Слава, слово и славяне (словене). К этимологии терминов. Часть 7
Как известно, обряд посвящения в рыцари включал в себя помимо мытья тела и надевания чистых одежд ночную молитву (Слово), опоясывание мечом и легкий удар другим мечом по шее или по плечу новоявленного адепта проводившим церемонию человеком.
Если допустить, что обряд посвящения в рыцари соответствует более древнему обряду инициации повзрослевшего юноши, дававшего клятву быть достойным своего нового статуса, то слово colée - церемониальный удар входит в один образный ряд с датск. slå - бить, др.-ирл. clú - слава и англ. slave - раб, но раб не униженный, а получивший статус одного из членов семейства или клана, что по ассоциации добавляет к этим словам английские слова slam - бить, clam - ударить (в колокола), скреплять, зажимать и slap - шлепать, clap - хлопать, а также другое английское слово slice - часть, доля, кусок в сопоставлении с англ. cliché - штамп, клише.
Чтобы не было сомнений, чем в своем истинном варианте может быть такой удар или такое хлопанье, да еще со штамповкой похожих друг на друга изделий (частей), можно привести и другие значения англ. clap - спрятать, загнать, триппер.
В таком случае, учитывая тождественность слов slam и clam, slap и clap, а также образную тождественность slice и cliché, с англ. slave - раб можно сопоставить староангл. сlave - оставаться верным, прилипать или, например, clown - деревенщина, что как нельзя лучше подходит к образу сакрально привязанных к матушке-земле славян. Причем в роли своеобразных «клоунов» в прежние времена выступали ходившие по городам и весям скоморохи со своими шутками «ниже пояса», а заодно молодые и неженатые парни, забавлявшие девушек своим «клоунским» поведением.
Скоморох
Одновременно возникает необходимость рассмотреть латинское слово colonus, как называли условно зависимых крестьян в Римской империи времен ее упадка и в Византии, которые хотя и были свободны во всех отношениях, однако оставались «рабами» договора об аренде земли,- то есть «рабами» данного арендатору «Слова». Конечно, с падением Римской империи часть колонов, благодаря своему образу жизни, могла влиться в славянский массив, но отождествлять всех славян с колонами не представляется возможным.
При этом латинск. cōlis - стебель, стержень, половой член проясняет истинный смыл слова colonus, которое было создано путем соединения латинских элементов col- 'с, вместе с, с помощью, заодно' и onus - бремя, обязанность, долг, расходы, что можно трактовать помимо крестьянской работы и связанных с нею расходов и как совместное выполнение супружеского долга, и как времена «оно», во время которых происходило развитие внутриутробного плода, а женщина носила предназначенное ей «бремя». Но об этих временах «оно» выросший человек не может ничего знать по определению.
Тем не менее слова cōlis - стебель и colonus - зависимый крестьянин-колон фактически являются синонимами, потому что окончание is - этот, тот, такой в первом слове через его санскритский аналог is - сила, мощь, владение, хозяйство образно можно сравнить с окончанием onus - бремя, обязанность, долг, расходы во втором слове, потому что женская беременность через последующее рождение ребенка несомненно усиливает значимость крестьянской семьи и в то же время оказывает мощное воздействие на женщину, да и само крестьянское хозяйство требует больших расходов, как и содержание рожденного ребенка.
Другой вариант соединения латинских элементов co (cō) - с, вместе с, заодно и lis - процесс, тяжба напоминает собой не только споры колонов с землевладельцами, которые разрешались в судебном порядке, но и пресловутую битву за урожай с погодными условиями, которую не всегда удавалось выиграть даже совместными усилиями, что в сексуальном плане так же не всегда заканчивалось отбором здорового ребенка из чрева матери.
Судебные процессы могли происходить и при разводе мужа с женой. Более того обговариваемые условия при заключении брака в какой-то мере соответствовали договору, заключаемому с владельцем арендованной земли, которая древними славянами воспринималась как матушка-земля, рождающая необходимые им хлебные злаки, а отношения с нею воспринимались как некие религиозные таинства с сопутствующими началу сева и окончанию сбора урожая обрядами и заклинаниями.
Поэтому латинские слова clam - тайным образом и clāmo - взывать, провозглашать, называть вместе с англ. clam - ударить (в колокола) создают образ некого деревенского заклинателя, который подобен шаману, издающему непонятные звуки и бьющему специальной палочкой-колотушкой в свой шаманский бубен, чтобы в результате религиозного экстаза душа его вознеслась в высшие и опустилась в нижние сферы потустороннего мира.
Образно такие духовные движения совпадают с экстазом от любовного соития, когда одновременно с движениями мужского органа вверх-вниз возникает чувство неизъяснимого блаженства, которое требует неоднократного повторения, захватывая молодого человека в свой сладкий плен, который с рождением ребенка переходит в череду будничных забот.
Исходя из данных соображений, возможна определенная связь между английскими словами slave - раб и love - любовь, причем начальное «s» может относиться к англ. say - сказать, провозгласить, что соответствует клятве, даваемой при вступлении в брак или какое-нибудь религиозное братство.
С учетом значения связи, что подтверждается санскр. sa (латин. so) - с, вместе с, англ. say - сказать, провозгласить можно сопоставить с персидскими словами зай - родящий, производящий, рождаться, появляться на свет, что в совокупности соответствует древней процедуре признания отцовства, без которого рожденного ребенка ждала незавидная судьба.
По своему смыслу признание, как и непризнание, имеет отношение к слову «запятнать», которое кроме позорного значения имеет и значение установившейся связи, причем этот смысл наиболее явственно проступал в уже исчезнувших молодежных играх, когда парень старался догнать понравившуюся ему девушку и слегка шлепнуть ее по спине (рабить), намекая этим о своем к ней расположении.
Рассматривая термины slave - раб и love - любовь, можно указать и на англ. lave - совершать омовение, что у мусульман означает очиститься от следов менструации или от «скверны» после сексуального контакта, причем во время такого (полного) очищения произносятся определенные слова «начинаю с именем Бога» в знак принятия божественной чистоты. В принципе это можно сравнить с церк.-слав. чиста - матка, которая в древние времена была вынуждена постоянно рожать детей и постоянно очищаться от скверны.
Видимо, к такому смыслу сексуального омовения может относиться и яростное мытье славян в бане с непременным хлестанием (битьем) своей грешной плоти или плоти другого человека, что как раз и можно сравнить с датск. slå - бить, избивать и ven - друг, приятель, подруга, приятельница при наличии санскр. vana - вода, заросли, vanitā - любимая, супруга, женщина и русских слов «веник», «венок» и «венец» с дополнительным смыслом брачных отношений.
Очевидно, что название веника, состоящего из скрепленных прутьев, можно сравнить с санскр. vāna - действие сплетения, соединения, сшивания, но в то же время и санскр.veṇī - коса из соединенных вместе волос также сравнимо с названием веника. Более того еще одно значение veṇī - сор, мусор в ассоциативном плане за профанным «веник выметает мусор» позволяет видеть и сакральные смыслы, которые связывают косу и мусор с девичьей плодовитостью. Сравните: сор - навоз и срань - дети.
В сопоставлении терминов «веник» и «вода», под которыми ассоциативно можно понимать мужчину и женщину, роль воды раскрывается в еще одном сопоставлении на этот раз санскритских слов ap - вода и āpi - друг, приятель, союзник, при том что человек или мужчина может одинаково жаждать как воды, так и женщину.
Поэтому хлестание веником в бане символизирует усмирение жаждущей плоти, что, тем не менее, не отменяет вероятной связи слов «пар» и «пара», когда от наплыва жарких чувств души влюбленной пары испытывают приятное парение.
В данном случае со значениями «бить, хлестать» и «веник» можно связать санскритские слова śūr (śṝ) - бить, ударять и śara - тростник, камыш, вода, которые имеют основу «śr», такую же как и санскр. śrā - доводить до готовности, созревать.
Но в то же время со значениями «бить» и «веник» можно связать не только санскр. vana - вода, заросли, но и фонетически схожее со словом «вода» санскр. vadha - телесное наказание, побои, причем здесь надо видеть образную связь веника с тростником и зарослями.
Даже русское слово «баня», образно схожее с санскритскими словами vana - вода, заросли, на самом деле имеет сексуальный смысл, что подтверждается русскими диалектными словами баня - изба, снятая девушками формально для прядения, а на самом деле для встреч с парнями, девишник или мальчишник перед свадьбой, обрядовая песня на свадьбе и банить - исполнять обязанности акушерки, а также баня - шар, пузырь, свод, пузатый сосуд, что образно совпадает с другими значениями санскр. vana - сильное и страстное желание, источник, родник и значением санскр. vāna - расцветший, раздувшийся, как расцветает молодая беременная женщина и как раздувается мужской орган во время юношеского расцвета организма, наполненного пылом, жаром, сиянием и блеском.
Поэтому можно предположить, что слово «баня» имеет определенную связь с санскр. bhāna - свет, знание через выражение «познать женщину», потому что в бане происходит соединение темноты и воды с разожженным огнем, знаменующее соединение темного женского и светлого мужского начал, что отчасти соответствует наличию в древности общих для мужчин и женщин мылен, которые на Руси существовали вплоть до конца 18 столетия и в которых, тем не менее, не допускалось никаких половых контактов, что могло соответствовать поведению парней и девушек в снятой для встреч «бане», где имели место лишь скабрезные шуточки и флирт. Все остальное выходило за рамки приличий и осуждалось обществом. Отдельно можно указать на наличие в древнеримских банях библиотек, что еще больше сближает русское слово «баня» с санскр. bhāna - свет, знание.
Обмолот зерна
Дополнительное санскр. sāra - сила, мощь, зерно, суть, богатство, вода объединяет значения санскритских слов śrā - доводить до готовности, созревать, śara - тростник, камыш, вода и śūr (śṝ) - бить, ударять в единый образ обмолота вошедших в силу хлебных злаков, спроецированный на хлестание веником человеческого тела для придания ему силы и крепости, составляющих суть человеческого организма.
Поэтому датское slå - бить, избивать образно соотносится не только с санскр. śūr (śṝ) - бить, ударять с учетом мены r-l, но и с остальными словами тоже, к которым можно добавить и санскр. śala - палка, посох, жезл, имеющее скрытую сексуальную основу, подтверждаемую другим санскритским словом śālā - дом, комната, помещение, где под видом посоха и помещения запрятаны указания на два человеческих начала.
В таком случае датские слова slå - бить, избивать и ven - друг, приятель относятся не столько к древним молодецким забавам, когда даже друзья-приятели, живущие на соседних улицах, по праздникам могли сходиться стенка на стенку, а прежде всего к сакральному «избиению» женщины мужчиной, которое в прежние времена никогда не переходило в простое избиение.
Это мнение можно подтвердить фонетически схожими санскритскими словами śṝ - бить и śrī - красивый, прекрасный, которое можно заменить на санскр. āvan - желать, жаждать, хотеть, вожделеть.
Подтверждается оно и тем, что слово «бить» в русских диалектах может в совокупности означать «любые производственные действия, способствующие успешному достижению поставленной цели», в том числе и «делание» ребенка, хотя при этом существует и выражение «бить баклуши», то есть заниматься пустяками.
Ложки деревенские - баклуши
Однако значение устаревшего слова «баклуша» - таз как музыкальный инструмент намекает на сексуальный смысл данного выражения, в то время как еще одно выражение «бить ключом» можно сопоставить с санскритскими словами vāna - расцветший, звучащий, фонтанирующий, существование, жизнь, движение, дыхание и vana - фонтан, источник, ключ, родник. При этом нельзя не обратить внимание на элемент «кл» в слове «ключ», который может входить и в слова «клан» - родственное объединение и «колено» - поколение.
Санскр. bhitti - слом, разлом указывает лишь на последствие сексуального «битья» или сексуального «делания», что отразилось в русском обсценном «сломать целку», но другое санскр. sraṅsa - слом, разлом, ломающий указывает уже на «ломание» материнского лона рождающимся ребенком, что соответствует русским диалектным словам «высрать ребенка» - родить и «срань» - дети, которые после своего взросления «отламываются» от родителей.
При этом элемент sra(n) в слове sraṅsa можно сопоставить с санскр. śrā (śrāti, śrāṇa) - варить, стряпать, доводить до готовности, созревать,- что в данном случае связано как с половым актом (жаркой), так и с формированием внутриутробного плода,- а элемент (ṅ)sa - с санскритскими словами nas - объединяться, соединяться, что можно сравнить с русским местоимением «нас», и sa - с, вместе с, что можно сравнить с русским предлогом с(со).
Можно даже предположить, что значение «стряпать» у санскритского слова śrā (śrāti, śrāṇa) связано с санскритскими словами strī - женщина, супруга, самка и āpāta - наступление, падение, снижение, появление, где могут быть зафиксированы как половой акт, так и наступление беременности и затем появление ребенка, который падал на мягкую подстилку, потому что женщины когда-то рожали, сидя на корточках или на специальном стульчаке.
В то же время значение «варить» может иметь отношение к санскр. vara - жених, возлюбленный, супруг, причем русское диалектное варить - стегать, бить, беспорядочно двигаться туда-сюда обладает явно сексуальным подтекстом, на что указывает и другое диалектное слово сварить - устроить свадьбу.
В ведийском языке есть фонетически схожие слова śri - прибежище, здравница, средство, первопричина, корень, внедряться и śrī - слава, величие, сияние, которые, фонетически совпадая с санскритскими словами śrī - красота, счастье, успех, смешивать, готовить и śri - прилипать, зависеть от кого-л., определяют расцвет человеческой природы и человеческой общности, основанной на любовных, родственных или дружеских отношениях, которые можно воспринимать как «слипание» в единый человеческий «ком» или семью в соответствии с уйгур. қом - род, племя и санскр. kam - любить, хотеть, желать.
В таком случае можно предположить, что элемент «сли» в слове «слипание» является вариантом не только санскритских śrī и śri, но и ведийских слов śri и śrī, имея при этом отношение к санскритским словам sa - с, вместе с и lī - липнуть, ласкаться, скрываться, растворяться.
По своей внутренней сути все эти слова являются эквивалентами др.-ирл. slog - группа людей, собираться вместе, общаться, др.-гр. λογος - слово, речь, право говорить, предмет обсуждения, слава, упоминание и санскр. ślāghā - слава, хвастовство, цена, награда, чему образно соответствуют русские слова «слог», «сложить» и «слагать».
В данном случае такое «сборище» или «сложение» можно воспринимать как старинные молодежные гуляния или вечеринки, где парни старались «склеить» самых красивых девушек, а девушки, несмотря на все свое «томление» и «обнимашки» со многими парнями, старались сохранить свою честь и одновременно славу обожаемой парнями девушки, чтобы не попасть в презрительную категорию «недотрог».
Такое сохранение девушками чести соответствует значениям санскр. arhaṇā - имеющий право, честь, слава, почет, в то время как araṇa - далекий, чужой, убежище и āraṇa - глубина, бездна, пучина одновременно указывают на потусторонний мир женского лона и на парней, пришедших с улицы или со стороны в качестве желанных гостей в предварительно снятую девушками избу, а также на пучину страстей, которая может поглотить соблазненную каким-нибудь «особенным» гостем девушку.
Поэтому санскр. duvas - честь, почет, поклонение содержит элемент du, не только означающий «душевное мучение» и «сгорание в пламени страстей», но и фонетически близкий элементу dū- 'становиться дурным, испорченным, развращенным', что, как раз, и указывает на крайне неудачный исход таких молодежных посиделок, хотя при этом все значения слова duvas указывают на благополучное преодоление девушкой по сути обрядовых испытаний на прочность девичьей «чести».
На это указывают и значения элемента vas - сиять, сверкать, светить, который имеется не только в санскритском слове duvas - честь, почет, поклонение, но и в санскр. śravas - звук, слава, призыв, пыл, внешность.
При этом санскритские слова śrava - слух, чувство и srāva - вытекание, стекание через течку и призывные крики животных подводят нас к пониманию сакрального смысла человеческой славы, который можно также передать через санскритские слова sar - течь, струиться, идти, бежать, sāra - зерно, сердцевина, сила, мощь, суть, сущность, хождение, путь, вода, śara - жидкость, вода, тростник, камыш, стрела и ava - благосклонность из av - способствовать, насыщать, защищать, любить, ava- 'двигаться вниз', āvā - дуть, втыкать, вплетать, как движутся вниз, от высшего к низшему, струи дождя или стекают небесные лучи, а также текут с верховьев потоки воды, насыщая влагой равнину.
Наверное, поэтому, исходя из обычного положения более сильного и более требовательного мужчины и более слабой и более зависимой женщины во время жаркого полового акта, мужчине соответствует древнее значение хорошо освещаемой солнцем «высоты» или «горы», а женщине - темной «низменности» или какой-нибудь «впадины», в которой, тем не менее, присутствует разожженный мужчиной «огонь».
Поэтому два человеческих начала мифологически делятся на светлое мужское начало и темное женское, которое побуждается и освещается светлым, что определило появление санскритских слов ra - овладевающий, дающий, жертвующий, жар, пыл, желание, любовь и abhā - светить, сиять, озарять, затмевать, выглядеть, которые при соединении образуют составные слова rabh - начинать, предпринимать, неистово желать, схватывать, сжимать, удерживать, действовать опрометчиво и rabha - обезьяна, которая служит олицетворением хитрости, коварства, греха и похоти, причем обезьяний крик в Японии является символом тоски.
Но в то же время из-за своей способности все схватывать на лету обезьяна может служить символом обучения и даже впоследствии превратиться в некое подобие индийского царя обезьян Ханумана, обладавшего благородной душой, незаурядным умом, большой физической силой и верностью своему правителю или богу.
Хануман
В общем смысле все это соответствует процессу перехода сластолюбивого и беспокойного юнца-обезьяны во взрослого и сознательного человека, подчиненного общественному порядку, что достигалось его обучением и подтверждается образом обезьяны в цепях, символизирующим победу над грехом.
В дальнейшем подобная взаимосвязь более сильного общества или мужчины, его олицетворяющего, с более слабой особью или большего с меньшим, которая ассоциативно похожа на связку старшего и младшего возраста одного и того же человека, привела к созданию древнетюркских слов Rab - бог, господь и rabčat - принудительные работы, причем элемент čat в древнетюркском языке может иметь значения «колодец, скважина, яма» и «сгонять, собирать (скот), подпускать к матке молодняк животных», что позволяет трактовать слово rabčat как связь человеческого стада или «сынов божьих» с Богом - источником всех благ, что на низшем уровне может восприниматься как человеческая община, на которую работает каждый из членов этой общины.
Если же мы сравним др.-тюрк. čat - колодец, сгонять, собирать с тур. čat - место слияния двух рек, место пересечения двух дорог, перекресток, стык, то опять же получим некую связь между географическими объектами, один из которых может быть больше другого, что образно подтверждается курд. cot - пара и русск. чета.
Таким образом др.-тюрк. rabčat - принудительные работы, независимо от того, какой смысл в него вложили поздние поколения, изначально могло относиться к древнейшей божьей заповеди «плодитесь и размножайтесь», которую нельзя было не выполнить.
В то же время есть и англ. chat - вести непринужденный разговор, болтать, что с одной стороны связано с chatter - болтовня, трескотня, щебетание, журчание, дребезжание, стук, щелканье, вибрация, дрожание (инструмента), а с другой стороны с chattel - движимое имущество, раб, крепостной, что похоже на др.-тюрк. čat - сгонять, собирать скот.
Тем не менее окончание tel в слове chattel, имеющее отношение к др.-гр. τελος - благополучный исход, успех, высшая точка, предел, награда, власть, право, священный обряд, церемония, срок, цель, указывает на достижение «болтливой» молодежью сакрального возраста, позволяющего обрести узнаваемый голос, а также завести семью и свой собственный участок земли, на котором он в «жаркую» пору будет трудиться с утра до вечера.
Поэтому образ пастуха можно сравнить с образом молодого человека, пасущего девушку-«телку», а движимое имущество можно сравнить с мужским «хозяйством», причем такое сравнение присутствует и в санскритских словах iṣ - желать, искать, требовать, приводить в движение, возбуждать и īśā - сила, мощь, имущество, состояние, образующих имя Иса, каковым наградили вошедшего в духовную силу пророка, который, вероятно, полностью подчинил свою сексуальную природу избранной им духовной цели.
Конечно же рабы в нынешнем смысле слова вряд ли могли вести непринужденный разговор друг с другом, а вот парень с девушкой мог, причем значения «болтовня, треск» указывают на добрачный период их общения, а также на то, что их болтовня могла восприниматься древним обществом на уровне того же мычания и блеяния, потому как они по причине буйства гормонов не принадлежали еще цивилизованному обществу взрослых и ценящих Слово людей.
Английские сленговые слова chat - болтливость, бродяга, бездельник, вагина, соблазнять, флиртовать и cat - рыскать вдали от дома в поисках греха, преследовать кого-то в надежде на сексуальные отношения лишь подтверждают возможность объединения др.-тюрк. čat - колодец, сгонять, собирать и тур. čat - место слияния двух рек, место пересечения двух дорог, перекресток, стык в единый образ сакральной связи между большим и малым,- то есть между парнем и девушкой, одновременно указывая на переходной возраст между божественным состоянием взрослого человека и рабским положением подчинившегося греховным страстям юнца.
При этом значение малости, отнесенное к женщине, подтверждается фонетически схожими санскритскими словами kanā - девочка, девушка и kaṇa - капля, крупинка, искра. На это также указывают др.-тюрк. Rab - бог, господь и слав. раба - прислужница, к которому вполне логично добавилось слово раб - слуга, потому что славяне, жизнь которых зависела от урожая, на величину которого влияло множество небесных и земных факторов, в отличие от англосаксов никогда не мнили себя «пупом» земли.
Тем не менее нынешнее европейское slave - раб есть извращенное понимание сакральной связи высшего и нижнего миров, которые должны быть в гармонии друг с другом, чтобы земля давала хороший урожай,- а ведь славяне, по сути, являлись детьми лежащей под небом земли и поэтому объединяли в единое целое количество детей и количество собранного урожая.
Для понимания того, что навязанная в не таком уж далеком прошлом трактовка сакрального slave - раб является извращением славянской, а точнее протославянской философской системы, достаточно посмотреть и на другие значения этого слова, одним из которых в английском языке помимо изложенного выше значения «ведомый» является историческое slave - торговать рабами.
Так кто же такие slave - рабы или работорговцы? Скорее всего, ни то, ни другое. Можно предположить, что за нынешними терминами «раб», а точнее «раба», и «работорговец» скрывается понятие платы за невесту или калыма, когда после передачи необходимых средств девушка поступала в полное распоряжение чужого для нее рода.
Во всяком случае английские слова wend - западный славянин и vend - продавать, торговать, а также wench - девчонка, служанка, распутница, содержат неоднозначные смыслы, в которых венды могут выступать не только как обычные торговцы, в том числе захваченными пленниками и пленницами, но и как представители славянского племени, требующие выкуп за отдаваемых замуж девушек, что сближает английские слова vend и wench с англ. slave - торговать рабами, ведомый, управляемый, поддавшийся страстям, раб, невольник с учетом русского «водити жену» - жениться.
К этому же статусу в качестве условных «рабов» могли добавляться заложники-аманаты, передаваемые в знак подчинения более слабого племени более сильному, и заложники, передаваемые союзными племенами выбранному на время боевых действий вождю в знак нерушимости данной ему клятвы верности.
Естественно, что перед тем, как человек становился способным давать такую клятву, в нем пробуждалось волнующее сексуальное желание, подкрепленное выделением особого запаха, воспринимаемого сейчас на подсознательном уровне который, однако, мог отчетливо восприниматься нашими древними предками и до сих пор воспринимается животным миром.
На это указывают санскритские слова vā - дуть, веять, распространяться, соединять, связывать, испускать аромат и vyāna - дыхание, а также русские диалектные слова вянуть - дуть, веять, ванькать - нежить, холить, баловать и вантажиться - уделять много времени любимому человеку, разговаривать с ним, что фактически означает «обмениваться дыханием». К сожалению такие возможности со временем исчезают, что сопровождается процессом увядания.
Еще одно значение vā - бить, ранить, повреждать относится не только к силе ураганного ветра или к воинской славе какого-нибудь богатыря, но и к сексуальным «битвам», «убивающим» девичью невинность и меняющим облик женщины во время беременности, поэтому выражение «бьет значит любит» в наше время понимается неправильно.
Таким образом термин «слава» может состоять из элементов, соответствующих санскритским словам sa - с, вместе с со значением связи, la со значением деятельности и vā со значением распространения и, опять же, связи, в то время как термин «слабо(сть)» может включать в себя элемент «бо», соответствующий звательной частице bho, которая в санскритском языке использовалась при обращении, например, более слабого к более сильному или славному.
Такая частица, обладая внутренней связью с санскр. bha - звезда, солнце, светило, созвездие, могла применяться в языческие времена для призывания дневного светила во время утренних молитв, хотя при этом славяне проводили и ночные моления, например, в пасхальную ночь, которые считались обязательными для всех крестьян.
В русском языке отголосок звательной частицы bho и одновременно санскр. bha сохранился в общем виде «ба-ба-ба» в качестве слова, которым подзывают лошадей, при том что образ белой лошади относится к солярным символам, знаменующим не только животную силу и плодородие, но и процесс увядания.
При этом черная лошадь, являясь символом похорон, может означать и зачатие, связанное с захоронением мужского семени в лоне женщины и семян зерновых злаков в лоне земли, что по своей сути совпадает с олицетворением черной лошади японцами в качестве атрибута бога дождя, который дает земле необходимую для нее плодородную влагу.
Так что можно предположить, что термин «слабо(сть)» мог относиться к восходящему и еще недостаточно сильному солнцу, а заодно и к его аналогам - внутриутробному плоду в качестве пока еще невидимого солнца и к растущему ребенку, который в итоге превращается в славного юношу или славную девушку, что соответствует образу славного или ярого «солнца в зените» и позволяет сравнить слова «женить» и «зенит». Тем не менее после «зенита» человеческой жизни начинается ее увядание или закат, что также связано с образом слабеющего солнца.