Nov 16, 2012 11:55
Настал последний день. Как назло он выдался нестерпимо ярким и солнечным. Ажно хотелось плакать.. И пилила я мужа своего:"Вечно ты со своими приступами родственной любви по синьке! Зачем было приглашать народ! Сидеть в таверне, в этих каменных джунглях.. Лучше б денек еще побродили по берегу, позагорали б, накупались!" "Ладно, хватит мне тут! И без тебя тошно... Только-только начал акклиматизироваться как надо уезжать. Нет, это не отдых! Надо чтоб хотя бы две недели. Первую синячим, а со второй начинаем жить полноценной жизнью: читаем, пишем, созидаем". Ага. Как раз. Нам хоть две недели, хоть три - все едино:"самогону мы нагоним, самАгонку будем жрать!"
Немного посидели над Епиδавро. Это уже как ритуал. Местные все жмутся внутри стекляшки. Снаружи только мы-четверо, да грекобайкер, затянутый в толстые черные кожи. Не спеша пьем кофе, пожевываем закуску и .. снова в дорогу. На окраинах Афин страшное количество смоляных голов ( не то паки, не то бангладеш ) торгуют коврами, тазами, веревками. спешат куда-то старички и старушки, одетые в темное. Интересно, что здесь многие сильно пожилые женщины носят длинные распущенные и, бывает, довольно ухоженные власы. Как то невольно вспоминается "бойся бабы простоволосой", ибо глубоко это, не смотря на нововведения ( например, что при хорошем уходе женщина в сорок лет еще чуть не подросток. Ага. Только отчего-то наши мущщины не сильно-то в это верят ), сидит в генетических корнях. Помню как-то Долорес - общепризнанный авторитет в парикмахерском искусстве - говорила, что нам-девушкам за .... надо уже переходить на аккуратные короткие стрижечки. Так. Вот дядечка несет гипертрофированные хлеба, завернутые в белую бумагу. Семьи-то большие. Туалетную бумагу-ту продают упаковками не меньше 10 рулонов. Вспомнить семью Харлампиевны, так у них в день открытых дверей, наверное, вся упаковка и уходит. Это я все в полуоткрытое окно наблюдаю. Больше-то уж открывать боюсь: шум, пыль, свистки, рев мотоциклов и мотороллеров.
К трем собираемся в русской таверне, где очень чистенько, зеркала-занавески, удачная подборка музыки ( Поль Мориа и иже с ним ). Родня рассаживается с двух концов большого стола по принципу - грекоговорящие ( билингвы и совсем незнающие русского ) и русскоговорящие ( опять же, билингвы и очень плохо говорящие на греческом ). Мы с Ольгой сразу начинаем гутарить ни о чем, подвигаясь к теме ее болезни. А, говорит, мне так все надоело, все эти бесполезные хождения по врачам, пусть все идет как идет. Зойка поела скоренько и убежала в воскресную школу. Настя предложила перейти к ней για γλικα. Поддержали. Черчилль нас-девушек отвез, мущщины пошли на своих двоих, Миша на мотоцикле.
Сильно отяжелевший супруг мой любезный неаккуратно приоткрыл крышку над любимой темой о Божественном. Как все раскукарекались! Как развозмущались! Да эти попы! Ну ясно: три попа да заросла в церковь тропа. Потом обыгрывали несколько раз Юркин геморрой чуть не в стихах. Вспоминали анекдоты залежалые до нашего приезда. Лена мне опять сказала:"Тебе надо памятник при жизни поставить - как ты нас всех терпишь!?"
На следующее раннее утро Черчилль отвез нас в аэропорт. Вот, собственно, и все.
Греция,
греки,
понди,
Афины