Руины Эльдены
Летом 1941 года, житель Лейпцига, немолодой уже русский эмигрант Николай Сергеевич Трухачёв1, зарабатывавший на хлеб насущный техническими переводами (Fachübersetz) с русского и французского языков, отправил письмо в Прагу, в Семинарий (Институт) Кондакова. В этом письме Трухачёв предлагал сотрудникам Семинария для рассмотрения и возможной публикации свою статью, посвящённую некоторым тёмным местам в Слове о полку Игореве. Статья так и называлась Действительное значение выражения "карна и желе", "время бусово", "и скачи с нею босымъ влъкомъ" в "Слове о полку Игореве". Рискну предположить, что побудительным мотивом к написанию статьи явилось знакомство с выпущенной в СССР к 750-летию СПИ книгой Слово о полку Игореве / Пер., предисл. и пояснения Ив. Новикова; Общая ред. и вступ. статья проф. Н. К. Гудзия. М., 1938., а точнее, со вступительной статьёй Гудзия на стр. 5-16 этой книги, где Гудзий предлагал свои интерпретации некоторых тёмных мест. В столице немецкого протектората Богемии и Моравии, директорствовавшему в Семинарии Н.Е. Андрееву письмо пришлось явно не ко времени, ему было не до издания научных сборников, буквально только что, в апреле, погибло под бомбами белградское отделение Семинария вместе со своим лидером Д.А. Расовским, несгоревшие остатки архива немецкое начальство согласилось таки переправить в Прагу. Во время войны Семинарию удавалось издавать главныи образом репродукции русских икон, чтобы как-то сводить концы с концами, на что поддержки любителя русского Средневековья князя Шварценберга явно не хватало. Зато этого хватило, чтобы Андреев отправился в мае 1945 на пару лет в концлагерь "для выяснения личности", а после освобождения поспешил переехать в Англию ... В эти годы Трухачёв, по его собственным словам, пытался выяснить судьбу своей статьи, но ответа естественно не получил.
1К сожалению, не удалось точно выяснить ранние этапы биографии Н.С. Трухачёва. По некоторым косвенным данным можно предположить, что лейпцигский переводчик тождественен деверю юной Аси Цветаевой, о котором она довольно много пишет в своих ранних книгах и поздних воспоминаниях. Представитель семейства столбовых дворян Задонского уезда Воронежской губернии, родившийся то ли 11 марта 1887 (дата указывается краеведом В.И. Битюцким, несовместима с датой рождения, им же предложенной для другого брата - Сергея - 31 июля 1886), то ли в 1890 году (последняя дата приводится В.П. Купченко в книге "Труды и дни Максимилиана Волошина. Летопись жизни и творчества. 1917-1932.", 2007 на стр. 593 и соответствует возрасту лейпцигского Трухачёва), Николай Трухачёв, накануне Первой Мировой войны, был молодым человеком иванакарамазово-ставрогинского образа, обучавшимся по семейной традиции на юрфаке Московского университета. После отсрочки по обучению, он оказался в армии, получил офицерский чин, а в 1919, уже после трагической смерти своего брата Бориса, отбыл из Крыма в эмиграцию. Судя по письму вдовы Бориса Марии Кузнецовой Волошину, Николай находился в 1923 году в Марселе и крайне нуждался. Анастасия Цветаева уже в 80-е годы рассказывала Станиславу Айдиняну, что В эмиграции он женился на также уехавшей из России Алисе Лагерстрём, от нее у него было два сына, жили они потом в Канаде. ... Анастасии Ивановне ... Николай Трухачев прислал из Германии посылку, Анастасия Ивановна, зная, что он за границей живет трудно, поблагодарила и письменно отказалась от следующих посылок в пользу его отца (Станислав Артурович любезно подтвердил точность передачи им слов А.И. Цветаевой, но указал, что иной информацией по этому вопросу, к сожалению, не располагает).
Однако в конце 40-х его статью прочитал А.В. Флоровский, возглавивший Семинарий после Андреева и безуспешно пытавшийся восстановить как Семинарий Кондакова, так и издание его сборников, вступивший с Трухачёвым в переписку. 12-й том трудов Семинариум Кондаковианум должен был быть посвящён теме "Кочевники, Византия и славяне"2 и тематически статья ему подходила. Судя по началу переписки, Трухачев на тот момент Флоровского совершенно не знал, он не имеет представления, как зовут его корреспондента. Переписка продолжалась несколько лет (до 1955), но окончилась ничем, поскольку опубликовать статью Трухачева, которую тот неоднократно переделывал и дорабатывал, Флоровский так и не сумел. Материалы их взаимоотношений можно посмотреть в архиве Флоровского:
Дело № 241: Трухачев Н. В. "Действительное значение выражения "карна и желе", "время бусово", "и скачи с нею босымъ влъкомъ" в "Слове о полку Игореве".
Дело № 147: Отзыв о работе Трухачева Н.С. о "Слове о полку Игореве".
Дело № 95: Трухачеву Николаю Сергеевичу, доктору, историку.
Дело № 444: Трухачев Николай Сергеевич, доктор, (историк).
2Тема предложена Г.А. Острогорским, который первоначально благосклонно отнёсся к возобновлению издания сборников, но затем, как и большинство других корреспондентов Флоровского, отказался участвовать в издании. Перипетии борьбы Флоровского за сборник и Семинарий описаны у Пашуто [В.Т. Пашуто. Русские историки-эмигранты в Европе. М.: Наука, 1992] начиная с 40-й стр. и далее. Явно видно, что к статье Трухачёва Флоровский обратился после отказа Острогорского, Соловьева и прочих известных исследователей.
Флоровский написал отзыв на статью 1941 года, который передал с оказией непосредственно N. von Truchatschow'у. Тот откликнулся обширным разбором отзыва, столь же обширно ответил на ряд дополнительных вопросов Флоровского, вежливо, но категорично оставаясь при своём мнении, подробно перечислил литературу которой пользовался, чем Флоровского, судя по всему, заинтересовал. Однако с восстановлением работы Семинария Флоровского постигла полная неудача (в 1952 Семинарий прекратил существование), не вышел и планируемый сборник. Тогда работа Трухачёва была передана в Славянский институт, с которым издавна сотрудничал Флоровский, для возможной публикации в его журнале Byzantinoslavica, который в те годы редактировали Богуслав Хавранек и Антонин Достал, с благожелательным отзывом Флоровского. Последний, впрочем, рекомендуя работу к печати, указал на "примитивность" некоторых аргументов и желательность существенного сокращения текста.
Однако Хавранек и Достал, филологи, в отличии от Флоровского, отнеслись к работе Трухачёва не особенно тепло. Кроме того, в 1950 году в СССР вышел академический сборник СПИ под редакцией В. П. Адриановой-Перетц, знакомство с которым, возможно, убавило интерес и у Флоровского. Вот дальнейшее развитие ситуации по кратким выдержкам из писем Трухачева Флоровскому.
25.4.51 Тручахев пишет, что знает академическое издание СПИ 1950, обратил внимание на примечание на стр. 434 в котором приводится мнение тюрколога Малова, не согласен (Трухачёв отстаивал славянскую этимологию всяких шильберов и ольберов), длинно рассуждает почему. В конце: Я почти уверен, что никто мне не поверит, что я не иронизирую, а вполне серьёзно раскрываю несообразности категории (элемент гипотезы Малова). Саму статью Малова не видел.
30.1.52 Передаёт мнение редакции размер несколько велик для журнальной статьи, соглашается с необходимостью внесения сокращений в свой текст. "Слово" могло быть создано лишь в эпоху так называемого двоеверия, следы которого исчезают в некоторых местах лишь в половине 16-го века, уже поэтому Мазон неправ. Про свою работу, чем ценна: это единственная работа, основанная на материале древних русских источников. Без энтузиазма вновь констатирует своё знакомство с академическим сборником 1950 (погрешности встречаются и в этом сборнике), придирается к Лихачеву: на стр. 91 были и прочие ольберы "черниговские орды ковуев", а на стр. 434 "знатные роды ковуев", такая погрешность, между тем, во втором случае Лихачев просто передаёт мнение Мавродина, что очевидно из контекста.
23.5.52 посоветуйте ... что мне делать, если институт сочтёт мою работу слишком длинной ...
16.12.52 Славянский институт через девять месяцев после получения работы сообщает, что рукопись передана в редакцию журнала "Slavia", но ничего определённого о её судьбе сказать нельзя.
16.4.55 Сегодня я получил от г-на Досталя письмо, в котором он просит меня сократить мою работу наполовину. И далее Трухачёв недоумевает, зачем же работу нужно было полгода молча держать в редакции. Проф. Досталь советует мне осторожнее подходить к проблеме и осторожнее обращаться с аргументами. И соглашается, "отчасти".
26.4.55 ... если до 20-го мая Вы не получите от меня никакого уведомления, то это значит, что проф. Досталь на моё письмо мне не ответил или ответил так, что я вынужден отказаться от помещения моей работы.
9.5.55 Профессор ответил, Постараюсь исполнить его пожелание и максимально сокращу работу. Если применять абсолютный масштаб, то мою работу можно забраковать, а если применять относительный масштаб, так она ещё лучше обоснована, чем другие. На открытке пометка [Отв 27.VI.55], но этого ответа Флоровского в архиве нет. Обмен письмами прекратился, в журнале Byzantinoslavica работа не появилась, Достал, судя по всему, победил.
После смерти Флоровского в 1968 году его архив был, по завещанию, передан в АН СССР, где с ним в начале 70-х работал, в частности, В.Т. Пашуто, готовивший книгу об историках-эмигрантах. Могу предположить, что он написал Трухачеву наудачу, рассчитывая получить какие-либо дополнительные материалы о Флоровском (или тоже просто заинтересовавшись, кто это собственно такой). Трухачев же, видимо, предложил свою новую работу, которую, судя по ссылкам, завершил на рубеже 60-70-х и которая, возможно, появилась под впечатлением от работы А.П. Новосельцева Восточные источники о восточных славянах и Руси VI-IX в.в. в книге Древнерусское государство и его международное значение (1965). Поскольку тема разных имён Руси в Западной Европе, затрагиваемая Трухачёвым в этой работе, интересовала одного из молодых тогда сотрудников Пашуто, А.В. Назаренко, ему работа Трухачёва и досталась. Она опубликована со значительными сокращениями и редакторскими правками Назаренко, оригинал хранится в Научном архиве ИРИ РАН. Таким образом, лейпцигский Трухачев явился автором работы "Попытка локализации Прибалтийской Руси на основании сообщений современников в западноевропейских и арабских источниках X-XIII вв.", которая была опубликована в 1982 году в ежегоднике "Древнейшиие государства на территории СССР. Материалы и исследования" и стала с тех пор дежурным "источником", используемым в дискуссиях определённого характера. Судя по этой публикации, Трухачев был ещё жив в 1980 году и ему было в ту пору 90 лет ...
Публикация в солидном академическом издании авансом давала право на определённый научный статус как автору, так и самой работе3 и обеспечила ей, в перспективе, стабильный "индекс цитируемости", особенно среди адептов "Балтийской Руси", у коих традиционно ощущается недостаток владеющих "даром говорения на языках", а Трухачёв вполне мог претендовать на звание "шведского профессора-слависта". Так почтенный А.Г. Кузьмин заимствовал у Трухачева, как минимум, три своих "довода" (№157-159), вдохновившись следующим его текстом [стр. 167]: Даже после того как прибалтийские русы в конце XIV в. вымерли, источники продолжали называть их страну Русью. Так, французский историк Manrique (1412-1491), описывая крещение ран датчанами в 1168 г. употребляет термины Rugia и Ruscia вперемежку. Византийский историк XV в. Лаоник Халкондил пишет: «Россия простирается от страны скифских номадов до датчан и литовцев». Как Герборд помещал Русинию по соседству с датчанами, так и Халкондил - Россию, хотя на этом сходство их показаний и заканчивается. Замена названия Рюген на «остров Русiя» встречается и в одном очень позднем источнике. И.Забелин отметил, что в переводе XVII в. на русский язык космографии Меркатора (1512-1594) упоминаемый там «остров Русiя» обозначает Рюген: «В древнiе лѣта той остров Русiя вельми был многолюден и славенъ».
3На мой взгляд, уровень работы Трухачёва исчерпывающе характеризуется аргументом, который он приводит на стр. 161: Хотя русские летописи нигде не говорят, что Русь, пришедшая с Рюриком, находилась на южном берегу Балтийского моря, это совершенно очевидно из того, что Нестор, помещая Русь в район Балтийского моря, одновременно утверждает, что она говорила по-славянски. [ПСРЛ, Л., 1926, т. 1, стб. 28 (Радзивилловский список): «а Словеньскыи языкъ и Рускый одно ес[ть]; от Варягь бо прозвашас[я] Русью, а первое бѣша Словене».] Насколько успешно достигнута им заявленная в начале статьи цель, показать, что как до времени записи недатированной вступительной части ПВЛ, так и после этого времени на южном берегу Балтийского моря существовало маленькое славянское русское государство, предоставляю судить другим.
О переводе Меркатора я уже писал. Добавлю, что Трухачёв здесь, точно ссылаясь на стр. 589 в труде Забелина, не только не упоминает о признании последним своей ошибки, но и произвольно меняет текст перевода, вставляя "остров Русiя", между тем, как и у Забелина, и в рукописях везде написано "остров Ругiя". Наиболее интересна, однако, фраза о французском историке XV века. Дело в том, что испанский поэт и драматург Гомес Манрике, живший в указанные Трухачёвым годы, никогда не был историком паче того французским и не писал труда "История цистерцианцев" (Anales Cistercienses), название которого Трухачёв не мог не увидеть в Pommersches Urkundenbuch Клемпина, откуда он про Манрике и узнал4. Историком своего ордена был Анхель Манрике (1577-1649), профессор университета в Саламанке, а позднее епископ Бадахоса, который трудился, однако, в XVII столетии, а заинтересовавшая Трухачёва фраза была опубликована в 1649 году, уже после смерти епископа. Строго говоря и про "крещение ран датчанами в 1168 г." епископ не пишет ни слова, хотя упоминает при случае и Вальдемара, и Абсалона. Если уж придираться до конца, то Манрике не "употребляет термины Rugia и Ruscia вперемежку", поскольку фраза, в которой упоминается Rugia, цитата, а Ruscia использована в предложении дописанным епископом от себя.
4"Французом" носитель классической испанской фамилии стал, скорее всего, из-за того, что упомянутая "История" была издана в Лионе, французскими издателями, хотя, возможно, я преувеличиваю любопытство Трухачёва и всё дело в знании им французского, а не испанского, например, языка.
Речь же идёт об основании цистерцианского монастыря Эльдена в районе Грайфсвальда. Издавая в 1613 году первую редакцию своей работы Манрике написал об этом так [lib. II, p. 505]: ad annum 1170: Eandem lineam (Claraeuallensium) auxit Hilda, siue Ilda, in dioecesi Camerinensi in marcha Anconitana, cuius Abbati Innocentius III. scribit, Anagniae IV Kalendas Februarij, Pontificatus ipsius anno VI. Memoratur in linea Claraeuallis inter filias Esron, vt mirum sit ad Italiam ex Dania transmissos monachos, cum еще alii in ecclesiis vicinioribus, nec minus celebres, possent inueniri; Sed id non semel in aliis vsurpatum, charitate in Ecclesias speciales, quas vellent fundatores amplificare.. Таким образом, Манрике на тот момент представлялось, что монастырь был основан в итальянской епархии Камерино, в Анконской марке и утвержден папой в 1204 году. Поскольку автор правильно указал монастырь-донор - Эсром на острове Зеландия, он ожидаемо удивляется тому, что известий о переселении монахов из Дании в Италию не встречается. Спустя несколько десятилетий, в 1640 году, цистерцианец из Голландии Гаспар Йонгелинус написал свой вариант истории ордена, в котором уточнил обстоятельства основания аббатства Эльдена даже в двух вариантах:
[lib. II, p. 51] Аббатство в Саксонии, в Бременском диоцезе Hilda, ſuie Hildar, in Saxonia & d. Bremenſi
Hilda, ſuie Hildar, filia Cœnobij Ebracenſis in Franconia, fundari ceptum eſt, anno 1170. per Iarimarum Rugiæ Principem, qui primus ſidem Chriſtianam, Baptiſmaque ſuſcepit, vna cum vxore Hildegarde , Canuti Daniæ Regis filia. Alij fundarum volunt anno 1199.
[lib. VIII, p. 35] Аббатство в Дании, в Лундском диоцезе Hildaria, Hildar, in D.Lundenſi
Hildar Cœnobium, in Sclania Daniæ regione fundat anno Domini 1199. Iarimarus Rugiæ Princeps, primus qui ſidem Chriſtianam cum baptiſmo ſuſcepit, vna cum vxore Hildegarde, Canuti Daniæ Regis filia, miſſo primo Monachorum Conuentu, cum Abbate ex Monaſterio Eſrom.
Сообщение Йонгелинуса привлекло внимание Манрике, когда он в 40-е годы взялся переиздавать доработанный вариант своего труда в четырёх томах. Поскольку второй том со старым сообщением вышел ещё в 1642 году, Манрике смог включить исправления к первым двум томам только в качестве добавлений в последний, четвёртый том, который вышел в свет уже после смерти епископа (†27 февраля 1649). Примечание к сообщению об основании Эльдены выглядит следующим образом (Манрике выбрал "саксонский" вариант):
[p.561] ANNO M.С.LXX. Сap. VIII. num.II. vbi de Hilda, Abbatia Ciſtercienſi, adde. Video, & Hildam, ſuie Hildar, notatam in Saxonia, in Diœceſi Brehemenſi, fifiliam Hebrarci; quam Iongelinus hoc anno fundatam tradit, per Farinarum Rugiæ Principem, qui primus in ea Prouincia ſidem Chriſtianam, Baptiſmaque ſuſcepit : exindeque Monaſterium fundauit, vna cum vxore sua Ildegarde , Canuti Regis Daniæ filia. Sed hoc cœnobium longe poſterius puto, ſicut & Ruſciæ per noſtros conuerſionem.
Легко убедиться, что это лишь слегка отредактированная цитата из Йонгелинуса, содержащая вместе с тем ряд изменений личных имён. Именно передавая мнение Йонгелинуса о позднем времени основании монастыря (Alij fundarum volunt anno 1199), Манрике отказывается от упоминания конкретной даты (поскольку у него была своя, 1204), однако использует хороним, ввергший Трухачёва в совершенно неоправданные иллюзии. Хотя очевидная вторичность этого текста середины XVII столетия сама по себе делает излишним его детальный анализ, можно предложить несколько вариантов появления Ruſciæ в этом примечании Манрике. С учётом наличия иных ошибок и искажений имён собственных в цитате из Йонгелинуса, можно предложить следующие варианты:
1) ошибки издателей при наборе текста,
2) влияние сочинения Барония,
3) описки самого епископа.
Если Bremenſi->Brehemenſi, Hildegarde->Ildegarde ещё вполне терпимы, то совершенно неожиданно выглядит Ebracenſis->Hebrarci [евреям?] и Iarimarum->Farinarum [еда, пища]. Сложно заподозрить человека, внёсшего такие изменение в том, что он читал сам текст. К этому можно добавить filia->fifiliam, что трудно отнести к чему-то иному, кроме небрежности. Осмысленные, но совершенно неуместные Farinarum & Hebrarci наводят на мысль, что ошибки были внесены уже во время набора текста в типографии. В таком случае, ту же природу может иметь и Rugiæ->Ruſciæ. Возможно ошибки спровоцированы нечёткостью почерка в рукописи пожилого епископа, за его смертью, справиться о правильном написании было не у кого, даже если такое желание и возникло бы.
С другой стороны, Манрике хорошо знает сочинение Барония и часто ссылается на него. У Барония, как известно, присутствует следующий сюжет [vol. X, 1602, p. 755]: Adalbertus Russorum episcopus. - Anno Redemptoris nongentesimo quinquagesimo nono, Indictione secunda, legati Helenae reginae Rugorum, quae sub Romano imp. Constantinopolitano Conslantinopoli est baptizata, ficte (ut post claruit) ad regem Ottonem venientes, episcopum et presbyterum eidem genti petebant». Haec apud Reginonem hoc anno ; sequenti vero ait, Sibutium ex coenobitis S. Albani ab Adaldago Hamburgensi episcopo Rugorum episcopum ordinatum; eum vero anno sequenti diem obiisse, in locumque ejus subrogatum fuisse Adalbertum monachum ex coenobitis S. Maximini in Rugorum sive Russorum episcopum, qui anno sequenti a sua ordinatione male a populis illis acceptus, vix fuga lapsus evasit, occisis nonnullis ex suis, ipse vero benigne ab Ottone susceptus, apud Willelmum Moguntinum episcopum honorifice retinetur, donec defuncto Vulitz-Burgensi abbate, ab eodem Ottone eidem monasterio praeficitur abbas. Haec omnia apud Reginonem. Эти события происходят ранее того времени с которого Манрике начинает свою историю, поэтому непосредственно эту информацию он использовать не мог, но наверняка прочёл. Такой вариант возникновения Ruſciæ кажется самым простым, однако форма у Барония всё-таки чуть отличается, а, главное, нет оснований подозревать у Манрике наличия интереса к такой синонимии, он ничего не пишет про Россию, да и руянских князей вспоминает лишь раз в основном тексте своей "Истории", в связи с основанием другого цистерцианского монастыря под Штральзундом.
Наконец, вероятность описки со стороны самого епископа невелика, поскольку Farinarum & Hebrarci, на мой взгляд, никак не могут ему принадлежать и, следовательно, возникает более сложная схема с двумя рядами ошибок разного происхождения.
Что же касается Лаоника Халкокондила (sic! Χαλκοκονδύλης, Трухачёв повторяет вариант Карла Дитериха, своего источника5, - Chalkondyles), то Трухачёв оказался введён в заблуждение первым немецким переводом греческого историка: Rußland reicht von dem Lande der skythischen Nomaden bis zu den Dänen und Litauern ... Обратись Трухачёв к любому критическому изданию Халкокондила, он легко бы убедился, что у Лаоника в этом месте нет никакой "России" и "датчан", а есть "Сарматия" и "даки".
5Karl Dieterich. Byzantinische Quellen zur Länder- und Völkerkunde, 5.-15. Jhd.), Teil 2: Das Gebiet der neueren Wandervölker. Leipzig, 1912 (=«Quellen und Forschungen zur Erd- und Kulturkunde», Bd. 5), S. 32 f.; стр. 105
Вот как комментирует это место у Халкокондила другой немец, Ганс Диттен6 [стр. 54-55]: Прежде всего речь идет о географическом положении России: Σαρματέα μεν οδν διήκει άπό Σκυθων των νομχδων επί Δἄχας τε και Λιτοοάνους (Ι, 122.5 сл.) - «Сарматия (т. е. Россия) простирается от кочевников-скифов (т. е. татар) до даков и литвинов (литовцев)». Под архаизированным названием «даки» следует понимать румын, которые, как говорит Халкокондил в другом месте, разделяются на два княжества, на «Богданию» и на область, расположенную непосредственно на Дунае (Молдавию и Валахию). Русские как соседи румын, а именно молдаван, упоминаются также в одном месте еще не разбиравшегося нами экскурса о Литве, включенного в экскурс о России, где сказано, что «Черная Богдания» простирается от «даков на Дунае», т. е. Валахии, до литовцев и русских (I, 125.4-7: ή μεν μέλαινα Πογδανία . . . από Δακών των παρά τον Ιστρον επί Λιτοοάνους και Σαρμάτας διήκει). Это относится к тому времени, когда Халкокондил писал свой труд, а также к более раннему периоду и, конечно, только к русским как народу, поскольку соседние с Молдавией области, населенные русскими, образовали тогда часть Великого княжества Литовского, которое во второй половине XIV в. продвинулось до Днестра (или Польского королевства). С середины XIII в. Литва завладела почти всеми белорусскими и украинскими областями, находившимися под татарским игом, и подчинила их своему господству. Указание, что Россия простирается до литовцев, никак не противоречит этому: русский народ был тогда соседом литовцев, и русские княжества, не находившиеся под литовским господством, граничили с Великим княжеством Литовским. Диттен перечисляет все варианты имён используемых неоднократно греческим историком для обозначения жителей валашских земель - Δαχία, Δἄχες, Δαχοί и разовые упоминания Βλαχία и Βλάχοι. Совпадение форм убеждает, а более всего убеждает пример, когда границы молдавского княжества определяются относительно Литвы и Руси. От татар до литвы и валахов - протяжённость Руси с востока на запад, кроме того в тексте Халкокондила показаны далее и северные рубежи - Пермь и южные - Причерноморье, перечисляются главные русские города. Далее описываются, например, земли Тевтонского ордена, жмуди, поляков и указывается их взаимное расположение и расположение относительно русских.
6Г. Диттен. Известия Лаоника Халкокондила о России (1, 122.5-126.9), Византийский временник, 1962, №4, стр. 51-94
Между тем выбор Дитериха был, судя по всему, обусловлен другим местом в тексте Халкокондила, где говорится о Ливонии. Диттен пишет [стр. 72]: После указания на могущество и богатство Новгорода далее говорится: και διήχει έπ' ώκεανον αυτή ή χώρα, Ίνφλάντη καλούμενη, ένθα δή όρμίζονται και αϊ από Δανίας νηες και Γερμανίας, φορτία φέρουσαι Βρετανικά τε και Κελτικά ες τήνδε την χώραν (Ι, 122.21-24) - «и до океана (т. е. до Балтийского моря) простирается страна, которая называется Инфлянты (Inflanty). Там бросают якорь корабли как из Дании, так и из Германии, которые привозят в эту страну бретанские (т. е. английские) и кельтские (т. е. французские) грузы» и комментирует Δανίας : Так дает Э. Дарко, следуя Л. Ф. Тафелю; рукописная традиция предлагает δαχίας (см. критический аппарат к этому месту). Эту традицию отстаивает В. Греку (op. c i t . , p. 92, п. 2; ср. также р. 59, п. 4. См. C h a l e , I, 65.5, где рукописи наряду с δανίαν и δαχίαν дают также δασίαν и δαστίαν). Кроме того, в I, 64. 18 (в рукописях δαστίαν) и I, 80.9 (в рукописях δατίας) речь идет также о Дании. Ласкарис (р. 15.27; 16.14, ed. V. Lundström; ср. также V. L u n d s t r ö m . Op. c i t . , p . 26) называет страну Δατία) и это название повторяется у Халкокондила (I, 80.9; см. выше). Трудно решить, какой форме следует отдать предпочтение; возможно, что уже сам Халкокондил, следуя разным источникам, употреблял различные формы названий; ср., например, Βόσνοι (II, 277.16) наряду с Πόσθνη (126.10), равно как Βογδανία (I, 72.3, 73.2) наряду с Πογδανία (I, 125.4; 19; II, 263.16; 20). Таким образом, Дитерих, если я правильно понимаю, обнаружив среди нескольких форм написания названия датчан форму δαχίας счёл её, видимо, основной и решил, что и Δἄχας в другом месте означает тот же народ. Это можно счесть логичным, если игнорировать тот факт, что во всех остальных случаях Δἄχας, Δαχία, Δἄχες, Δαχοί означают явно не датчан и хотя Δ и δ, понятно, одна и та же буква, столь же очевидно, что строчный вариант её написания используется в тексте при обозначении датчан и не используется, когда речь идёт о валахах. Да и из цитированного выше текста следует, что между Данией и Русью простирается, по крайней мере, Ливония, а за ней ещё и море. Диттен пишет [стр. 74]: Тот факт, что Халкокондил вообще не упоминает о соседней с Россией Швеции, не является столь уж удивительным, так как с 1397 г. по Кальмарской унии она была династически связана с Данией; кроме того, граница между Швецией и Новгородом проходила на дальнем севере (Финляндия). Возможно, что Дитерих подразумевал под халкокондиловой Δατία все тогдашние владения датских королей, включая и Финляндию и утраченные к тем временам временам владения в Ливонии, но, скорее всего, Халкокондил имел не так много информации о Северной Европе и предложенный Дитерихом вариант перевода безоснователен.
Сопоставление Трухачёвым Халкокондила с Гербордом и без учёта вышесказанного опрометчиво. Говоря, что Герборд помещал Русинию по соседству с датчанами, Трухачёв упускает тот факт, что как раз в географической преамбуле ко второй книге своего труда Герборд ничего подобного не пишет, а пишет прямо противоположное [Herbordi dialogus, II, 1]: Итак, за Померанией находятся за океаном Дания и Ругия, остров небольшой, но сильно заселенный. Над ней же, то есть вправо на север, имеются Флавия, Пруссия и Руссия, а перед собой, то есть в сторону суши, на небольшом участке она касается пределов Венгрии и Моравии, затем на большом пространстве граничит в Польшей вплоть до пределов земли лютичей и Саксонии. Таким образом, Дания с Рюгеном и Русь с Пруссией очевидным образом помещаются по разные стороны от Померании. Кроме того, Герборд тут ясно пишет Rugiam insulam и Rusciam без всяких "Русиний", которые (Ruthenia, Rutheni) появляются у него позднее, будучи заимствованными из самых разных источников.7
7Köpke, Rudolf, ed., Herbordi Dialogus de Vita Ottonis Episcopus Babenburgensis (Hannover: Monumenta Germaniae Historica (Scriptores Rerum Germanicarum in Usum Scholarum Separatim Editi (SS rer. Germ) vol. 33), 1868).
Надо ли уточнять, что в таком коротком отрывке текста, количество крайне спорной и очевидно неверной информации выглядит просто шокирующим? Особенно если иметь в виду издание, в котором некогда была опубликована эта работа ...