κλῄς) - засов, запор, пролив.
Дополнительные κλάω - плакать, ломать, κλύω - слышать, внимать, понимать, усваивать и κλίνη - ложе в сопоставлении с κλίνω - склонять, склоняться, прислонять, взламывать также могут быть эвфемизмами начавшихся любовных взаимоотношений, которые можно описать не только выражением «познать женщину», но и несколько грубоватым «ломать целку», причем значение κλάω - плакать может относиться к так называемому ритуальному плачу, как одному из элементов обряда перехода,- в данном случае из статуса девушки в статус женщины.
Поэтому в связи со словом «ломать» любопытна связь болг. лом - острая кирка, мотыга и русского диалектного лом - болото. При этом термин «лом - болото» можно сопоставить с лит. lomà - низкое место на пашне, лтш. lãmа - впадина, лог и болг. лам - яма, ров, которые могут быть эвфемизмами женской утробы, в то время как болг. лом - острая кирка, мотыга можно представить в виде мужского органа, что образно подтверждает и алб. lâmё - винный пресс, маслобойня, гумно, складское помещение, засеянное поле, область, размах, а также д.-в.-н. lam - хромой, искалеченный, где признак хромоты указывает на движение мужского органа туда-сюда и переваливающуюся походку беременной женщины.
Возвращаясь к др.-гр. κλάω - плакать, можно добавить, что лить слезы могла не только невеста перед свадьбой, горюя о своей уходящей «вольности» и расставании с семьей, но и дорвавшийся до своей цели молодой мужской орган, изливающий сперму наподобие того, как «плачущее» небо изливает дождевые струи, а «плачущее» солнце изливает солнечные лучи, что можно образно соотнести с древнегреческими словами κλύζω - покрывать, ополаскивать, κλίμα - склон, скат, спуск, страна света и κλῆμα (κλάω) - молодой побег, молодая сила, которая склоняет девушку к половому акту и над ней наклоняется, чтобы излить то, что определяется датским словом slim - слизь или русским словом слезы. Но в данном случае это слезы радости и наслаждения, а не тоски и горя.
На то, что элементы κλίμ и κλῆμ связаны с половой функцией человека указывает слово «климакс» - завершение менструаций у женщин, которое производят от древнегреческих слов κλῖμαξ - лестница (в качестве перехода на другой этап) и κλίνω - клонить, наклонять. Но с этой же половой функцией связан смысл виноградной лозы (молодого побега), да и термин «лаз» обладает этим же скрытым значением.
Дополнительно можно указать на ассоциативные смыслы фонетически одинаковых русских слов, родственных слову «клан», таких как клин - вставка, колун, колышек и клин - участок земли, отверстие, причем эти значения, связанные с забиванием, раскалыванием и запиранием женского начала мужским, можно одновременно сравнить с дат. slå - бить, slagte - колоть и др.-гр. κλάω - ломать, κλιῶ - запирать, задвигать, а также с дат. slids [sles] - разрез, щель, паз и др.-гр. κλείς (κλῄς) - пролив.
Поэтому за фонетически тождественными древнегреческими словами κλητός - избранный, приглашенный, званый, κλῠτός - славный, пышный, чудный, дивный и κλίτος - область, край, сообществу которых принадлежит и слово «клитор», может скрываться намек на весеннюю юность молодых половых органов, причем окончание -τος, трактуемое как «то, что пострадало или не пострадало от действия, определяемого начальным элементом», может соответствовать санскритским словам tośa - капающий, текущий, жертвующий и toṣa - удовлетворение, наслаждение.
В то же время древнегреческие слова κλάς - ветвь, побег, κλάζω - звать, призывать, возвещать и даже κλαίω - плакать, рыдать, оплакивать могут указывать на отделение молодежи от родителей,-то есть «разбитие» первоначальной семьи,- в результате выхода замуж девушек или ухода парней на опасную инициацию, что когда-то сопровождалось не только ритуальным плачем девушки по утраченной вольности, но и ритуальным плачем матери по навсегда ушедшему из-под ее опеки парню. Такое расставание, тем не менее, являлось положительным фактом для общества и подтверждается противоположными значениями окончания ίω - возглас сожаления, ликования, обращения к кому-нибудь в слове κλαίω - плакать, рыдать, оплакивать.
Одновременно др.-гр. κλάζω - звать, призывать, возвещать совпадает с санскр. śravas - звук, призыв, зов, слава даже в имеющих свой смысл окончаниях ζῶ - быть в силе, разгаре, движении,- то есть быть живым,- и vas - жить, сверкать, быть прямым, прикреплять, проникать, звучать, находить удовольствие, любить, что не только указывает на тождественность элементов κλά, śra и сла, но и связывает понятие жизни с успешным окончанием полового развития человека или животного.
Стоит обратить внимание и на тождественность др.-гр. ζῶ с перс. «за» со значением «родящий, производящий», что, например, соотносится с призывным пением птиц или криками животных в период спаривания и подтверждается древнегреческими словами κλάζω - звать, призывать, возвещать и κλύζω - бить, ударять, покрывать, промывать, ополаскивать.
Fernando Cometto "La Familia"
Отдельно можно рассмотреть латин. familia - семейство, родня, челядь, рабы, которое хорошо сопоставляется с латинскими словами fama - молва, слух, репутация, слава (в том числе дурная) и fames - страстное желание, ненасытность, голод, что можно представить в виде сексуального голода и сравнить значение «голод» со значением «голый», что с одной стороны создает образ «голых» и «голодных» органов плодородия, один из которых вторгается на территорию другого, а с другой стороны создается образ просящего подаяния нищего, что соответствует санскр. niṣṭya - посторонний, внешний, чужой.
Исходя из этого, окончание ilia в слове familia можно связать с латин. ilia - брюшная полость, живот, половые органы, внутренности, потроха, что в совокупности с латинскими словами fames - страстное желание, ненасытность, голод и fama - молва, слух, репутация, слава наполняет термин «фамилия» пылкими сексуальными чувствами, свойственными юности и ранней молодости.
Образно это схоже с наступлением весенней поры, когда пришедшее со стороны и не принадлежащее земному миру, а значит формально чужое, солнце подает изголодавшейся, холодной и голой земле свои ослепительные лучи, чтобы напитать ее чрево живительной силой.
Более того, исходя из этой образности, матушку-землю или женщину-мать, определяемую до замужества латин. femella - девушка, то есть условная Снегурочка, жаждущая наплыва жарких чувств, а после замужества латин. femina - женщина, самка, выемка, паз, гнездо, можно представить в виде пчелиной матки в улье, вокруг которой формируются рожденные ею рабочие пчелы, образующие вместе с нею пчелиную семью.
В таком случае латин. famula (famul) - cлужанка, рабыня, прислужница или слуга, служитель, прислужник как раз и будет обозначать ту самую славную рабочую пчелу, приносящую в улей нектар для будущего меда, собранный с цветущих растений, что соответствует сербохорватским словам чела - пчела и чȅљȃд - челядь, домочадцы, люди.
Но любопытным образом немецкое «пчелиное» Wachs - воск фонетически схоже с нем. Wachsen - рост, развитие, произрастание, вощение, при том что фр. cire - воск, восковые свечи можно сопоставить с перс. kir (ker) - пенис и с фр. сeres - время жатвы, хлеб. Загадочны и русские слова «воскатить» - взойти, подняться (о солнце), воскачать - вырастить (качая, баюкая), воскормить - вскормить, воспитать, вырастить, воскочить - вскочить, войти, проникнуть куда-либо, воскачки - вскачь, быстро и воскорица - живая, бойкая девушка или женщина, в которых начальное «воск» одновременно схоже и с нем. Wachs, и с русск. восход.
На «славность» образа рабочей «пчелы» указывает др.-гр. φήμη (дор. φάμᾱ (φᾱ)) - знамение, слово, молва, слава, относящееся не только к латинским словам femella - девушка и femina - женщина, самка, но и к латинским словам famula (famul) - cлужанка, рабыня, прислужница (слуга, служитель, прислужник) и familia - семейство, родня, челядь, рабы, что, образно говоря, представляет собой человеческий улей, в котором добытчики-мужчины приносят своеобразный «нектар» своим женщинам, а те добывают, благодаря природным рождающим «сотам», новое потомство, что можно сравнить с санскритскими словами suta - сын, sutā - дочь и sū (sūta) - производить, порождать, приносить, давать (урожай).
Можно также утверждать, что латин. fames - страстное желание, ненасытность, голод, наиболее схожее, все-таки, с famula (famul) - служанка, рабыня, слуга, раб и familia - семейство, родня, челядь, рабы, имеет прямое отношение к санскритским словам kāma (kāmyā) - страстное желание, любовь и kamala - цветок лотоса, олицетворяющий плодоносящее женское лоно, что хорошо соотносится с латинским словом ilia - брюшная полость, живот, половые органы, которое присутствует в составном слове familia.
При этом латин. ilia - половые органы можно сравнить с санскритскими словами ali - пчела и ili - дубина, палка, короткий меч в сопоставлении с санскр. śilī - дротик, шило, а также с русским словом улей, который символизирует человеческую общину, в том числе и материнское лоно. В латинском слове помимо прочего сделан явный намек на природную зависимость половых органов мужчины и женщины по отношению друг к другу.
Однако латин. fames - страстное желание, ненасытность, голод может быть также связано с санскритскими словами vāma - левый, кривой, красивый, приятный, стремящийся (видимо, налево), здоровый, vāmā - красавица и tāma - сильное желание, потребность, а также tamas - тьма, мрак, заблуждение, ошибка и tamas - состояние безразличия, лености и невежества, что, между прочим, можно отнести к женским отговоркам на сексуальные просьбы мужчины, но с другой стороны состояние tamas, приводящее к деградации отношений между людьми, можно связать с излишне плотскими чувствами в человеке в ущерб чувствам духовным и возвышенным, что позволяет разглядеть в слове tamas и чрезмерное поклонение темным и диким сексуальным желаниям, которые в прошедшие века были особенно свойственны молодежи, буквально сходившей с ума от игры гормонов, как до сих пор во время гона «сходят с ума» животные.
Поэтому человеческое общество в сексуальных отношениях между мужчиной и женщиной всегда предпочитало «золотую» середину и создавало необходимые условия в виде инициации подросшей молодежи для успокоения бешеной игры гормонов.
Общий для санскритских слов kāma, vāma и tāma элемент āma - неспелый, незрелый, необожженный может относиться к образу девственности, особенно женской, нетронутой еще огнем любви, но в то же время схожее санскр. ama - порывистость, стремительность, пылкость, насилие, болезнь уже можно отнести к темным и больным сексуальным желаниям молодого самца, отличающимся от спокойного и ровного пламени супружеской любви.
Исходя из этого, начальные элементы санскритских слов kāma, vāma и tāma могут иметь отношение к санскритским словам ka - солнце, душа, тело, время, радость, веселье, божественность, вода, голова и kā - искать, жаждать, томиться, любить, vā - соединять, связывать, дуть, веять, распространяться, уставать, испускать аромат, задевать, повреждать и ta - грудь, матка, воин, боец, tā - неприступность, недомогание, болезнь.
При этом термин «страстное желание» может образно относиться и к употреблению пищи или воды, и к стремлению познать истину, что можно сопоставить с санскритскими словами eṣa - поиск, желание, выбор и iṣṭi - желание, iṣṭa - искомый, любимый, приятный, желанный, а также с русским словом есть - кушать, насыщаться, причем значения āśāsya - желательный, желание и sasya - посев, всходы, урожай зерна, злаки обозначают не только желание хорошего урожая, но и в переносном смысле указывают на образ проголодавшегося ребенка, жадно сосущего материнскую грудь.
Видимо, с латин. fames - страстное желание можно соотнести и слово фимиам - благовония в качестве запаха любви или как сейчас говорят феромонов, которое в данном случае логично связать с окуриванием пчелиного улья дымом, чтобы достать из него лишний мед.- хотя, конечно, окуривание, наоборот, успокаивает, а не возбуждает пчел.
Но здесь совмещаются два образа: образ пчелы, отдающей мед и не причиняющей вреда человеку, и образ любимого, который также не желает причинять вреда своему напарнику,- то есть в данном случае глушится чувство недоброжелательности, что свойственно спокойным любовным отношениям, в отличие от отношений излишне страстных или же насильственных.
Любопытно, что немецкие слова Wachs - мазь, воск и Wachsen - рост, развитие, увеличение, произрастание соединяют вместе образы пчелиного улья и пашни с растущими колосьями, за которыми скрывается образ человеческого рода. При этом латин. fimus - навоз, удобрение, нечистоты, грязь, в общем-то образно схожее с латин. fames - страстное желание,- «загрязняющее разум»,- и со словом «фимиам» (др.-гр. θυμίαμα) - ароматический дым, может соответствовать переосмысленному выделению пчелами принесенного нектара и пыльцы растений (перги) в ячейки сот, где путем испарения влаги и ферментации из нектара образуется мед, который используется пчелами для еды и поддержания температуры в зимний период, в то время как перга, или пчелиный хлеб, нужна им для выкармливания своего потомства.
Можно даже предположить, что выдавливание пчелами нектара и перги в народных представлениях связывалось не столько с выделением мужской спермы, сколько с выдавливанием ритуального напитка сомы, а также с рождением ребенка, что являлось сутью взаимоотношений мужчины и женщины. Намек на это имеется в санскр. sūti - выдавливание (сомы), изготовление, производство (в данном случае меда), рождение, роды.
Другое санскритское слово parisrava - течение, поток, разлив, наводнение, роды помимо элемента pari- 'кругом, вокруг, совсем, полностью', который является вспомогательным, имеет и другой элемент srava - течение, поток, который можно сопоставить с санскритскими словами śrava - слушать, внимать и śravas - звук, слава, призыв, награда, восторг, пыл, внешность.
При этом на очевидную неслучайность фонетического сближения значений «звук, слава» и «течение, поток» помимо самого свойства славы или звука распространяться во все стороны указывает обширное расселение славян (словен) в местах, изобилующих водой, а на связь славянского рода или славянской общины с пчелиным роем указывает употребление славянами (словенами) пьянящего медового напитка,- возможного аналога сомы.