* * *
Она спрашивает глазами и никогда вслух: «у нас могло бы получиться?» Он молчит, вглядывается в небо. Через пару лет действительно получается. У него - с другой.
Она пишет (на самом деле - тебе), зная, что где-то там смотришь в экран и улыбаешься. Листаешь все эти сумасшедше-красивые пейзажи, видишь рыжую девчонку с гитарой, и не знаешь, что на этих и за этими фото нет и уже не будет очень важного для нее - тебя.
Она бы грела свои руки в твоих ладонях, перебирала волосы, заваривала чай в одной на двоих железной кружке, с травами и запахом леса, пела колыбельные и слушала, как стучит дождь по тенту, прижималась к теплому боку. Смеялась, обнимала, светилась. Она и сейчас, наверное, улыбается, рассказывая то, от чего меня прошивает где-то в самой глубине.
Она пишет, надеясь переболеть, как вирусом, хотя бы к октябрю или ноябрю. Выработать этот чертов иммунитет, но пока только приступы лихорадок-воспоминаний. Добрый доктор не выпишет ни таблеток, ни притираний. Да и чем тут лечиться?
У вас времени-то было всегда... до того, как прогорит костер, до рассвета, до прибытия, до того как опомнитесь.
А потом не осталось.