Добрушские окна
Жителей Добруша называют добрушанами. Так вот за этими окнами и идет жизнь добрушан. Какая она? Я гадать не буду. Люди живут, как и везде. Кто-то просто счастлив, кто-то невероятно счастлив.
Меня больше интересовали окна.
Знаете, а вот окна Добруша отличаются от окон других населенных пунктов. Здесь крайне редко мы встречали пышную резьбу наличников. Чаще всего, окна скромные или очень скромные.
Фотографировала окна одного дома и вышла женщина, хозяйка. Спросила, для чего я фотографирую? Я ответила, что мне окна понравились, хочу запечатлеть.
Женщина отошла, посмотрела на окна своего дома и сказала, что мастера того уже нету. Это дед ее резал и эта была последняя ее работа.
- Наволоки мы в Добруше. Живу всю жизнь, а домой, на родину, тянет. Я сама из Гродненской области. Человек мой там служил, познакомились с ним и перевез он меня сюда. Так и прожила всю жизнь. Он туда не хотел переезжать, хотя там дедовский дом хороший остался, а мне тут не нравилось, да куда деваться? У нас там люди совсем другие... Человека уже почти 10 лет, как нет, а я вот живу. Среди чужих живу. Куда ехать? Мне почти 70 год уже? Дети в Гомеле, внуки тут, даже правнучка уже есть. Так куда я? Ото тут и буду свой век уже вековать.
Ага, так пра окна. Эту хатку мы с хозяином купили, как поженились и сын родился. Со свекрухой у меня не пошли дела, ругаться мы стали и мужик решил, что надо нам отделяться. Поспрашивали кто и что продает. А тогда хаты так не продавались. Люди жили основательно, с мест редко снимались, чтобы жилье оставалось. И нам подсказали, что бабка помёрла, а хата осталась и дочка хату эту продавать думает. Вот мы и купили.
Батька с дедом, уже покойные они, мастера на все руки. Приехали, посмотрели и определили, что надо отремонтировать, а что пристроить. Год хатку эту ремонтировали. Маленькая она совсем была. Пристроили сбоку еще две комнаты и кухню. Батька говорил, чтобы мы на родину ко мне ехали, домина там простаивает. Но мужик мой ни в какую не хотел туда. Примаком, говорил, в жизни не буду. Так вот наличники на окна дед мой сделал. Почти два года делал. Не то, чтобы два года, а две зимы, летом же некогда было. И привез он их нас, когда дочка родилась. Сам привез и сам установил.
А так тут окна скромные. Но, заметь, даже в каменных домах немножко украшения есть. Не принято здешними людьми окна украшать. Не выставляют они свое счастье напоказ. Окна и окна. И нечего в них пялиться...
И люди здесь другие... Какие? А какие-то закрытые, замкнутые... Так и не прижилась я тут. Привыкла... Что ты! Человек ко всему привыкает. Но это привычка, а вот корни я тут не пустила. Понимаешь, не срослась я с городом...
Наволоки кто такие? Пришлые. Волочатся-волочатся по земле, переезжают с места на место, а потом где-то осели вдруг. Вот их и называют наволоками...
Женщина поговорила и собралась уходить, а потом повернулась и сказала, что все люди сегодня закрытые. А с чего им радоваться?
- Раньше мы всему радовались. Выйдем в огород и поём, на лавку выйдем вечером посидеть и тоже поём. На праздниках пели и без праздников пели. И было радостно на душе. С песен и радость берется, и настроение. А теперь что? Молодежь не поет. Так откуда той радости взяться? Вот и стали все какие-то злые и равнодушные.
Меня больше интересовали окна.
Знаете, а вот окна Добруша отличаются от окон других населенных пунктов. Здесь крайне редко мы встречали пышную резьбу наличников. Чаще всего, окна скромные или очень скромные.
Фотографировала окна одного дома и вышла женщина, хозяйка. Спросила, для чего я фотографирую? Я ответила, что мне окна понравились, хочу запечатлеть.
Женщина отошла, посмотрела на окна своего дома и сказала, что мастера того уже нету. Это дед ее резал и эта была последняя ее работа.
- Наволоки мы в Добруше. Живу всю жизнь, а домой, на родину, тянет. Я сама из Гродненской области. Человек мой там служил, познакомились с ним и перевез он меня сюда. Так и прожила всю жизнь. Он туда не хотел переезжать, хотя там дедовский дом хороший остался, а мне тут не нравилось, да куда деваться? У нас там люди совсем другие... Человека уже почти 10 лет, как нет, а я вот живу. Среди чужих живу. Куда ехать? Мне почти 70 год уже? Дети в Гомеле, внуки тут, даже правнучка уже есть. Так куда я? Ото тут и буду свой век уже вековать.
Ага, так пра окна. Эту хатку мы с хозяином купили, как поженились и сын родился. Со свекрухой у меня не пошли дела, ругаться мы стали и мужик решил, что надо нам отделяться. Поспрашивали кто и что продает. А тогда хаты так не продавались. Люди жили основательно, с мест редко снимались, чтобы жилье оставалось. И нам подсказали, что бабка помёрла, а хата осталась и дочка хату эту продавать думает. Вот мы и купили.
Батька с дедом, уже покойные они, мастера на все руки. Приехали, посмотрели и определили, что надо отремонтировать, а что пристроить. Год хатку эту ремонтировали. Маленькая она совсем была. Пристроили сбоку еще две комнаты и кухню. Батька говорил, чтобы мы на родину ко мне ехали, домина там простаивает. Но мужик мой ни в какую не хотел туда. Примаком, говорил, в жизни не буду. Так вот наличники на окна дед мой сделал. Почти два года делал. Не то, чтобы два года, а две зимы, летом же некогда было. И привез он их нас, когда дочка родилась. Сам привез и сам установил.
А так тут окна скромные. Но, заметь, даже в каменных домах немножко украшения есть. Не принято здешними людьми окна украшать. Не выставляют они свое счастье напоказ. Окна и окна. И нечего в них пялиться...
И люди здесь другие... Какие? А какие-то закрытые, замкнутые... Так и не прижилась я тут. Привыкла... Что ты! Человек ко всему привыкает. Но это привычка, а вот корни я тут не пустила. Понимаешь, не срослась я с городом...
Наволоки кто такие? Пришлые. Волочатся-волочатся по земле, переезжают с места на место, а потом где-то осели вдруг. Вот их и называют наволоками...
Женщина поговорила и собралась уходить, а потом повернулась и сказала, что все люди сегодня закрытые. А с чего им радоваться?
- Раньше мы всему радовались. Выйдем в огород и поём, на лавку выйдем вечером посидеть и тоже поём. На праздниках пели и без праздников пели. И было радостно на душе. С песен и радость берется, и настроение. А теперь что? Молодежь не поет. Так откуда той радости взяться? Вот и стали все какие-то злые и равнодушные.