"Иван да Марта"
Опубликовал текст романа "Иван да Марта".
Чернокожий репортер Иван Зарубин, сотрудник отдела криминальной хроники скромной петербургской газеты, безответно влюблен в белую девушку по имени Марта. Почему бы и нет? Да, наш герой не Пушкин, но пишет не хуже белых братьев. Правда, за честную криминальную хронику ему платят не густо.
Зато когда Иван начинает врать, все меняется. В том числе и его собственная жизнь - из сервильного, умеренного конформиста Иван превращается в яростного революционера, способного в прямом эфире сказать то, что немногие говорят сейчас на кухнях.
Примечания автора:
Этот текст был написан примерно двадцать лет назад. Наверное, поэтому герои выглядят немного старомодно. Зато получилась реалистичная летопись тех самых 90-х годов - безбашенных, разгульных, смешных и страшных одновременно.
Фрагмент текста:
Глава 23
В субботу Камминг устроила потрясающую истерику - настоящую, по всем правилам, с разбиванием редакционного сервиза и метанием туфель крокодиловой кожи в ставшего необычайно подвижным главного редактора.
Я как раз получал у него гонорар, расположившись в кресле возле бара и, уложив свои две законные сотни баксов в нагрудный карман пиджака, намеревался просить Мишу открыть заветные дверцы и испить какой-нибудь амброзии. Но я не успел ничего сказать, ибо в кабинет главного редактора «Интершума» влетела Мария, чрезвычайно эффектная в своем черном бархатном платье, обтягивающем ее фигуру столь тщательно, что возникала мысль о напылении, полировке или еще каком-нибудь тюнинге, но никак не банальной одежде.
- Ты обманул меня, белая задница! - выкрикнула первое обвинение Мария, взявши Мишу обеими руками за ворот его цветастой шелковой рубашки и накручивая этот ворот себе на руки так, что Мише ничего не оставалось, как доверчиво приблизить к Марии свое лицо и уныло хлопать пышными ресницами в ожидании неминуемого.
- Ты обманул меня! - снова закричала Камминг и с размаху влепила Мише пощечину, от которой тот ушел в реальный нокдаун. Я знаю, что говорю - удар получился килограмм под сто, таким не то, что Мишу, Тайсона свалить можно.
Мне показалось, что я там стал совершенно лишним, поэтому я подскочил в своем кресле и направился к выходу, чувствуя себя настоящим либералом. Как раз накануне Миша говорил мне, критикуя наших доморощенных демократов, что российский либерал - это тот, кто выходит из комнаты, когда там начинается драка.
Вот я и пошел к выходу, ощущая себя от пяток до ушей натуральным, без консервативных примесей и маргинальных пятнышек, либералом.
- Эй, а ты куда, черножопый ублюдок?
Надо сказать, что трезвая Камминг ругается крайне однообразно, развивая исключительно тему задниц подходящих собеседнику цветов. Миша объяснял, что это, скорее всего, связано с ее нескрываемой симпатией к анальному сексу, в чем они с Мишей, кстати, нашли друг друга. Миша жаловался, что ему еще ни разу не удавалось заснуть с ней раньше трех ночи, но когда он говорил мне все это, робкая тень усталости вдруг покидала его чело, зато появлялось в глазах некое беспокойное оживление, которое сначала вело его к телефону, а потом он и вовсе исчезал, не прощаясь.
- Стой, дрянь! - Камминг, не отпуская Мишин воротник, сделала рывок ко мне и Мише тоже пришлось сделать несколько шагов, чтобы не лишиться дорогой рубашки.
Я с готовностью поднял руки вверх и ласково улыбнулся им обоим:
- Э-э, Мария, э-э, Миша. Мне кажется, вы решите свои личные проблемы без меня.
Я сделал осторожный шаг к дверям, но Камминг покачала головой и ловким движением фокусника вытащила из ниоткуда листок бумаги с каким-то скучным казенным шрифтом. Потом она отпустила на минутку Мишу, скомкала листок и швырнула его мне в лицо.
Я поймал комок бумаги на лету, развернул, отметив краешком глаз, что Миша тоже с большим интересом следит за моими движениями.
«Сюжет «Магия чисел», «Интершум №21».
Александр Григозуб, Семен Фальштмахер, ООО «Эполет». Санкт-Петербург.
ЦАБ - нет данных.
ИЦ - нет данных.
ФНС - нет данных».
Я поднял изумленные глаза на Марию - вот тебе и тупая американка из стада тучных нью-йоркских продюсеров. Она, оказывается, проверяет все то, что доступно проверке - питерских героев моих рубрик. С ума можно сойти! Джеймс Бонд в юбке, Мать Тереза в ревизионной комиссии, Анатолий Чубайс на собрании акционеров.
- Что же ты молчишь, чернозадый гамадрил, неспособный оплодотворить даже мертвую макаку? - вычурно обругала меня Мария, обходя кресло так, чтобы перекрыть мне дорогу к дверям.
Я подумал, что и живую макаку оплодотворить вряд ли способен, но, глядя на дрожащие в еле сдерживаемом бешенстве ноздри Марии, признаваться в этом не стал. Вместо этого я сделал озабоченное лицо и сказал:
- Мария! К сожалению, именно эти люди категорически отказались называть свои подлинные имена и мне, к величайшему сожалению, пришлось их выдумать. Но сюжет настоящий, это правда!
- Пришлось. Выдумать. Имена, - раздельно произнесла Мария, медленно качая головой.
- Выдумать имена. Для документального фильма. Для документального фильма телекомпании «Нью-Йорк вижн контекст продакшн энд инкорпорейтид», - добавила она с таким нажимом, что я понял - будет бить.
Поэтому-то я и прыгнул прямо через кресло к вожделенной двери и пока Мария оббегала стол и стойку с дисками, успел открыть дверь и вторым мощным рывком пересек приемную, добравшись до металлической двери офисного коридора, которая один раз в аналогичной ситуации меня уже спасала.
Так что про туфли крокодиловой кожи и летающий сервиз я сам не видел - это мне рассказал Миша несколько часов спустя, когда Камминг ушла, надругавшись над Мишей в самых разнообразных формах, о чем он, впрочем, не стал подробно распространяться.
Мы встретились на квартире у Марты - я, Миша и Берутли. Все очень озабоченные, потому что, по словам Миши, Камминг прямо заявила, что не заплатит нам ни цента, если буквально завтра не увидит этот мой чертов сюжет в Санкт-Петербурге, в реальном воплощении, с реальными персонажами, которые будут совать моим героям настоящие деньги. Она до смерти боялась, что у нее в конторе догадаются о том, что и без того было ясно всем ежам, и русским, и американским - сюжеты вымышленные и она знает, что они вымышленные. И вот теперь Камминг хочет увидеть репетицию проверки - для собственного спокойствия, или, что вернее, для видеоотчета, доказывающего, что она не виноватая.
- Что хоть за сюжет? - озабоченно спросила меня Марта, но я только развел руками - столько их было придумано за последние недели, разве все упомнишь. А архива под рукой не было.
- Я помню, - сказал взъерошенный Миша, нервно допивая третий коктейль за последние полчаса. - Там двое мужиков обрабатывают квартиры и машины специальной антисглазной пленкой.
- Какой-какой пленкой? - не поняла Марта.
- Антисглазной, - повторил Миша и с раздражением посмотрел на меня. - Как же ты достал наших читателей своим тупым враньем, Зарубин!
Тут и я вспомнил этот сюжет. Заодно я вспомнил, как Миша хвалил меня за него, называя тогда «гениальной фантазией» то, что сейчас обозвал «тупым враньем».
Камминг дала нам только один шанс выкрутиться - завтра утром она лично прибывает к жилому дому, адрес которого назовет нам по телефону, а затем и мы туда явимся и отработаем тему. В случае неуспеха Камминг отбывает на родину, расплатившись только с акционерами журнала - их, по каким-то причинам, кинуть было никак нельзя.
Зато в случае удачи нас ожидало, во-первых, завершение съемок и праздничный банкет, а во-вторых, что было много существенней любого банкета - расплата наличными.
В качестве героев последнего сюжета Камминг назначила Берутли и Мишу - Берутли потому, что только он еще не попадал в кадр собственных съемок, а Мише роль досталась, как я понял, в качестве наказания. Снимать предполагалось скрытыми камерами, которые Берутли уже примерил на меня и на Марту.
Больше всего на свете я боялся увидеть в это утро дождь, но этакой подлости от небес сегодня не случилось - небо было обычным, питерским, т.е. в меру пасмурным, но без излишней активности.
Камминг позвонила мне в девять утра и замогильным голосом сказала:
- Гуд монин, Иван. Ваш дом находится на Попова стрит, 15. Я там буду в 11 часов, сидеть в нашем микроавтобусе. Желаю удачи.
Спустя час подъезды этого стандартного многоквартирного дома посетили двое молодых людей. Один из них был одет в ослепительно белый комбинезон, который Марта лично приволокла из химубежища Театральной академии, второй гражданин был одет банально - в костюме и при галстуке. Впрочем, длинная косичка из грязных сальных волос несколько смазывала первое, благоприятное впечатление от его внешнего вида.
Молодые люди расклеили свои объявления на дверях всех шести подъездов жилого дома, а затем вернулись к первому подъезду, где несколько местных бабушек, сбившись в стайку, уже обсуждали содержание свежей прокламации.
- Сынки, вы тут пишете, что первый клиент бесплатно?
- Где мы такое пишем?! - возмутился было Берутли, тряхнув на бабок грязной косичкой. - А-а, да, действительно, пишем. Но это касается только инвалидов и ветеранов, так что извиняйте.
Бабки заголосили разом:
- …тридцать лет беспорочного стажу!
- …инвалидность оформлена на все органы…
- …дед Казань брал!
Последнее утверждение показалось мне сомнительным. Мы с Мартой околачивались возле первого подъезда, создавая массовку, но, главное, выбирая для наших скрытых камер ракурсы поинтереснее.
- Ко мне пойдемте, - вдруг заявила молчавшая доселе женщина в соломенной шляпке, украшенной вялыми цветочками по всему периметру.
Женщина сняла эту шляпку, перевернула и показала Берутли:
- Вот чем от порчи укрываться приходится. Но это ж не дело? - спросила она, демонстрируя выложенную фольгой изнанку.
Берутли взял шляпку в руки, вдумчиво ее осмотрел, не дрогнув на лице ни единым мускулом, потом вернул, авторитетно заявив:
- От космических лучей и биполярной порчи это кое-как защищает, но от когерентного сглаза - никак.
- Вот-вот, - с готовностью согласилась несчастная женщина. - Я же чувствую, заедает меня сглаз, а что делать, не знаю.
- Мы знаем, - сообщил Бертули, обводя суровым взглядом всех собравшихся. - Согласно результатам исследований учеными Международной психофизической академии, ваш дом находится в зоне повышенного метафизического риска. Покажи карту, - попросил он Мишу, которого на почве нервного смеха уже начала разбирать икота, слышимая даже из-под стерильной маски.
Миша, не глядя, запустил руку в рюкзак за спиной и выудил оттуда пачку листов формата А4, на каждом из которых в четырех цветах был отпечатан план микрорайона. Дом 15 по улице Попова находился в самом центре угрожающе багрового пятна, покрывавшего также еще несколько соседних домов.
Каждая женщина взяла по листочку, а женщина в соломенной шляпке взяла два.
- Зятю покажу, он, Фома неверующий, меня никогда не слушает, - объяснила она.
- Ну, так что, хозяйки, где работать будем? - напомнил Берутли о главном.
Из толпы вдруг вынырнул незаметный доселе невысокий мужичок в спортивном костюме и тапочках на босу ногу:
- Слышь, братва, а ксивы у вас верные? Светани-ка мне свою лицензию, а то, чую я, гоните вы тут оба.
Миша немедленно излечился от икоты, заметно покраснел даже под маской и начал тихонько отступать в сторону, к микроавтобусу. Берутли тоже посерьезнел лицом, но устоял на месте. Он достал из внутреннего кармана пиджака еще одну разноцветную бумажку и даже сделал шаг навстречу мужику:
- В руки не даю, читай так, - с нажимом сказал он, развернув листок.
- Патент номер 15-7-666F, - прочитал вслух мужик, уставившись в бумагу. - Министерство экологии РФ удостоверяет… порчеотражательная пленка… эффективность 85%… А чего это так хило, только 85%? - начал придираться он, хотя видно было, что эта бумага человека убедила.
- Мы не фармазонщики какие, не лохов дербаним, - объяснил Берутли на понятном мужику языке, складывая бумажку вчетверо и бережно убирая в карман. - Короче, кому первому делать защиту? Первому бесплатно, - напомнил он.
Мужик цепко взял Берутли за локоть и повел в подъезд:
- Первому - мне.
Толпа заголосила, послышались неодобрительные возгласы:
- Да какой Степаныч инвалид?
- Опять ветеранов кинули!
- Мы губернатору жаловаться будем!
Миша зашевелился, подвинулся поближе к Сашке и, приспустив маску, обратился к народу:
- Граждане! Бесплатно только кошки родятся. Пленка нам стоит 100 рублей за квадратный метр, мы накидываем лишь НДС. Сами понимаете, на всех не напасешься.
Мужик, по-прежнему придерживая Берутли за руку, дослушал выступление Михаила, после чего прихватил за локоть и его тоже:
- За базар отвечаем, нет? Я первый, значит мне - бесплатно. Пошли, я тут недалеко, на третьем этаже обретаюсь.
С этим блатным мужичком провозились часа два, то есть до обеда. Во-первых, квартира оказалась немаленькой, три комнаты, коридор, два балкона. А во-вторых, мужик оказался владельцем старенького «опеля», который тоже нуждался в обработке «Антисглазом Фальштмахера».
В свою квартиру мужик никого, кроме Миши и Берутли не пустил, так что все это время мы с Мартой пережидали в микроавтобусе, под бдительным оком Марии. Мария с огромным любопытством таращилась во двор сквозь приспущенные окна машины, жадно слушая обывательские комментарии и внимательно наблюдая за развитием сюжета.
Обрабатывать «опель» Берутли с Мишей вышли часов около трех, когда двор уже заполнился возвращавшимся с работы народом. Там же, во дворе, околачивались все те же бабульки.
Под пристальными взглядами аборигенов Миша извлек из рюкзака стандартных размеров баллон, тщательно замотанный цветным лейкопластырем.
- Отойдите, опасно! Заденет ауру, никакой Кашпировский не поможет! - принялся отгонять зевак Берутли. Потом он прошел вокруг автомашины, сверяясь с какой-то непростой разноцветной схемой.
Я, стоя со своего места в толпе бабулек, не видел ни кусочка этой схемы, но достоверно знал, что она описывает - «Ареал расселения европейского кролика по Австралийскому континенту в период пандемии 1898-1910 годов». Дело в том, что накануне Берутли попросил меня найти у себя дома «что-нибудь научное и красивое», а ничего красивее этой схемы у себя дома я так и не нашел. Эту схему мне как-то подарила одна, серьезно обиженная на меня студентка Политеха. Боже, как давно это было…
Михаил бросил мимолетный взгляд на схему и тут же зашелся в яростном кашле. Берутли мягко подтолкнул его к машине и сказал, указывая на листок:
- Работаем строго по точкам, товарищ. Никакой самодеятельности. Качество - превыше всего.
Михаил кивнул, поправил сползающие рукава защитного комбинезона, снял колпачок с распылителя и, наконец, начал опрыскивать автомобиль.
- Ух ты, смотри - охотники за привидениями! - послышались восторженные детские голоса рядом.
У Михаила опять случился приступ кашля и Берутли, уже не на шутку рассердившись, гаркнул на детей:
- А ну, отвалили в сторону, быстро!
Во дворе опять показалась женщина в соломенной шляпке. Она прошла к «опелю», с минуту понаблюдала за работой Миши, а потом лицо ее исказилось злобной гримасой и она закричала во весь голос:
- Ты что делаешь! Ты что делаешь, нехристь!
Миша поправил маску и невозмутимо продолжил опыление, обойдя автомобиль с другой стороны, подальше от вредной тетки.
Тетка повернулась к Берутли и ткнула в него пальцем.
- Ты мне что сказал? Повтори, что ты мне сказал!
Она подошла поближе к своим соседкам и стала тыкать рукой куда-то вверх:
- У Степаныча квартира на третьем. Я над ним, ты, Валька, точно под Степанычем. Антонина справа. Это что же теперь будет, знаете?
Собравшиеся озадаченно молчали, и за них ответил Берутли:
- Мы сразу сказали, что наша пленка отражает порчу.
- Вот именно! - торжествующе закричала злобная тетка. - Отражает! А куда она будет отражать, а?
Берутли развел руками:
- Тут наука бессильна - отражаться все будет согласно Третьему закону сэра Исаака Ньютона. Э-э, угол падения будет равен углу отражения. Ничего не сделаешь, такова се ля ви.
- Ептыть! - раздался рядом встревоженный возглас. Из припаркованной неподалеку иномарки вылез здоровенный небритый мужик, в окно наблюдавший за происходящим. - Это что значит, порча от Степаныча на нас попрет? Я свою «бомбу» возле его ведра ставлю, а теперь что?
Берутли опять развел руками и, виновато потупясь, признал:
- Теперь лучше ставить подальше. Вероятность несчастных случаев возрастет, э-э, - тут он сверился со схемкой распространения пассионарных кроликов по Австралии, - в одну целую семь десятых раза. Почти вдвое, короче говоря, - перевел он для самых непонятливых.
- Господи, - пискнула одна из соседок. - Надо срочно батюшку вызвать, дом освящать!
- Не поможет, - замотал головой Берутли. - Наоборот, последний заказ у нас был как раз на обработку церкви. У нашей пленки коэффициент отражения темной энергии в семь раз выше, чем у святой воды. Вот результаты измерений Государственного физико-технического института имени святого Иоффе, - помахал он очередной бумагой, но на эту бумагу никто уже не смотрел.
Все загалдели разом, а небритый мужик подошел к Мише и негромко бросил:
- Слышь, ты, в балахоне! Чип и Дейл, бля! Закончишь с этим ведром, начнешь работать по моей ласточке!
Берутли с готовностью поднял руки:
- Сто двадцать рублей за квадратный метр - и работаем!
Мужик всем корпусом повернулся к Бертули и смерил его тяжелым взглядом:
- Это сколько?
- Пять квадратных метров у вас, значит 600 рублей.
Мужик изумленно взглянул на свою машину:
- Ты где здесь пять метров увидал, жучила?
- А снизу обрабатывать не будем? - парировал Берутли, деловито заглядывая под колеса. - Гвозди, открытые люки, гранаты, фугасы, наконец, нас не волнуют? Тогда ладно, работаем за половину.
Мужик замолчал минуты на три. Все вокруг напряженно ждали его решения, только Миша продолжал опрыскивать облезлый «оппель», негромко напевая себе под нос известный мотивчик из «Охотников за привидениями». Марта уже дважды толкала его в плечо, но Миша упрямо не умолкал.
- Хрен с вами, умники, 600 рублей не деньги, - вынес, наконец, свой вердикт небритый мужик. - Но если что, я вас из-под земли достану.
- Из-под земли не надо - мы же рядышком тут работаем, вон у нас офис, в Институте мозга, уважаемое учреждение, там академики, как известно, до сих пор на обезьянах порчу и сглаз изучает, а еще молятся за всех нас, - затараторил Берутли, попутно ухмыляясь мне и Марте.
Миша тут же прекратил мычать и поднял округлившиеся глаза на Берутли, но тот отвернулся, подхватил мужика под руку и повел к иномарке - заключать письменный договор.
В этот вечер наши охотники за привидениями успели обработать еще только одну квартиру - владельца «бумера», и заключить четыре договора на следующие выходные дни. Предоплату брать не стали - это уже был бы чистый криминал.
А владельца «BMW» раскрутили по полной программе - после уплаты 600 рублей за машину он сразу повел обоих борцов с темной энергией в соседний подъезд, на оценку стоимости обработки своей немаленькой, в шесть комнат, квартиры. Там он собственноручно промерил площадь всех своих стен, пола и потолка, после чего отмусолил Берутли, как главному, 28 тысяч рублей.
Миша и Берутли вышли из подъезда лишь к одиннадцати, когда темень вокруг стояла такая, что мы не видели друг друга, сидя в холодном салоне микроавтобуса.
Когда Берутли показал Марии пять письменных договоров, а потом еще выложил на сиденье перед ней 28 тысяч рублей пятисотенными купюрами, Камминг нащупала во мраке салона мою руку и, нервно пожав ее пару раз, спросила свистящим шепотом:
- Иван, что это за мистика? Что вы сделали с этими людьми?
Водитель микроавтобуса включил свет и я прокашлялся, торжествующе глядя на Камминг сверху вниз. Потом я протянул к Мише свободную руку и достал у него из кармана комбинезона наполовину пустой баллон.
- Мистика, да. Это лак для волос «Мистика», - я отодрал от баллона цветной лейкопластырь, показал Марии название и продолжил, извинительно пожимая плечами:
- Но это не потому, что тут дело в какой-то мистике. Просто этот лак для волос самый дешевый - в любой питерской галантерее стоит всего сорок рублей за баллон. Есть еще лак «Агностика», но он в три раза дороже. Понимаете, почему, да?
---
А вот наиболее прикольная рецензия тех еще времен:
Легковесная сатира раздражает россиян
Российская мужская проза переживает глубокий кризис. Такой вывод можно сделать, ознакомившись с невыразительным романом Евгения Зубарева, в котором якобы описывается современная российская журналистика.
Сюжет книги тривиален и заезжен до бесконечности: чернокожий российский репортер Иван Зарубин работает в одной газете с лесбиянкой Мартой, фотокорреспондентом того же издания, и расследует серию таинственных похищений чукчей в Петербурге. У Ивана да Марты завязываются тесные дружеские отношения, этакий служебный роман на фоне редакционных коллизий и уже сам этот факт должен был насторожить вдумчивого читателя - разве возможна дружба между мужчиной, пусть и чернокожим, и женщиной, тем более лесбиянкой?!
Неправдоподобно выглядят и постоянные конфликты чернокожего репортера с горожанами - автор пытается внушить читателям, что в Петербурге, давно признанным международной общественностью Культурной столицей Европы, якобы распространены ксенофобские и даже расистские настроения. Это притом, что только в 2009 году глава ГУВД Петербурга генерал милиции Владислав Юрьевич Пиотровский трижды заявлял о снижении доли националистических преступлений в нашем городе!
Смехотворны и другие линии романа: так, автор подробно и всерьез рассказывает о неких эффективных менеджерах крупного газового концерна, которые приходят управлять газетой, где трудятся наши герои. Если верить автору, современные российские менеджеры только и умеют, что «пилить бюджеты» да «встраиваться в вертикаль», причем происходит это, по версии автора, не только в газетном бизнесе, но в авиации и даже на телевидении. Надуманные концепции Евгения Зубарева легко опровергаются современными политологами, но доверчивый или неосведомленный читатель может и впрямь поверить легковесной сатире безответственного автора.
Кстати, о сатире: благодаря вдумчивой и политически выверенной позиции «Центра современной литературы и книги», существующего при поддержке Комитета по печати и взаимодействию со средствами массовой информации Правительства Санкт-Петербурга, роман «Я убью тебя, менеджер!» в ноябре 2009 года единогласным решением жюри был отстранен от участия в конкурсе на премию имени Гоголя в номинации «Нос» (сатира) (http://gov.spb.ru/gov/admin/otrasl/committee/press/news?pnewsid=68084). Эту позицию уважаемых литераторов (а среди них признанные мэтры мирового уровня, такие, как поэт Мякишев, издатель Житинский, литератор Яснов) можно только приветствовать - нужна ли нам сейчас такая, с позволения сказать, сатира?
Ведь вместо того, чтобы обличать реальные пороки нашего общества, автор (кстати, он даже не член Петербургского союза писателей) откровенно ерничает: так, суды у него выполняют приказы богатых заказчиков, высокопоставленные сотрудники ГУВД заняты личным обогащением, а правозащитники делают себе карьеру при властных структурах вместо того, чтобы защищать права обиженных россиян. Много ли вы видели таких сюжетов в нашей реальной жизни, уважаемые читатели?
Отдельного замечания заслуживает склонность автора к глобальным обобщениям: если персонажи его романа однажды не могут дозвониться до службы «02», то это сразу объявляется городской проблемой; если один из журналистов размещает рекламу под видом информации, это подается как распространенная в России практика; если эксперт совершает ошибку, немедленно делается вывод о тотальной коррупции в экспертом сообществе. Куда ведет нас Евгений Зубарев с такими обобщениями, с какого голоса поет он эти бредовые, неубедительные песни?
Показательно, что роман понравился леворадикальным экстремистам из мелкой коммунистической партии. Вот цитата из рецензии одного из таких социально опасных типажей (http://community.livejournal.com/politkreatiff/402693.html): «Роман начинается с описания планерки в редакции вымышленного еженедельника «Петербургский интеллигент». Из описания хорошо видно, что буржуазная пресса не уделяет должного внимания нуждам и чаяниям простого народа, а занимается исключительно самоудовлетворением низменных потребностей журналистов. Главный герой романа, чернокожий репортер Иван Зарубин, живет двойной жизнью: в газете он пытается писать правду, но одновременно, в погоне за длинным долларом, каждую неделю придумывает 10 лживых историй, которые затем публикует в другом издании под названием «Интершум».
Примечательно, что, в конце концов, лживого журналиста привлекает к суду буржуазное правосудие, но судят его как раз за правдивый репортаж в газете, зато за цикл лживых историй этот автор получает огромное вознаграждение от американских кураторов нашей якобы независимой прессы».
Как видим, основная идея романа «Я убью тебя, менеджер!», его содержание, мотивировка поведения и действий героев искусственны и надуманны. В этом заключается основной идейно-художественный просчет автора.
Подобные произведения скорее дезориентируют читателя, чем помогают ему определиться с реальностью. Надо ли теперь удивляться тому обстоятельству, что россияне становятся все более пассивными и безразличными, а социальные пороки прогрессируют? В таких условиях люди просто перестают хотеть жить, создавать семьи, давать жизнь другим. Вместо устремления к реализации ясной прогрессивной идеи или даже светлой мечты людям остается опускаться к своим низменным инстинктам, что выражается в коррупции и воровстве, пьянстве и наркомании, преступности и безнравственности.
Хорошо известна восточная поговорка: назови несколько раз человека свиньей, и он захрюкает. Евгений Зубарев в своем лживом произведении столько раз и по-разному обозвал наших соотечественников, что им теперь впору не хрюкать, а рыдать.
Владислав Дубовицкий, публицист
Текст романа выложен здесь.
Печатная книга продается здесь.
Чернокожий репортер Иван Зарубин, сотрудник отдела криминальной хроники скромной петербургской газеты, безответно влюблен в белую девушку по имени Марта. Почему бы и нет? Да, наш герой не Пушкин, но пишет не хуже белых братьев. Правда, за честную криминальную хронику ему платят не густо.
Зато когда Иван начинает врать, все меняется. В том числе и его собственная жизнь - из сервильного, умеренного конформиста Иван превращается в яростного революционера, способного в прямом эфире сказать то, что немногие говорят сейчас на кухнях.
Примечания автора:
Этот текст был написан примерно двадцать лет назад. Наверное, поэтому герои выглядят немного старомодно. Зато получилась реалистичная летопись тех самых 90-х годов - безбашенных, разгульных, смешных и страшных одновременно.
Фрагмент текста:
Глава 23
В субботу Камминг устроила потрясающую истерику - настоящую, по всем правилам, с разбиванием редакционного сервиза и метанием туфель крокодиловой кожи в ставшего необычайно подвижным главного редактора.
Я как раз получал у него гонорар, расположившись в кресле возле бара и, уложив свои две законные сотни баксов в нагрудный карман пиджака, намеревался просить Мишу открыть заветные дверцы и испить какой-нибудь амброзии. Но я не успел ничего сказать, ибо в кабинет главного редактора «Интершума» влетела Мария, чрезвычайно эффектная в своем черном бархатном платье, обтягивающем ее фигуру столь тщательно, что возникала мысль о напылении, полировке или еще каком-нибудь тюнинге, но никак не банальной одежде.
- Ты обманул меня, белая задница! - выкрикнула первое обвинение Мария, взявши Мишу обеими руками за ворот его цветастой шелковой рубашки и накручивая этот ворот себе на руки так, что Мише ничего не оставалось, как доверчиво приблизить к Марии свое лицо и уныло хлопать пышными ресницами в ожидании неминуемого.
- Ты обманул меня! - снова закричала Камминг и с размаху влепила Мише пощечину, от которой тот ушел в реальный нокдаун. Я знаю, что говорю - удар получился килограмм под сто, таким не то, что Мишу, Тайсона свалить можно.
Мне показалось, что я там стал совершенно лишним, поэтому я подскочил в своем кресле и направился к выходу, чувствуя себя настоящим либералом. Как раз накануне Миша говорил мне, критикуя наших доморощенных демократов, что российский либерал - это тот, кто выходит из комнаты, когда там начинается драка.
Вот я и пошел к выходу, ощущая себя от пяток до ушей натуральным, без консервативных примесей и маргинальных пятнышек, либералом.
- Эй, а ты куда, черножопый ублюдок?
Надо сказать, что трезвая Камминг ругается крайне однообразно, развивая исключительно тему задниц подходящих собеседнику цветов. Миша объяснял, что это, скорее всего, связано с ее нескрываемой симпатией к анальному сексу, в чем они с Мишей, кстати, нашли друг друга. Миша жаловался, что ему еще ни разу не удавалось заснуть с ней раньше трех ночи, но когда он говорил мне все это, робкая тень усталости вдруг покидала его чело, зато появлялось в глазах некое беспокойное оживление, которое сначала вело его к телефону, а потом он и вовсе исчезал, не прощаясь.
- Стой, дрянь! - Камминг, не отпуская Мишин воротник, сделала рывок ко мне и Мише тоже пришлось сделать несколько шагов, чтобы не лишиться дорогой рубашки.
Я с готовностью поднял руки вверх и ласково улыбнулся им обоим:
- Э-э, Мария, э-э, Миша. Мне кажется, вы решите свои личные проблемы без меня.
Я сделал осторожный шаг к дверям, но Камминг покачала головой и ловким движением фокусника вытащила из ниоткуда листок бумаги с каким-то скучным казенным шрифтом. Потом она отпустила на минутку Мишу, скомкала листок и швырнула его мне в лицо.
Я поймал комок бумаги на лету, развернул, отметив краешком глаз, что Миша тоже с большим интересом следит за моими движениями.
«Сюжет «Магия чисел», «Интершум №21».
Александр Григозуб, Семен Фальштмахер, ООО «Эполет». Санкт-Петербург.
ЦАБ - нет данных.
ИЦ - нет данных.
ФНС - нет данных».
Я поднял изумленные глаза на Марию - вот тебе и тупая американка из стада тучных нью-йоркских продюсеров. Она, оказывается, проверяет все то, что доступно проверке - питерских героев моих рубрик. С ума можно сойти! Джеймс Бонд в юбке, Мать Тереза в ревизионной комиссии, Анатолий Чубайс на собрании акционеров.
- Что же ты молчишь, чернозадый гамадрил, неспособный оплодотворить даже мертвую макаку? - вычурно обругала меня Мария, обходя кресло так, чтобы перекрыть мне дорогу к дверям.
Я подумал, что и живую макаку оплодотворить вряд ли способен, но, глядя на дрожащие в еле сдерживаемом бешенстве ноздри Марии, признаваться в этом не стал. Вместо этого я сделал озабоченное лицо и сказал:
- Мария! К сожалению, именно эти люди категорически отказались называть свои подлинные имена и мне, к величайшему сожалению, пришлось их выдумать. Но сюжет настоящий, это правда!
- Пришлось. Выдумать. Имена, - раздельно произнесла Мария, медленно качая головой.
- Выдумать имена. Для документального фильма. Для документального фильма телекомпании «Нью-Йорк вижн контекст продакшн энд инкорпорейтид», - добавила она с таким нажимом, что я понял - будет бить.
Поэтому-то я и прыгнул прямо через кресло к вожделенной двери и пока Мария оббегала стол и стойку с дисками, успел открыть дверь и вторым мощным рывком пересек приемную, добравшись до металлической двери офисного коридора, которая один раз в аналогичной ситуации меня уже спасала.
Так что про туфли крокодиловой кожи и летающий сервиз я сам не видел - это мне рассказал Миша несколько часов спустя, когда Камминг ушла, надругавшись над Мишей в самых разнообразных формах, о чем он, впрочем, не стал подробно распространяться.
Мы встретились на квартире у Марты - я, Миша и Берутли. Все очень озабоченные, потому что, по словам Миши, Камминг прямо заявила, что не заплатит нам ни цента, если буквально завтра не увидит этот мой чертов сюжет в Санкт-Петербурге, в реальном воплощении, с реальными персонажами, которые будут совать моим героям настоящие деньги. Она до смерти боялась, что у нее в конторе догадаются о том, что и без того было ясно всем ежам, и русским, и американским - сюжеты вымышленные и она знает, что они вымышленные. И вот теперь Камминг хочет увидеть репетицию проверки - для собственного спокойствия, или, что вернее, для видеоотчета, доказывающего, что она не виноватая.
- Что хоть за сюжет? - озабоченно спросила меня Марта, но я только развел руками - столько их было придумано за последние недели, разве все упомнишь. А архива под рукой не было.
- Я помню, - сказал взъерошенный Миша, нервно допивая третий коктейль за последние полчаса. - Там двое мужиков обрабатывают квартиры и машины специальной антисглазной пленкой.
- Какой-какой пленкой? - не поняла Марта.
- Антисглазной, - повторил Миша и с раздражением посмотрел на меня. - Как же ты достал наших читателей своим тупым враньем, Зарубин!
Тут и я вспомнил этот сюжет. Заодно я вспомнил, как Миша хвалил меня за него, называя тогда «гениальной фантазией» то, что сейчас обозвал «тупым враньем».
Камминг дала нам только один шанс выкрутиться - завтра утром она лично прибывает к жилому дому, адрес которого назовет нам по телефону, а затем и мы туда явимся и отработаем тему. В случае неуспеха Камминг отбывает на родину, расплатившись только с акционерами журнала - их, по каким-то причинам, кинуть было никак нельзя.
Зато в случае удачи нас ожидало, во-первых, завершение съемок и праздничный банкет, а во-вторых, что было много существенней любого банкета - расплата наличными.
В качестве героев последнего сюжета Камминг назначила Берутли и Мишу - Берутли потому, что только он еще не попадал в кадр собственных съемок, а Мише роль досталась, как я понял, в качестве наказания. Снимать предполагалось скрытыми камерами, которые Берутли уже примерил на меня и на Марту.
Больше всего на свете я боялся увидеть в это утро дождь, но этакой подлости от небес сегодня не случилось - небо было обычным, питерским, т.е. в меру пасмурным, но без излишней активности.
Камминг позвонила мне в девять утра и замогильным голосом сказала:
- Гуд монин, Иван. Ваш дом находится на Попова стрит, 15. Я там буду в 11 часов, сидеть в нашем микроавтобусе. Желаю удачи.
Спустя час подъезды этого стандартного многоквартирного дома посетили двое молодых людей. Один из них был одет в ослепительно белый комбинезон, который Марта лично приволокла из химубежища Театральной академии, второй гражданин был одет банально - в костюме и при галстуке. Впрочем, длинная косичка из грязных сальных волос несколько смазывала первое, благоприятное впечатление от его внешнего вида.
Молодые люди расклеили свои объявления на дверях всех шести подъездов жилого дома, а затем вернулись к первому подъезду, где несколько местных бабушек, сбившись в стайку, уже обсуждали содержание свежей прокламации.
- Сынки, вы тут пишете, что первый клиент бесплатно?
- Где мы такое пишем?! - возмутился было Берутли, тряхнув на бабок грязной косичкой. - А-а, да, действительно, пишем. Но это касается только инвалидов и ветеранов, так что извиняйте.
Бабки заголосили разом:
- …тридцать лет беспорочного стажу!
- …инвалидность оформлена на все органы…
- …дед Казань брал!
Последнее утверждение показалось мне сомнительным. Мы с Мартой околачивались возле первого подъезда, создавая массовку, но, главное, выбирая для наших скрытых камер ракурсы поинтереснее.
- Ко мне пойдемте, - вдруг заявила молчавшая доселе женщина в соломенной шляпке, украшенной вялыми цветочками по всему периметру.
Женщина сняла эту шляпку, перевернула и показала Берутли:
- Вот чем от порчи укрываться приходится. Но это ж не дело? - спросила она, демонстрируя выложенную фольгой изнанку.
Берутли взял шляпку в руки, вдумчиво ее осмотрел, не дрогнув на лице ни единым мускулом, потом вернул, авторитетно заявив:
- От космических лучей и биполярной порчи это кое-как защищает, но от когерентного сглаза - никак.
- Вот-вот, - с готовностью согласилась несчастная женщина. - Я же чувствую, заедает меня сглаз, а что делать, не знаю.
- Мы знаем, - сообщил Бертули, обводя суровым взглядом всех собравшихся. - Согласно результатам исследований учеными Международной психофизической академии, ваш дом находится в зоне повышенного метафизического риска. Покажи карту, - попросил он Мишу, которого на почве нервного смеха уже начала разбирать икота, слышимая даже из-под стерильной маски.
Миша, не глядя, запустил руку в рюкзак за спиной и выудил оттуда пачку листов формата А4, на каждом из которых в четырех цветах был отпечатан план микрорайона. Дом 15 по улице Попова находился в самом центре угрожающе багрового пятна, покрывавшего также еще несколько соседних домов.
Каждая женщина взяла по листочку, а женщина в соломенной шляпке взяла два.
- Зятю покажу, он, Фома неверующий, меня никогда не слушает, - объяснила она.
- Ну, так что, хозяйки, где работать будем? - напомнил Берутли о главном.
Из толпы вдруг вынырнул незаметный доселе невысокий мужичок в спортивном костюме и тапочках на босу ногу:
- Слышь, братва, а ксивы у вас верные? Светани-ка мне свою лицензию, а то, чую я, гоните вы тут оба.
Миша немедленно излечился от икоты, заметно покраснел даже под маской и начал тихонько отступать в сторону, к микроавтобусу. Берутли тоже посерьезнел лицом, но устоял на месте. Он достал из внутреннего кармана пиджака еще одну разноцветную бумажку и даже сделал шаг навстречу мужику:
- В руки не даю, читай так, - с нажимом сказал он, развернув листок.
- Патент номер 15-7-666F, - прочитал вслух мужик, уставившись в бумагу. - Министерство экологии РФ удостоверяет… порчеотражательная пленка… эффективность 85%… А чего это так хило, только 85%? - начал придираться он, хотя видно было, что эта бумага человека убедила.
- Мы не фармазонщики какие, не лохов дербаним, - объяснил Берутли на понятном мужику языке, складывая бумажку вчетверо и бережно убирая в карман. - Короче, кому первому делать защиту? Первому бесплатно, - напомнил он.
Мужик цепко взял Берутли за локоть и повел в подъезд:
- Первому - мне.
Толпа заголосила, послышались неодобрительные возгласы:
- Да какой Степаныч инвалид?
- Опять ветеранов кинули!
- Мы губернатору жаловаться будем!
Миша зашевелился, подвинулся поближе к Сашке и, приспустив маску, обратился к народу:
- Граждане! Бесплатно только кошки родятся. Пленка нам стоит 100 рублей за квадратный метр, мы накидываем лишь НДС. Сами понимаете, на всех не напасешься.
Мужик, по-прежнему придерживая Берутли за руку, дослушал выступление Михаила, после чего прихватил за локоть и его тоже:
- За базар отвечаем, нет? Я первый, значит мне - бесплатно. Пошли, я тут недалеко, на третьем этаже обретаюсь.
С этим блатным мужичком провозились часа два, то есть до обеда. Во-первых, квартира оказалась немаленькой, три комнаты, коридор, два балкона. А во-вторых, мужик оказался владельцем старенького «опеля», который тоже нуждался в обработке «Антисглазом Фальштмахера».
В свою квартиру мужик никого, кроме Миши и Берутли не пустил, так что все это время мы с Мартой пережидали в микроавтобусе, под бдительным оком Марии. Мария с огромным любопытством таращилась во двор сквозь приспущенные окна машины, жадно слушая обывательские комментарии и внимательно наблюдая за развитием сюжета.
Обрабатывать «опель» Берутли с Мишей вышли часов около трех, когда двор уже заполнился возвращавшимся с работы народом. Там же, во дворе, околачивались все те же бабульки.
Под пристальными взглядами аборигенов Миша извлек из рюкзака стандартных размеров баллон, тщательно замотанный цветным лейкопластырем.
- Отойдите, опасно! Заденет ауру, никакой Кашпировский не поможет! - принялся отгонять зевак Берутли. Потом он прошел вокруг автомашины, сверяясь с какой-то непростой разноцветной схемой.
Я, стоя со своего места в толпе бабулек, не видел ни кусочка этой схемы, но достоверно знал, что она описывает - «Ареал расселения европейского кролика по Австралийскому континенту в период пандемии 1898-1910 годов». Дело в том, что накануне Берутли попросил меня найти у себя дома «что-нибудь научное и красивое», а ничего красивее этой схемы у себя дома я так и не нашел. Эту схему мне как-то подарила одна, серьезно обиженная на меня студентка Политеха. Боже, как давно это было…
Михаил бросил мимолетный взгляд на схему и тут же зашелся в яростном кашле. Берутли мягко подтолкнул его к машине и сказал, указывая на листок:
- Работаем строго по точкам, товарищ. Никакой самодеятельности. Качество - превыше всего.
Михаил кивнул, поправил сползающие рукава защитного комбинезона, снял колпачок с распылителя и, наконец, начал опрыскивать автомобиль.
- Ух ты, смотри - охотники за привидениями! - послышались восторженные детские голоса рядом.
У Михаила опять случился приступ кашля и Берутли, уже не на шутку рассердившись, гаркнул на детей:
- А ну, отвалили в сторону, быстро!
Во дворе опять показалась женщина в соломенной шляпке. Она прошла к «опелю», с минуту понаблюдала за работой Миши, а потом лицо ее исказилось злобной гримасой и она закричала во весь голос:
- Ты что делаешь! Ты что делаешь, нехристь!
Миша поправил маску и невозмутимо продолжил опыление, обойдя автомобиль с другой стороны, подальше от вредной тетки.
Тетка повернулась к Берутли и ткнула в него пальцем.
- Ты мне что сказал? Повтори, что ты мне сказал!
Она подошла поближе к своим соседкам и стала тыкать рукой куда-то вверх:
- У Степаныча квартира на третьем. Я над ним, ты, Валька, точно под Степанычем. Антонина справа. Это что же теперь будет, знаете?
Собравшиеся озадаченно молчали, и за них ответил Берутли:
- Мы сразу сказали, что наша пленка отражает порчу.
- Вот именно! - торжествующе закричала злобная тетка. - Отражает! А куда она будет отражать, а?
Берутли развел руками:
- Тут наука бессильна - отражаться все будет согласно Третьему закону сэра Исаака Ньютона. Э-э, угол падения будет равен углу отражения. Ничего не сделаешь, такова се ля ви.
- Ептыть! - раздался рядом встревоженный возглас. Из припаркованной неподалеку иномарки вылез здоровенный небритый мужик, в окно наблюдавший за происходящим. - Это что значит, порча от Степаныча на нас попрет? Я свою «бомбу» возле его ведра ставлю, а теперь что?
Берутли опять развел руками и, виновато потупясь, признал:
- Теперь лучше ставить подальше. Вероятность несчастных случаев возрастет, э-э, - тут он сверился со схемкой распространения пассионарных кроликов по Австралии, - в одну целую семь десятых раза. Почти вдвое, короче говоря, - перевел он для самых непонятливых.
- Господи, - пискнула одна из соседок. - Надо срочно батюшку вызвать, дом освящать!
- Не поможет, - замотал головой Берутли. - Наоборот, последний заказ у нас был как раз на обработку церкви. У нашей пленки коэффициент отражения темной энергии в семь раз выше, чем у святой воды. Вот результаты измерений Государственного физико-технического института имени святого Иоффе, - помахал он очередной бумагой, но на эту бумагу никто уже не смотрел.
Все загалдели разом, а небритый мужик подошел к Мише и негромко бросил:
- Слышь, ты, в балахоне! Чип и Дейл, бля! Закончишь с этим ведром, начнешь работать по моей ласточке!
Берутли с готовностью поднял руки:
- Сто двадцать рублей за квадратный метр - и работаем!
Мужик всем корпусом повернулся к Бертули и смерил его тяжелым взглядом:
- Это сколько?
- Пять квадратных метров у вас, значит 600 рублей.
Мужик изумленно взглянул на свою машину:
- Ты где здесь пять метров увидал, жучила?
- А снизу обрабатывать не будем? - парировал Берутли, деловито заглядывая под колеса. - Гвозди, открытые люки, гранаты, фугасы, наконец, нас не волнуют? Тогда ладно, работаем за половину.
Мужик замолчал минуты на три. Все вокруг напряженно ждали его решения, только Миша продолжал опрыскивать облезлый «оппель», негромко напевая себе под нос известный мотивчик из «Охотников за привидениями». Марта уже дважды толкала его в плечо, но Миша упрямо не умолкал.
- Хрен с вами, умники, 600 рублей не деньги, - вынес, наконец, свой вердикт небритый мужик. - Но если что, я вас из-под земли достану.
- Из-под земли не надо - мы же рядышком тут работаем, вон у нас офис, в Институте мозга, уважаемое учреждение, там академики, как известно, до сих пор на обезьянах порчу и сглаз изучает, а еще молятся за всех нас, - затараторил Берутли, попутно ухмыляясь мне и Марте.
Миша тут же прекратил мычать и поднял округлившиеся глаза на Берутли, но тот отвернулся, подхватил мужика под руку и повел к иномарке - заключать письменный договор.
В этот вечер наши охотники за привидениями успели обработать еще только одну квартиру - владельца «бумера», и заключить четыре договора на следующие выходные дни. Предоплату брать не стали - это уже был бы чистый криминал.
А владельца «BMW» раскрутили по полной программе - после уплаты 600 рублей за машину он сразу повел обоих борцов с темной энергией в соседний подъезд, на оценку стоимости обработки своей немаленькой, в шесть комнат, квартиры. Там он собственноручно промерил площадь всех своих стен, пола и потолка, после чего отмусолил Берутли, как главному, 28 тысяч рублей.
Миша и Берутли вышли из подъезда лишь к одиннадцати, когда темень вокруг стояла такая, что мы не видели друг друга, сидя в холодном салоне микроавтобуса.
Когда Берутли показал Марии пять письменных договоров, а потом еще выложил на сиденье перед ней 28 тысяч рублей пятисотенными купюрами, Камминг нащупала во мраке салона мою руку и, нервно пожав ее пару раз, спросила свистящим шепотом:
- Иван, что это за мистика? Что вы сделали с этими людьми?
Водитель микроавтобуса включил свет и я прокашлялся, торжествующе глядя на Камминг сверху вниз. Потом я протянул к Мише свободную руку и достал у него из кармана комбинезона наполовину пустой баллон.
- Мистика, да. Это лак для волос «Мистика», - я отодрал от баллона цветной лейкопластырь, показал Марии название и продолжил, извинительно пожимая плечами:
- Но это не потому, что тут дело в какой-то мистике. Просто этот лак для волос самый дешевый - в любой питерской галантерее стоит всего сорок рублей за баллон. Есть еще лак «Агностика», но он в три раза дороже. Понимаете, почему, да?
---
А вот наиболее прикольная рецензия тех еще времен:
Легковесная сатира раздражает россиян
Российская мужская проза переживает глубокий кризис. Такой вывод можно сделать, ознакомившись с невыразительным романом Евгения Зубарева, в котором якобы описывается современная российская журналистика.
Сюжет книги тривиален и заезжен до бесконечности: чернокожий российский репортер Иван Зарубин работает в одной газете с лесбиянкой Мартой, фотокорреспондентом того же издания, и расследует серию таинственных похищений чукчей в Петербурге. У Ивана да Марты завязываются тесные дружеские отношения, этакий служебный роман на фоне редакционных коллизий и уже сам этот факт должен был насторожить вдумчивого читателя - разве возможна дружба между мужчиной, пусть и чернокожим, и женщиной, тем более лесбиянкой?!
Неправдоподобно выглядят и постоянные конфликты чернокожего репортера с горожанами - автор пытается внушить читателям, что в Петербурге, давно признанным международной общественностью Культурной столицей Европы, якобы распространены ксенофобские и даже расистские настроения. Это притом, что только в 2009 году глава ГУВД Петербурга генерал милиции Владислав Юрьевич Пиотровский трижды заявлял о снижении доли националистических преступлений в нашем городе!
Смехотворны и другие линии романа: так, автор подробно и всерьез рассказывает о неких эффективных менеджерах крупного газового концерна, которые приходят управлять газетой, где трудятся наши герои. Если верить автору, современные российские менеджеры только и умеют, что «пилить бюджеты» да «встраиваться в вертикаль», причем происходит это, по версии автора, не только в газетном бизнесе, но в авиации и даже на телевидении. Надуманные концепции Евгения Зубарева легко опровергаются современными политологами, но доверчивый или неосведомленный читатель может и впрямь поверить легковесной сатире безответственного автора.
Кстати, о сатире: благодаря вдумчивой и политически выверенной позиции «Центра современной литературы и книги», существующего при поддержке Комитета по печати и взаимодействию со средствами массовой информации Правительства Санкт-Петербурга, роман «Я убью тебя, менеджер!» в ноябре 2009 года единогласным решением жюри был отстранен от участия в конкурсе на премию имени Гоголя в номинации «Нос» (сатира) (http://gov.spb.ru/gov/admin/otrasl/committee/press/news?pnewsid=68084). Эту позицию уважаемых литераторов (а среди них признанные мэтры мирового уровня, такие, как поэт Мякишев, издатель Житинский, литератор Яснов) можно только приветствовать - нужна ли нам сейчас такая, с позволения сказать, сатира?
Ведь вместо того, чтобы обличать реальные пороки нашего общества, автор (кстати, он даже не член Петербургского союза писателей) откровенно ерничает: так, суды у него выполняют приказы богатых заказчиков, высокопоставленные сотрудники ГУВД заняты личным обогащением, а правозащитники делают себе карьеру при властных структурах вместо того, чтобы защищать права обиженных россиян. Много ли вы видели таких сюжетов в нашей реальной жизни, уважаемые читатели?
Отдельного замечания заслуживает склонность автора к глобальным обобщениям: если персонажи его романа однажды не могут дозвониться до службы «02», то это сразу объявляется городской проблемой; если один из журналистов размещает рекламу под видом информации, это подается как распространенная в России практика; если эксперт совершает ошибку, немедленно делается вывод о тотальной коррупции в экспертом сообществе. Куда ведет нас Евгений Зубарев с такими обобщениями, с какого голоса поет он эти бредовые, неубедительные песни?
Показательно, что роман понравился леворадикальным экстремистам из мелкой коммунистической партии. Вот цитата из рецензии одного из таких социально опасных типажей (http://community.livejournal.com/politkreatiff/402693.html): «Роман начинается с описания планерки в редакции вымышленного еженедельника «Петербургский интеллигент». Из описания хорошо видно, что буржуазная пресса не уделяет должного внимания нуждам и чаяниям простого народа, а занимается исключительно самоудовлетворением низменных потребностей журналистов. Главный герой романа, чернокожий репортер Иван Зарубин, живет двойной жизнью: в газете он пытается писать правду, но одновременно, в погоне за длинным долларом, каждую неделю придумывает 10 лживых историй, которые затем публикует в другом издании под названием «Интершум».
Примечательно, что, в конце концов, лживого журналиста привлекает к суду буржуазное правосудие, но судят его как раз за правдивый репортаж в газете, зато за цикл лживых историй этот автор получает огромное вознаграждение от американских кураторов нашей якобы независимой прессы».
Как видим, основная идея романа «Я убью тебя, менеджер!», его содержание, мотивировка поведения и действий героев искусственны и надуманны. В этом заключается основной идейно-художественный просчет автора.
Подобные произведения скорее дезориентируют читателя, чем помогают ему определиться с реальностью. Надо ли теперь удивляться тому обстоятельству, что россияне становятся все более пассивными и безразличными, а социальные пороки прогрессируют? В таких условиях люди просто перестают хотеть жить, создавать семьи, давать жизнь другим. Вместо устремления к реализации ясной прогрессивной идеи или даже светлой мечты людям остается опускаться к своим низменным инстинктам, что выражается в коррупции и воровстве, пьянстве и наркомании, преступности и безнравственности.
Хорошо известна восточная поговорка: назови несколько раз человека свиньей, и он захрюкает. Евгений Зубарев в своем лживом произведении столько раз и по-разному обозвал наших соотечественников, что им теперь впору не хрюкать, а рыдать.
Владислав Дубовицкий, публицист
Текст романа выложен здесь.
Печатная книга продается здесь.