Братья солнца и ветра
Романтизация и героизация тружеников геологической отрасли началась в СССР на исходе 1950-х. Задачи послевоенного восстановления страны, продолжения индустриализации, гонка с Западом требовали новых и новых месторождений, рудников, заводов. Неисчерпаемый резервуар ГУЛАГа иссякал, и срочно требовалась вербовка молодых кадров уже на добровольной основе.
Подключили мастеров искусств. Яркий, выпуклый образ геолога быстро и прочно обосновался на экранах, страницах книг и газет, в песнях. Советский геолог был мужественным, смелым, беззаветно служащим Родине, романтичным. Таков же был и лётчик, и моряк, и полярник, и военный, и, чуть позже, космонавт. Но именно у геолога было нечто, выделявшее его из общего ряда - особенное восприятие прекрасной половиной населения Страны Советов.
И дело тут не только и не столько в выраженных внешних маскулинных чертах - всех этих бородах, грубой полевой одежде и обуви, ножах и огнестрельном оружии. И не в любимых девчатами песнях под гитару у костра. Кстати, "бардовщина", кажется, проникла в геологическую среду позже, к середине 1960-х, но утверждать не буду. Гораздо большее значение имели некие специфические особенности самого рода занятий.
Работа геолога, как она рисовалась средствами пропаганды и, соответственно, воспринималась обществом - в русле идеологии активного преобразования, покорения природы человеком - взять, а то и вырвать у природы её богатства. Сама природа при этом обычно представала сонной, а нередко и вовсе безжизненной стихией, что не мешало ей, тем не менее, быть дикой, опасной, активно сопротивляться человеку. Богатства природы-кладовой спрятаны у неё внутри, и геолог, чтобы выполнить свою задачу, должен был против её воли проникнуть, войти в её недра, изорвав её плоть (шурфы, канавы, штольни), навсегда нарушив её целостность. Налицо символическое сходство с насильственным половым актом, лишением девственности фемины-природы, агрессивно противящейся вторжению.
В этом - на символическом уровне - заключалась уникальная особенность именно геологического труда. Отважные моряки и герои - полярные лётчики тоже покоряли просторы. Строители городов в вечной мерзлоте тоже приходили как завоеватели. Однако ни те, ни другие как будто ничего не брали у природы. Напротив, моряки и лётчики доставляли грузы и людей, строители возводили здания и заводы, то есть привносили нечто в среду, как бы оплодотворяли её. Геолог же только вырывал, получал требуемое - "срывал цветок" и шёл дальше. Пылал страстью и азартом лишь до тех пор, пока не получал искомое. После же - как бы охладевал, утрачивал всякий интерес к прежнему объекту вожделения, предоставляя его другим. Те являлись следом за ушедшими геологами - надолго, как хозяева:
Там веками ветры да снега мели,
Там совсем недавно геологи прошли.
Будем жить в посёлке мы пока что небогато,
Чтобы все богатства взять из-под земли.
А как же шахтёр и вообще горняк? Казалось бы, вот уж кто брал, вырывал, выкапывал из лона матушки-природы! Разница здесь примерно как между романтичным насильником из запретных фантазий и опостылевшим супругом. То, что для геолога - единственный в своём роде акт, сопряжённый с риском для его собственной жизни, то для горняка - рутина, опостылевающая обыденность, длящаяся год за годом. Нет, горняк был решительно менее романтичен.
Далее, геолог действовал отнюдь не как праздный бонвиван, от скуки совращающий невинную девушку, а как бесстрашный охотник, которого природа-противница-жертва могла и одолеть в единоборстве. Геолог ежедневно ходил по краю, а то и за краем. Недаром отмечено, что для геологов-полевиков "маркирование сферы своей деятельности как пространства смерти характерно ... Поле - главная составляющая профессии - в геологическом фольклоре (байках, песнях, шутках) предстаёт как иной мир, где постоянно ощущается близость смерти". Таким образом, вырванное у земли богатство - в некотором роде законный приз для геолога, готового ради этого идти на жертвы, рисковать всем. Что не могло не вызывать известного уважения.
(Картинка утянута отсюда)
Были отважны и покорители-туристы, и парни отчаянной смелости - альпинисты. Но и первые, и вторые преодолевали и завоёвывали исключительно для собственного удовольствия, были, по выражению Олега Куваева, бородаты скорее велением моды, чем "по делу". Геолог же делал нечто чрезвычайно важное для страны, как и подобает истинно советскому человеку.
Затем, что немаловажно, чинимые геологом над Землёй насилия были окружены завесой тайны. Здесь уместно будет вспомнить, что в СССР, да и в России до недавнего времени большинство сведений, касавшихся поисков и разведки полезных ископаемых, было засекречено. "Секретными" металлами были уран, золото, вольфрам, титан, никель, медь и другие. Секретными были, например, отчёты о запасах самых безобидных железосодержащих песков. Во многих случаях под страхом уголовного наказания запрещалось разглашать не только информацию о ходе и результатах работы, но даже и о том, на какие именно минералы ведётся поиск. Надо думать, в общении со слабым полом немногие молодые представители профессии могли удержаться от полунамёков, многозначительных умолчаний, скашивания глаз и поднесения пальца к губам. Геолог, таким образом, представал этакой Синей бородой, о чьих несомненно ужасающих деяниях и печальной судьбе жертв можно только гадать, сладко замирая от страха.
Наконец, сам геолог представал отчасти хтоническим персонажем: каждодневно соприкасаясь с первозданными силами природы, противостоя им, он сущностно становился им сродни. Весьма точно, хотя едва ли сознательно, отражено это в культовой песне "Геологи", написанной в 1959 году А. Пахмутовой на стихи С. Гребенникова и Н. Добронравова: здесь геолог именовался "ветра и солнца братом".
Полунездешний, загадочный, грозный скиталец, от которого всего можно ожидать - это ли не герой смутных девичьих грёз и пример для подражания бледных юношей, ещё только обдумывающих, делать жизнь с кого?
Да, кстати: с Днём геолога!