Человек.

[anoutka]

 В примечаниях к неизданному Лескову ( хорошо хоть спохватились! ) писано про замечательного Журавского, что составил серьезное  статистическое исследование да вместе с женой-единомышленницей копил деньги и выкупал по-возможности крепостных. Лескова всю жизнь привлекали личности отдельные, нечесаные под одну гребенку, и тут его еще поразила внешность Ж., которая "находилась в странном противоречии с душевной добротой и чуткостью". Он не был улыбчивым, светозарным дядькою, а, напротив, вгляд имел блуждающий, губы тонкие, цвет лица - геморроидальный, впалые щеки. Вот что пишет далее о нем Самарин:"..но все его душевные качества были в нем глубоко затаены; по недоверчивости, сдерживающей их обнаружение, можно было угадать, что в ту пору жизни, когда окончательно определяется природа человека, судьба отказала Ж. в сочувственной среде. ..Ему недоставало того снисходительного добродушия, которое так неисчерпаемо находчиво на извинения всякого рода, так мастерски сливает полутенями резкие противоположности добра и зла - этого свойства, разлитого у нас повсеместно и составляющего нравственную основу нашего общества...Он думал, что надо считаться с условиями, не задаваться слишком широкими планами, чтобы не компроментировать дела, которому служишь. Большой идеалист по-существу, Ж. старался быть практиком".
 И вот в одной из лесковских повестей некий художник взялся сделать портрет Журавского, всю жизнь свою положившего на то, чтобы облегчить горькую крестьянскую долю. Сделал его на доске и понес в редакцию, как сейчас бы сказали, глянцевого журнала. Типа, дарю. Благодарим покорно, отвечают, не интересно. Художник по простоте душевной взялся убеждать: де большой воли человек, делавший большое дело в 40-е, когда и средств-то не было что-то путное выкроить!
 "- А его, - спрашивают, - повесили или не повесили?
 - Нет, не повесили.
 - А он из тюрьмы не убежал?
 - Он и в тюрьме-то не был: он действовал законно.
 - Ну, так это уж это, - отвечают, - даже и СОВСЕМ не интересно".

Ничего не меняется...