О вреде сталинизма в наше время
Я размещаю свои посты о преступлениях антигуманного ленинско-сталинского режима, приведшим к гибели десяткам миллионов человек, только потому, что среди нас находятся люди, оправдывающие эти гнусные злодеяния. Они стараются полностью обелить своих идолов, а их жертвы представить врагами народа
( Read more... )
Вы не можете отличить пропаганду от реальности, сами белые признавались, что убили больше.
Генерал Е. И. Достовалов:
http://www.runivers.ru/doc/d2.php?SECTION_ID=8734&PORTAL_ID=7779&CAT=Y&BRIEF=Y
Я пробовал как-то заняться приблизительным подсчетом расстрелянных и повешенных одними белыми армиями Юга и бросил - можно сойти с ума. страшной работой контрразведок мы заливали кровью несчастного населения города и села Крыма и лицемерно кричали об ужасах красного чека
Барон Будберг, военный министр в правительстве Колчака:
«Вред атаманщины - это мое credo; я считаю, что она работает на большевизм лучше всех проповедей и пропаганды товарищей Ленина и Троцкого. На это явление надо смотреть в широком масштабе, беспристрастно, объективно и аналитически. Мальчики думают, что если они убили и замучили несколько сотен и тысяч большевиков и замордовали некоторое количество комиссаров, то сделали этим великое дело, нанесли большевизму решительный удар и приблизили восстановление старого порядка вещей".
Reply
Ваши выдуманные цитаты кощунственны по отношению к жертвам.
Просто белые не обладали всеми сведениями, но факты говорят о другом, по вине красных народу погибло в 4 раза больше, чем по вине белых.
А теперь читайте о Ленине:
1.
http://www.kursach.com/biblio/0010024/302.htm
2.
http://www.kursach.com/biblio/0010024/303.htm
И всегда помните фотографию, с которой я Вас ознакомил, если хотите мне в чем-нибудь возразить.
Reply
Ознакомившись с этой статьей, Ленин написал: "...вовсе не обязательно договариваться до таких нелепостей, которую написал в своем казанском журнале "Красный террор" товарищ Лацис... на стр. 2 в N 1: "не ищите (!!?) в деле обвинительных улик о том, восстал ли он против Совета оружием или словом..." (Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 37, с. 310).
Лацис позднее вспоминал об этом эпизоде так: «Владимир Ильич напомнил мне, что наша задача отнюдь не состоит в физическом уничтожении буржуазии, а в ликвидации тех причин, которые порождают буржуазию».
(РЦХИДНИ М.Лацис. Ленин и борьба с контрреволюцией на внутреннем фронте [Машинопись]. С. 41.)
Reply
Еще в 1901 году в статье «С чего начать?», опубликованной в 4-ом номере газеты «Искра», Ленин пишет: «Принципиально мы никогда не отказывались и не можем отказаться от террора». ( Ленин В.И. ПСС. Т.5. С.7.) Придя к власти в 1917 году, он и его последователи на деле докажут свои намерения. Красный террор - это никакая не вынужденная мера большевиков, не признанные впоследствии Хрущевым «перегибы» и не «частичные ошибки», о которых говорят сегодняшние коммунисты. Это был их способ существования, способ, так наглядно показывающий и вскрывающий саму сущность дьявольской идеологии, это - неотъемлемая часть большевизма.
В задачи «вождей мирового пролетариата» входило не только грубое и насильственное изменение политической системы государства. В перспективе их революционный эксперимент предполагал построение «нового» общества и, соответственно, создание «нового» человека. «… Мы наш, мы новый мир построим, кто был никем, тот станет всем». Слова коммунистического гимна точно показывают их цель: при новом порядке право на существование имеет не человек, как личность, а именно некое ВСЁ - неодушевленная и обобщенная, обязательно управляемая и беспрекословно подчиняющаяся масса. Достичь эту цель можно было только путем тотального физического и психологического террора.
Тех, кто по мнению большевиков уже не подлежал «перевоспитанию» по своему классовому происхождению, а также их родственников и близких, просто уничтожали. В дальнейшем уничтожению и преследованию стали подвергаться все инакомыслящие и несогласные с общим курсом граждане, все, кто был заподозрен в какой-либо антисоветской деятельности. Беспощадно и безнаказанно расправлялись со стариками, женщинами и детьми, с ранеными и больными.
Массированная большевистская пропаганда внедряла в сознание людей новые «общественные ценности», одновременно призывая отречься от всего прежнего. Все, чем жил человек до этого - его нравственные идеалы, понятия о любви к Богу, к Отечеству, к ближним своим, о верности заветам отцов - все это нужно было положить на алтарь революции. Вера в Бога признавалась анахронизмом, пережитком, мешающим строить «светлое будущее». Отрекшись от собственной совести, без Бога в душе, без царя в голове, большое число людей становилось соучастниками чудовищных и мерзких преступлений. Возбужденная в них и направляемая большевиками лютая ненависть поистине приобретала звериный оскал. Вся страна была залита кровью новомучеников, невинно убиенных. Тысячи и тысячи граждан вынуждены были навсегда покинуть свою Родину. Предательство, лицемерие, ложь стали обычными явлениями на долгие годы, и в наше время они являются основой для процветания коррупции и цинизма в обществе.
Еще и сегодня мы ощущаем на себе последствия той страшной катастрофы: бездуховность, бесплодные попытки обрести национальную идею, зачастую отсутствие четкой и твердой гражданской позиции - все это не способствует возрождению России.
А потому, помня о миллионах жертв, мы никогда не должны забывать о кровавых и бесчеловечных злодеяниях, творившимися большевиками.
http://old.fstanitsa.ru/terror.htm
Reply
http://www.ljplus.ru/img4/s/h/shatsky_2/Belyj-terror-001.jpg
Прибежавший в Сочи крестьянин села Измайловка Волченко рассказывал ещё более кошмарные сцены, разыгравшиеся у него на глазах при занятии Майкопа отрядом генерала Покровского.
Покровский приказал казнить всех не успевших бежать из Майкопа членов местного совета и остальных пленных. Для устрашения населения казнь была публичной. Сначала предполагалось повесить всех приговоренных к смерти, но потом оказалось, что виселиц не хватит. Тогда пировавшие всю ночь и изрядно подвыпившие казаки обратились к генералу с просьбой разрешить им рубить головы осужденным. Генерал разрешил. На базаре около виселиц, на которых болтались казненные уже большевики, поставили несколько деревянных плах, и охмелевшие от вина и крови казаки начали топорами и шашками рубить головы рабочим и красноармейцам. Очень немногих приканчивали сразу, большинство же казнимых после первого удара шашки вскакивали с зияющими ранами на голове, их снова валили на плаху и вторично принимались дорубливать…
Волченко, молодой 25-летний парень, стал совершенно седым от пережитого в Майкопе. Никто не сомневался в правдивости его рассказа, ибо сочинские обыватели едва сами не стали свидетелями таких же бессудных казней».
Reply
Reply
В. М. Краснов. Из воспоминаний о 1917-20 гг. // Архив русской революции. Т. 11
«Я намеренно пока не касался деятельности военно-полевых судов, военно и судебно-следственных комиссий и контр-разведок, ибо от нас, цивильных людей, учреждения эти были отгорожены высокими стенами.
Помню только, что при первом же посещении офицерской контр-разведки, на Барятинской ул., я был поражён криками и стонами, исходившими откуда-то снизу.
- Это пьяных вытрезвляют, - пояснил мне начальник контрразведки.
- А разве и это входит в круг ваших обязанностей? - спросил я.» (С. 127)
Reply
http://rys-arhipelag.ucoz.ru/publ/nikolaj_jaremenko_a_na_rossiju_mne_plevat/29-1-0-2645
Так, Ленину на Россию ему далеко плевать.
Reply
Это не дается декларацией, а дается только свержением буржуазии в своей стране, беспощадной и смертной войной, начатой там, и мы знаем, что мы победим. Это маленький островок среди окружающей империалистический мир войны, но на этом островке мы показали и доказали все, что может сделать рабочий класс. Все это знают и признали. Мы доказали, что мы имеем право на защиту отечества, мы - оборонцы, и относимся к этой защите со всею серьезностью, которой нас научила четырехлетняя война, со всею серьезностью и осторожностью, которую понимает всякий рабочий, всякий крестьянин, видавший солдата и узнавший, что пережил солдат в эти четыре года войны, - той осторожностью, которой могут не понимать, над которой могут хихикать и к которой могут относиться легкомысленно только революционеры на словах, а не на деле. Именно потому, что мы сторонники защиты отечества, мы говорим себе: для обороны нужна твердая и крепкая армия, крепкий тыл, а для твердой и крепкой армии нужна в первую очередь твердая постановка продовольственного дела.
Reply
Расстрелы поручались и караульным, когда работы бывало слишком много, но караульных приходилось к этому приучать. Вначале они иногда отказывались. Их принуждали, поили спиртом, соблазняли добычей, разделом имущества казненных. Некоторые все-таки упирались. Прибежал раз к сестре караульный, почти мальчик - еврей. Весь содрогаясь от отвращения, он заявил, что не пойдет расстреливать. И не пошел. Равнодушнее всего исполняли приговор латыши. Больше всего волновались и страдали кубанцы. Но все-таки отказываться не хватало у них духу. Караульные сменялись. Их не специализировали на расстрелах. Только комендатура неизменно, из ночи в ночь, творила свое страшное дело.
Был в ВУЧК помощник коменданта Терехов. Кто он был - неизвестно, говорили, что уголовный. Вначале этот высокий, стройный, красивый молодой человек был главным палачом. Когда изящный и спокойный, в безукоризненно сшитом офицерском френче, он шел по коридору, заключенные с тоской прислушивались к мелодичному звону его серебряных шпор. Они знали, что пришел он недаром, что выхоленная рука с дорогими кольцами скоро привычным жестом поднесет револьвер к затылку одного из них.
В Концентрационном лагере содержался какой-то захудалый галичанин, которого большевики обвиняли в том, что он петлюровец. Его почему-то заподозрили в намерении бежать. И вот, среди бела дня въехал во двор тюрьмы автомобиль. Несчастного галичанина вывели на середину двора. Терехов ему крикнул: «Стой».
Галичанин повернулся к сестре, точно хотел ей что-то сказать. Раздался выстрел. Раз, два… Галичанин упал. Тот же выстрел мог ранить не только заключенных, но и каменщиков, работающих во дворе. Труп остался лежать во дворе. Комендант лагеря Сорокин после таких историй особенно любил разговаривать с сестрой. Не то хотел себя подбодрить, не то хвастался. А может быть, просто любовался впечатлением. Пришел он к ней и на этот раз.
- Это мы для примера, - сказал он.
- А вы уверены, что он хотел бежать? - спросила сестра.
Сорокин засмеялся:
- Это не важно, это всё равно.
Пришел к сестре и убийца Терехов, но не для того, чтобы с ней болтать, а для того, чтобы попросить у нее кокаина. Как и большинство сотрудников ЧК, Терехов не мог жить без кокаина. Кокаинистом был и комендант Михайлов. Тоже молодой, стройный, с усиками, холеный и франтоватый. Одетый по моде нарядного красного офицера. На груди у него красовалась Красная Звезда и другие знаки отличия советской армии. Все отличной ювелирной работы. Михайлов был комендантом губернской ЧК, которая помещалась в генерал-губернаторском доме. В ясные лунные ночи он выгонял арестованных голыми в сад и с револьвером в руках охотился за ними.
"Красный террор глазами очевидцев"
Reply
Reply
25 ноября. Вот текст чехословацкого меморандума, расклеенного на вокзалах. Я уже давно говорил то же самое, но сейчас опасаюсь, как бы этот меморандум не послужил помехой для нашего размещения на Дальнем Востоке.
Из текста меморандума:
«…Охраняя железную дорогу и поддерживая в стране порядок, войско наше вынуждено сохранять то состояние полного произвола и беззакония, которое здесь воцарилось. Под защитой чехословацких штыков местные русские военные органы позволяют себе действия, перед которыми ужаснется весь цивилизованный мир. Выжигание деревень, избиение мирных русских граждан целыми сотнями, расстрелы без суда представителей демократии по простому подозрению в политической неблагонадежности составляют обычное явление…»
Reply
В первые недели после октябрьского военного переворота обомлевших обывателей потрясают прежде всего бесчинства солдатских толп: ежедневные аресты и расстрелы, обыски и реквизиции, убийства офицеров, юнкеров и священников среди бела дня и порой в присутствии родных, захват заложников, разграбление винных складов и упорная молва об израненном женском батальоне, поголовно изнасилованном в Павловских казармах.1 Подхваченные сумасбродной скачкой будней, современники не обращают внимания на кардинальную особенность происходящего - предпринятое большевиками сращивание партии и государства. Власть в стране принадлежит отныне воплощенной идеократии: верховный вождь единоверцев забирает себе кресло премьер-министра (председателя Совнаркома на языке того времени), а ключевые посты распределяют между собой партийные функционеры разного калибра. Пусть большевикам приходится пока еще поддерживать альянс с левыми эсерами и даже кое-чем с ними делиться, - Ленин постарается, чтобы это призрачное содружество лопнуло, как детский воздушный шарик, и сменилось сухомяткой однопартийной системы, а потом и поголовного единомыслия.
Через месяц после переворота, когда в Петрограде и Москве тает продовольствие, большевики направляют энергию хаотического разбоя на оптимальных «для текущего момента» супостатов. Сначала, по приказу Военно-революционного комитета от 26 ноября 1917 года, «врагами народа» объявлены все чиновники государственных и общественных заведений, не пожелавшие сотрудничать с советской властью и, следовательно, «саботирующие работу».2 Затем, согласно ленинскому декрету от 28 ноября, к «врагам народа» причислены члены руководящих учреждений конституционно-демократической (кадетской) партии; они «подлежат аресту и преданию суду революционных трибуналов».3 Интеллектуальный потенциал этой партии - самой крупной несоциалистической организации - внушает большевикам серьезные опасения. В правительственном сообщении, распубликованном 30 ноября, говорится уже о «контрреволюционном восстании буржуазии, руководимом кадетской партией».4 Сотрудники прежних управленческих структур и преданные анафеме конституционные демократы сливаются в сознании большевиков в нечто цельное, объединяемое понятием «интеллигенция». Ей приписывают получение безмерных ассигнований «на поддержку саботажа и от собственной буржуазии и от иностранных миссий».5
Для экстренного покарания «богатых классов» 7 декабря на основе Военно-революционного комитета создается модернизированная Тайная канцелярия - уникальная политическая полиция, нареченная Всероссийской Чрезвычайной комиссией (ВЧК) и подчиненная формально Совнаркому, а по существу - его председателю Ленину.6 Призрак коммунизма, уныло бродивший по Европе десятки лет, находит себе, наконец, пристанище для овеществления.
http://magazines.russ.ru/continent/2000/103/topol.html
Reply
«2 августа 1917 года, вследствие опасной сердечной болезни, я был переведен из крепости в хирургическое отделение Петроградской одиночной тюрьмы, а в начале октября под домашний арест. Здесь меня охраняли те же бывшие солдаты, служившие уже в милиции, которые, после захвата власти большевиками, в комитете комиссариата решили, что держать меня под арестом нет никаких оснований, и сняли с квартиры охрану.
25 октября произошел большевистский переворот, причем у меня дома не слышно было даже выстрелов, и я до августа 1918 года не испытывал никаких неприятностей и стеснений. Убийство комиссара Володарского вызвало жестокие репрессии против неповинных в этом деле офицеров и генералов; вместе с тем я узнал, что содержавшийся в частной лечебнице бывший министр Н. А. Маклаков, а также И. Г. Щегловитов, А. Н. Хвостов, А. Д. Протопопов и С. П. Белецкий были отправлены в Москву. Медлить было нельзя, и мне удалось при содействии добрых друзей бежать за границу.
16 августа 1918 года оставил я Россию, с тяжелым чувством сознавая, что старой России я больше никогда не увижу и что едва ли мне и моей семье придется когда-нибудь вернуться на родину».
П.Г.Курлов ГИБЕЛЬ ИМПЕРАТОРСКОЙ РОССИИ
Reply
Reply
Епископ Вениамин (Федченков) Россия между верой и безверием
«Харьков был уже у большевиков, и мне пришлось направиться через Кавказ к Новороссийску, а оттуда пароходом по Черному морю домой... Здесь мне пришлось разговаривать с одним белым офицером. От качки мы не могли ничего есть, а этот офицер закусывал и пил как ни в чем не бывало. Это меня заинтересовало, и мы познакомились. Высокий, властный, породистый, он происходил из богатой аристократической семьи. Большевиков ненавидел всеми силами души. Между прочим, поделился со мной тайной:
- Я дал обещание (уж не знаю, кому. - Авт.) убить собственными руками тысячу большевиков. Буду мстить им, пока не достукаю до тысячи!
- Сколько же до сих пор перебили? - спрашиваю.
- Сто девятнадцать!
Я пошел спать на палубу…»
«Когда мы эвакуировались из Севастополя, я не знал, что сделано с заключенными в тюрьме. Но годов через пять из Крыма в Париж пробрался офицер А-в, и он сообщил, что перед приходом красных все большевики были расстреляны белыми... Это вероятно».
Reply
Leave a comment