Производство переживаний: коллективные аффекты и эмоциональные сообщества. Лекция В. Вахштайна №1.
Я в таком восторге от эрудиции, чувства юмора и темы, что сохраню все лекции со скриптами)
Это - первая.
Виктор Вахштайн, социолог
27.10.2024 - Доклад на первом выездном семинаре в Тбилиси
"Спасибо огромное всем, кто доехал.
Спасибо нашему любимому ФуЗИСу, который всё это организовал и поставил мою лекцию опять на утро. Я когда-нибудь всё-таки узнаю, чем я тебя так обидел, что уже который год подряд...
Наверное, это штраф за то, что все предыдущие разы я должен был приехать лично, каждый раз обещал, что приеду, и не приезжал.
Вот поэтому сегодня я отрабатываю.
Мы поговорим немножко о социологии эмоций, об эмоциональном повороте, о том, как переживания, душевные терзания и волнения [играет музыка], школы или семинара (или как правильно это назвать).
Но сначала я должен задать вопрос, чтобы точно знать, перед кем мне сегодня будет стыдно.
Поднимите, пожалуйста, руки, кто уже слушал прошлогоднюю мою лекцию про производство эмоций и социологию эмоций.
Вот перед вами мне будет стыдно, потому что, к сожалению, самоповторов я избежать не смогу, потому что иначе у всех остальных будет ощущение, что они к первой паре не успели. Мне всё-таки придется начать с обзора, который в прошлом году я делал.
И второй вопрос: поднимите руки, кто из Израиля.
Вот теперь мне будет стыдно перед остальными.
Да, потому что половина моих примеров про эмоциональную жизнь, конечно, из Израиля. Войдите в положение: так получилось, что у тех израильтян, которые стали израильтянами недавно, две войны, два источника сильных переживаний, иногда конфликтующих. Это, конечно, накладывает отпечаток на повествование в лекции.
Давайте тогда начнём? И начнём мы с того, что в конце XX столетия происходит довольно серьёзный пересмотр исследования эмоций как самостоятельной области. Это связано с тем, что психологи утрачивают своё монопольное право на понимание того, что такое эмоциональные переживания.
Если раньше мы точно знали: эмоции - это к психологам, и именно они должны изучать эмоциональную жизнь человека, то в конце XX века исследования эмоций выходят за рамки исключительно психологической науки.
Одно из сильных интервенций совершает политическая наука. Появляется работа Марты Нуссбаум «Политические эмоции», посвящённая тому, каким образом политические нарративы и политическая жизнь людей основаны не просто на манипулировании эмоциями (это мы знали раньше), а на том, что в её основе лежат эмоциональные переживания.
Мы, говорит Нуссбаум, не можем понять, что такое консерватизм, если не поймём, что такое страх.
Это, в принципе, было известно благодаря Томасу Гоббсу, который построил всю теорию современного общества на идее страха. Именно из страха за свою жизнь люди отказываются от естественного права убивать в обмен на гражданскую свободу не быть убитым.
Томас Гоббс хорошо знал, что такое страх. В день его рождения его мать узнала о приближении испанской Армады к британским берегам и от ужаса родила его раньше срока. В своей автобиографии он напишет: «В тот день родились близнецы - я и страх».
Точно так же, утверждает Нуссбаум, мы не можем понять философию либерализма, если не разберёмся с эмоциональным переживанием стремления к счастью. Это стремление к счастью - одна из базовых человеческих эмоций, как считали основатели этой философии.
Правда, на следующем этапе они счастье заменили богатством, потому что жить хорошо - это одно, а хорошо жить - ещё лучше.
И как следствие, идея того, что стремление к гедонистическим радостям свойственно любому человеку.
И как следствие представление о том, что если мы создадим людям комфортные условия жизни, то они, например, перестанут пускать ракеты, а оно вырастает как раз из базовой идеи того, что стремление к счастью и переживание этого - человеческая эмоция.
Ну с политической наукой более-менее понятно, там как правило исследование эмоций связано с исследованиями идеологии, но то же самое движение начинается в исследованиях права.
С одной стороны, потому что в правовой сфере всё больше и больше начинает обсуждаться вопрос о том, что такое защита чувств.
Ну, людям из России хорошо понятно, защита чувств верующих - это первое, что приходит в голову, но вообще то, что право регулирует далеко не только ваши действия и не только вашу репутацию, как, например, в случае закона о диффамации или клевете, но право также защищает и ваши переживания. Что это объект правовой защиты - она довольно новая, но сама идея эмоции для права абсолютно не новая.
Задумайтесь на секунду: в большинстве правовых систем мира убийство, совершённое в состоянии аффекта, будет наказываться менее строго, потому что переживание ярости, в которое вы впадаете, предположительно, является смягчающим обстоятельством. Но точно так же в большинстве правовых систем мира убийство на почве ненависти будет караться более строго, чем убийство в состоянии аффекта. То есть ненависть - не аффект? Нет. В этот момент, конечно, появляется куча любопытных юридических работ, которые пытаются, опираясь на психологические исследования, показать, что разница в интенсивности переживаний: ярость - горячее чувство, из-за которого вы теряете голову, а ненависть, видимо, холодная. То есть получается, что ненависть - это такое очень охлаждённое... Ненависть, это вот опыт последних лет жизни показывает, что ненависть тоже довольно горячее чувство. Да, поэтому кажется различение на интенсивности не работает. Но при этом у права концептуализация эмоций построена не на том, как устроено ваше переживание, она построена на вопросе: несёте ли вы за него ответственность? В какой степени ваше чувство - это ваша личная ответственность? В какой степени вас можно наказать за то, что вы какому-то человеку такую неприязнь испытываете, что кушать не можете? И тогда тот факт, что вы испытываете к нему неприязнь, будет не смягчающим, а наоборот отягчающим обстоятельством.
Идея, которая за этим стоит, довольно проста. Она выражена в британском законе о провокации 1862 года. Представление,
которым руководствовались британские судьи оперирует двумям идеализациями, двумя идеальными типами: это нормальный человек, common man, такой любой средний человек в вакуумной колбе и рациональный человек.
Предполагается, что в большинстве случаев это совпадающие множества: нормальные люди - рациональные. Рациональные, в данном случае, означает, что они отдают себе отчёт в своих действиях и могут нести ответственность за их последствия. Законы предусматривают ситуации, при которых любой нормальный человек перестаёт быть рациональным. То есть любой человек в этой ситуации теряет голову, его провоцируют, и в этот момент он не является правосубъектом за совершённое преступление.
Далее британское право, будучи прецедентным, начинает создавать каталог ситуаций, при которых любой нормальный человек теряет голову.
Ну, середина XIX века, Англия. Мы понимаем,
1) Личное публичное оскорбление в присутствии других людей.
Любой нормальный человек вломит, ну или вызовет на дуэль.
2) Измена жены.
Ну, понятно: это даже не обсуждается.
3) Совращение сына.
Кейс Оскара Уайлда. Заметьте, не дочери. Да, то есть совращение дочери - ну, Господи! А вот всё, что касается гомосексуализма: когда любой нормальный отец, в представлении британских судей, теряет голову, и значит, убийство, которое он совершит в этом состоянии, будет наказано чуть мягче.
4) Ну и последний пункт в этом списке, мне особенно близок: «To witness as your fellow-man...» - наблюдать за тем, как твой согражданин англичанин незаконно лишается свободы.
Половина Российской Федерации, исходя из этого принципа, должна была бы находиться в состоянии аффекта постоянно. Потому что это считается таким же возмущающим, аффектирующим обстоятельством, как и всё остальное.
... (кейс жены, убившей мужа в кухне на первом этаже, или сбегавшая за ножом в кухню на второй)...
В российском законодательстве, например, если вы в драке бьёте бутылку о голову человека, а потом другого человека режете розочкой, это состояние аффекта. Но если вы предварительно разбиваете бутылку об стену, а затем режете кого-то розочкой, это действие - разбивание бутылки - будет вам вменено как изготовление оружия. Это означает, что вы рациональным образом запланировали нанести тяжкие телесные повреждения.
(Не так чтобы это был рецепт, но вы знаете: в случае чего бутылку надо разбивать не об стену.)
Как быть с ненавистью?
Ненависть - точно такое же ослепляющее чувство, иногда даже более ослепляющее.
Но тут возникает следующая логика: вообще-то вы несёте ответственность за свои эффекты. В случае, например, с яростью - нет, а вот с ненавистью - да.
Если ваше мировоззрение устроено таким образом, что вы ненавидите представителей одной конкретной группы, а потом встречаете представителя этой группы, впадаете в ярость просто от факта его существования и убиваете его, то это является отягчающим обстоятельством.
Потому что вас судят:
за убийство,
за то, что вы расист,
за те эмоциональные реакции, которые это мировоззрение породило.
Вы оказываетесь трижды ответственным: вас судят за то, что вы убийца, за то, что вы расист, и за то, что вы настолько несдержанный расист.
В «Постороннем» Камю герой говорит: «Они судили меня за убийство, но осудили за то, что я не плакал на похоронах своей матери».
Обратите внимание на то, как устроены эти модели эмоционального поворота, или, если быть чуть более точным, поворота к эмоциям...
Это - первая.
Click to viewВиктор Вахштайн, социолог
27.10.2024 - Доклад на первом выездном семинаре в Тбилиси
"Спасибо огромное всем, кто доехал.
Спасибо нашему любимому ФуЗИСу, который всё это организовал и поставил мою лекцию опять на утро. Я когда-нибудь всё-таки узнаю, чем я тебя так обидел, что уже который год подряд...
Наверное, это штраф за то, что все предыдущие разы я должен был приехать лично, каждый раз обещал, что приеду, и не приезжал.
Вот поэтому сегодня я отрабатываю.
Мы поговорим немножко о социологии эмоций, об эмоциональном повороте, о том, как переживания, душевные терзания и волнения [играет музыка], школы или семинара (или как правильно это назвать).
Но сначала я должен задать вопрос, чтобы точно знать, перед кем мне сегодня будет стыдно.
Поднимите, пожалуйста, руки, кто уже слушал прошлогоднюю мою лекцию про производство эмоций и социологию эмоций.
Вот перед вами мне будет стыдно, потому что, к сожалению, самоповторов я избежать не смогу, потому что иначе у всех остальных будет ощущение, что они к первой паре не успели. Мне всё-таки придется начать с обзора, который в прошлом году я делал.
И второй вопрос: поднимите руки, кто из Израиля.
Вот теперь мне будет стыдно перед остальными.
Да, потому что половина моих примеров про эмоциональную жизнь, конечно, из Израиля. Войдите в положение: так получилось, что у тех израильтян, которые стали израильтянами недавно, две войны, два источника сильных переживаний, иногда конфликтующих. Это, конечно, накладывает отпечаток на повествование в лекции.
Давайте тогда начнём? И начнём мы с того, что в конце XX столетия происходит довольно серьёзный пересмотр исследования эмоций как самостоятельной области. Это связано с тем, что психологи утрачивают своё монопольное право на понимание того, что такое эмоциональные переживания.
Если раньше мы точно знали: эмоции - это к психологам, и именно они должны изучать эмоциональную жизнь человека, то в конце XX века исследования эмоций выходят за рамки исключительно психологической науки.
Одно из сильных интервенций совершает политическая наука. Появляется работа Марты Нуссбаум «Политические эмоции», посвящённая тому, каким образом политические нарративы и политическая жизнь людей основаны не просто на манипулировании эмоциями (это мы знали раньше), а на том, что в её основе лежат эмоциональные переживания.
Мы, говорит Нуссбаум, не можем понять, что такое консерватизм, если не поймём, что такое страх.
Это, в принципе, было известно благодаря Томасу Гоббсу, который построил всю теорию современного общества на идее страха. Именно из страха за свою жизнь люди отказываются от естественного права убивать в обмен на гражданскую свободу не быть убитым.
Томас Гоббс хорошо знал, что такое страх. В день его рождения его мать узнала о приближении испанской Армады к британским берегам и от ужаса родила его раньше срока. В своей автобиографии он напишет: «В тот день родились близнецы - я и страх».
Точно так же, утверждает Нуссбаум, мы не можем понять философию либерализма, если не разберёмся с эмоциональным переживанием стремления к счастью. Это стремление к счастью - одна из базовых человеческих эмоций, как считали основатели этой философии.
Правда, на следующем этапе они счастье заменили богатством, потому что жить хорошо - это одно, а хорошо жить - ещё лучше.
И как следствие, идея того, что стремление к гедонистическим радостям свойственно любому человеку.
И как следствие представление о том, что если мы создадим людям комфортные условия жизни, то они, например, перестанут пускать ракеты, а оно вырастает как раз из базовой идеи того, что стремление к счастью и переживание этого - человеческая эмоция.
Ну с политической наукой более-менее понятно, там как правило исследование эмоций связано с исследованиями идеологии, но то же самое движение начинается в исследованиях права.
С одной стороны, потому что в правовой сфере всё больше и больше начинает обсуждаться вопрос о том, что такое защита чувств.
Ну, людям из России хорошо понятно, защита чувств верующих - это первое, что приходит в голову, но вообще то, что право регулирует далеко не только ваши действия и не только вашу репутацию, как, например, в случае закона о диффамации или клевете, но право также защищает и ваши переживания. Что это объект правовой защиты - она довольно новая, но сама идея эмоции для права абсолютно не новая.
Задумайтесь на секунду: в большинстве правовых систем мира убийство, совершённое в состоянии аффекта, будет наказываться менее строго, потому что переживание ярости, в которое вы впадаете, предположительно, является смягчающим обстоятельством. Но точно так же в большинстве правовых систем мира убийство на почве ненависти будет караться более строго, чем убийство в состоянии аффекта. То есть ненависть - не аффект? Нет. В этот момент, конечно, появляется куча любопытных юридических работ, которые пытаются, опираясь на психологические исследования, показать, что разница в интенсивности переживаний: ярость - горячее чувство, из-за которого вы теряете голову, а ненависть, видимо, холодная. То есть получается, что ненависть - это такое очень охлаждённое... Ненависть, это вот опыт последних лет жизни показывает, что ненависть тоже довольно горячее чувство. Да, поэтому кажется различение на интенсивности не работает. Но при этом у права концептуализация эмоций построена не на том, как устроено ваше переживание, она построена на вопросе: несёте ли вы за него ответственность? В какой степени ваше чувство - это ваша личная ответственность? В какой степени вас можно наказать за то, что вы какому-то человеку такую неприязнь испытываете, что кушать не можете? И тогда тот факт, что вы испытываете к нему неприязнь, будет не смягчающим, а наоборот отягчающим обстоятельством.
Идея, которая за этим стоит, довольно проста. Она выражена в британском законе о провокации 1862 года. Представление,
которым руководствовались британские судьи оперирует двумям идеализациями, двумя идеальными типами: это нормальный человек, common man, такой любой средний человек в вакуумной колбе и рациональный человек.
Предполагается, что в большинстве случаев это совпадающие множества: нормальные люди - рациональные. Рациональные, в данном случае, означает, что они отдают себе отчёт в своих действиях и могут нести ответственность за их последствия. Законы предусматривают ситуации, при которых любой нормальный человек перестаёт быть рациональным. То есть любой человек в этой ситуации теряет голову, его провоцируют, и в этот момент он не является правосубъектом за совершённое преступление.
Далее британское право, будучи прецедентным, начинает создавать каталог ситуаций, при которых любой нормальный человек теряет голову.
Ну, середина XIX века, Англия. Мы понимаем,
1) Личное публичное оскорбление в присутствии других людей.
Любой нормальный человек вломит, ну или вызовет на дуэль.
2) Измена жены.
Ну, понятно: это даже не обсуждается.
3) Совращение сына.
Кейс Оскара Уайлда. Заметьте, не дочери. Да, то есть совращение дочери - ну, Господи! А вот всё, что касается гомосексуализма: когда любой нормальный отец, в представлении британских судей, теряет голову, и значит, убийство, которое он совершит в этом состоянии, будет наказано чуть мягче.
4) Ну и последний пункт в этом списке, мне особенно близок: «To witness as your fellow-man...» - наблюдать за тем, как твой согражданин англичанин незаконно лишается свободы.
Половина Российской Федерации, исходя из этого принципа, должна была бы находиться в состоянии аффекта постоянно. Потому что это считается таким же возмущающим, аффектирующим обстоятельством, как и всё остальное.
... (кейс жены, убившей мужа в кухне на первом этаже, или сбегавшая за ножом в кухню на второй)...
В российском законодательстве, например, если вы в драке бьёте бутылку о голову человека, а потом другого человека режете розочкой, это состояние аффекта. Но если вы предварительно разбиваете бутылку об стену, а затем режете кого-то розочкой, это действие - разбивание бутылки - будет вам вменено как изготовление оружия. Это означает, что вы рациональным образом запланировали нанести тяжкие телесные повреждения.
(Не так чтобы это был рецепт, но вы знаете: в случае чего бутылку надо разбивать не об стену.)
Как быть с ненавистью?
Ненависть - точно такое же ослепляющее чувство, иногда даже более ослепляющее.
Но тут возникает следующая логика: вообще-то вы несёте ответственность за свои эффекты. В случае, например, с яростью - нет, а вот с ненавистью - да.
Если ваше мировоззрение устроено таким образом, что вы ненавидите представителей одной конкретной группы, а потом встречаете представителя этой группы, впадаете в ярость просто от факта его существования и убиваете его, то это является отягчающим обстоятельством.
Потому что вас судят:
за убийство,
за то, что вы расист,
за те эмоциональные реакции, которые это мировоззрение породило.
Вы оказываетесь трижды ответственным: вас судят за то, что вы убийца, за то, что вы расист, и за то, что вы настолько несдержанный расист.
В «Постороннем» Камю герой говорит: «Они судили меня за убийство, но осудили за то, что я не плакал на похоронах своей матери».
Обратите внимание на то, как устроены эти модели эмоционального поворота, или, если быть чуть более точным, поворота к эмоциям...