По следам очередной поездки на родину предков
Этой публикацией со мной поделилась заведующая Весьегонской библиотекой. За что ей большое спасибо. Некоторые юношеские воспоминания встали на место. А год - чуть позднее, чем я сама там была. В то время мы с Анастасом Ивановичем еще переписывались. С удовольствием добавляю в копилку семейных историй
Отчий дом (рассказ об Анастасе Ивановиче Приселкове)
Источники:
"Весьегонская жизнь", 1992 годАнатолий Лебедев
16.12. 92 г.
В самых разных местах нашего Отечества приходилось мне встречать земляков-весьегонцев. Бывало, поговоришь хоть часок - и посвежеет на душе, словно дома, на родине побывал.
А с Анастасом Ивановичем Приселковнм мы встретились так. Года два назад возвращался я дюдиковским автобусом с Себлы, с зимней рыбалки. Автобус катился Чамеровом, мелькнула высокая колокольня, неподалеку - разрушенный памятник. Он посвящен событию, ставшему известным благодаря тоненькой книжке А. Тодорского «Год - с винтовкой и плугом». В июне 1918 года, рассказывает книжка, в Чамерове поднялось восстание против Советской власти, но спешно прибывший отряд комиссара Долгирева ликвидировал этот пожар в самом его начале...
- У вас, наверное, еще живут старики, которые помнят об этом событии? - спросил я у пожилой, интеллигентной женщины, севшей в автобус в Чамерове.
Вот тут я и услышал впервые об Анастасе Ивановиче Приселкове, который, как сказала попутчица, не только знает об этом событии 1918 года - он сам был его участником. Попутчица и познакомила нас. Сначала мы переписывались (Анастас Иванович живет на Алтае), а потом и свиделись, когда наступившим летом он приехал по своему обыкновению в «родные Пенаты». Высокий, статный, с голубыми главами, опирающийся на палку старик сошел с поезда в Весьегонске. И его невозможно было не отличить в шумной привокзальной толпе.
Сейчас А. И. Приселкову 90 лет. Он прожил трудную, поистине богатырскую жизнь. Я благодарен судьбе за эту встречу с земляком, чьи достоинства, кажется, трудно перечислить. Во-первых, Анастас Иванович - большой патриот Верхневолжья, и стопка его драгоценных писем, лежащих сейчас передо мной, красноречиво об этом говорит: в каждой строчке - и глубокое знание истории родного края, и нежная, сыновняя любовь к нему. А недавно мой замечательный корреспондент с Алтая прислал и четыре тетради своих стихов. Так он еще и поэт, и поэт самобытного дарования! Но поскольку творения А. И. Приселкова появляются в свет впервые, необходимо представить поэта со всей тщательностью, тем более что личность и судьба автора, без сомнения, вызовут интерес не меньший, чем стихи.
Родился Приселков в январе 1902 года в Чамерове. Учился в сельской школе, реальном училище г. Устюжны, потом в Московском лесотехническом институте. Два года преподавал в Чамеровской средней школе, 5 лет работал в лесоустройстве, затем - в Лесном отделе Стандартстроя в Москве, уполномоченным по организации леспромхозов и первым директором одного из леспромхозов на Севере. Долгое время был директором или главным инженером леспромхозов в Сибири и на Амуре, из них семь дет - в Кемеровской области начальником Бейеровского строительно-монтажного управления.
Репрессирован - 4 раза, причем в первый раз - в шестнадцатилетнем возрасте за участие в так называемом «Савинском» деде. Руководил «восстанием» в Чамерове (по Тодорскому) - Борис Иванович Приселков его брат, а арестован и отправлен в Тверь Анастас Иванович, в то время шестнадцатилетний паренек.
О «Савинском» деле Анастас Иванович рассказывает неохотно, с едким юмором и усмешкой, выражая сомнение, стоит ли об этом «восстании» писать.
А как же не стоит? Шутка сказать: сам В. И. Ленин, зорким глазом заметивший горячее «выступление» Тодорского, трижды упомянул о нем и о «славных» делах весьегонских коммунистов восемнадцатого года. Как не сказать, если на одни только хвалебные высказывания о тоненькой книжечке Тодорского израсходовано целое море чернил. Но вот беда: разрушился от времени памятник, и никто в Чамерове и не думает беспокоиться об этом - ни стар, ни млад. Отчего бы это? Ведь на Руси привыкли беречь памятники...
Но оставим этот серьезный разговор до другого раза, а сегодняшний посвятим знакомству с поэтом.
«Мой брат (Борис Иванович Приселков, чамеровский военком восемнадцатого года и «герой романа Тодорского»- А. Л.) однажды познакомившись с моими стихами, сказал мне памятные слова о моем «поэтическом таланте, идущем по линии матери от Дельвигов и де-Тейльсов», - вспоминает Анастас Иванович об увлечении поэзией еще в пору своей юности.
Родословная нашего поэта тоже удивительная. Род Приселковых имеет глубокие корни. По материнской линии он восходит к Антону Антоновичу Дельвигу - всем известному поэту и другу Пушкина.
«Моя мать Евгения де Тейльс ушла без разрешения отца из барского дома в Бимакове и стала женой чамеровского священника И. Присёлкова. Отец матери гусарский подполковник Д. Н. де Тейльс был сыном тверского губернатора Никиты де Тейльса и его жены Елизаветы Антоновны Дельвиг - родной сестры барона Антона Дельвига».
Так соединились две родословные: выходцев из Голландаи Петера и Вильгельма де Тейльсов, оказавших важную услугу императору Петру Алексеевичу в Прутском походе, и Дельвигов. Портрет покойной бабушки Е. А. Дельвиг на стене бимаковеского дома памятен Анастасу Ивановичу до сих пор.
«Но до 1932 года, - продолжает свой рассказ А. И. Приселков, - до второго ареста и заключения в тюрьму и лагеря, писать было некогда да и то, что было написано до этого, жена сожгла в печке. Если бы ГПУ, арестовавшему меня, было известно содержание моих тогдашних стихотворений, то оно непременно съело бы меня с потрохами», - невесело шутит земляк.
Вновь взял в руки перо Анастас Иванович уже в зрелом возрасте. Много поживший, испытавший на своем веку такого, чего и врагу, наверное, не пожелаешь, он сохранил в себе самые высокие и благородные человеческие побуждения. Сохранил, значит, Господь душу живу: ни колючая проволока, ни сталинская «кромешная рать» не смогли поколебать ее нравственных основ.
Думается, что эта публикация - лишь первая ласточка. И как хорошо, что стихи поэта-чамеровца впервые выходят в свет на его родине, так горячо им любимой и так нежно воспетой им в его творчестве.
и еще - стихотворение, которое мне раньше не попадалось. и, пожалуй, оно из самых лучших.
***
Не живу - одиноко старею.
В осенней пугающей игле
Слышится: хлопают двери -
Как было в проклятой тюрьме.
Кланяюсь низко земле,
Утру, заволжскому лету,
Долю ржаному и свету
В сентябрьской пугающей тьме.
Елям зленым в снегу -
С наклоном к далекому югу,
Старому дому и лугу -
Там, на другом берегу.
Ветры весну одолели.
Ночью, в пугающей мгле,
Слышится: хлопают двери-
Как было в проклятой тюрьме.
1972 г.
Отчий дом (рассказ об Анастасе Ивановиче Приселкове)
Источники:
"Весьегонская жизнь", 1992 годАнатолий Лебедев
16.12. 92 г.
В самых разных местах нашего Отечества приходилось мне встречать земляков-весьегонцев. Бывало, поговоришь хоть часок - и посвежеет на душе, словно дома, на родине побывал.
А с Анастасом Ивановичем Приселковнм мы встретились так. Года два назад возвращался я дюдиковским автобусом с Себлы, с зимней рыбалки. Автобус катился Чамеровом, мелькнула высокая колокольня, неподалеку - разрушенный памятник. Он посвящен событию, ставшему известным благодаря тоненькой книжке А. Тодорского «Год - с винтовкой и плугом». В июне 1918 года, рассказывает книжка, в Чамерове поднялось восстание против Советской власти, но спешно прибывший отряд комиссара Долгирева ликвидировал этот пожар в самом его начале...
- У вас, наверное, еще живут старики, которые помнят об этом событии? - спросил я у пожилой, интеллигентной женщины, севшей в автобус в Чамерове.
Вот тут я и услышал впервые об Анастасе Ивановиче Приселкове, который, как сказала попутчица, не только знает об этом событии 1918 года - он сам был его участником. Попутчица и познакомила нас. Сначала мы переписывались (Анастас Иванович живет на Алтае), а потом и свиделись, когда наступившим летом он приехал по своему обыкновению в «родные Пенаты». Высокий, статный, с голубыми главами, опирающийся на палку старик сошел с поезда в Весьегонске. И его невозможно было не отличить в шумной привокзальной толпе.
Сейчас А. И. Приселкову 90 лет. Он прожил трудную, поистине богатырскую жизнь. Я благодарен судьбе за эту встречу с земляком, чьи достоинства, кажется, трудно перечислить. Во-первых, Анастас Иванович - большой патриот Верхневолжья, и стопка его драгоценных писем, лежащих сейчас передо мной, красноречиво об этом говорит: в каждой строчке - и глубокое знание истории родного края, и нежная, сыновняя любовь к нему. А недавно мой замечательный корреспондент с Алтая прислал и четыре тетради своих стихов. Так он еще и поэт, и поэт самобытного дарования! Но поскольку творения А. И. Приселкова появляются в свет впервые, необходимо представить поэта со всей тщательностью, тем более что личность и судьба автора, без сомнения, вызовут интерес не меньший, чем стихи.
Родился Приселков в январе 1902 года в Чамерове. Учился в сельской школе, реальном училище г. Устюжны, потом в Московском лесотехническом институте. Два года преподавал в Чамеровской средней школе, 5 лет работал в лесоустройстве, затем - в Лесном отделе Стандартстроя в Москве, уполномоченным по организации леспромхозов и первым директором одного из леспромхозов на Севере. Долгое время был директором или главным инженером леспромхозов в Сибири и на Амуре, из них семь дет - в Кемеровской области начальником Бейеровского строительно-монтажного управления.
Репрессирован - 4 раза, причем в первый раз - в шестнадцатилетнем возрасте за участие в так называемом «Савинском» деде. Руководил «восстанием» в Чамерове (по Тодорскому) - Борис Иванович Приселков его брат, а арестован и отправлен в Тверь Анастас Иванович, в то время шестнадцатилетний паренек.
О «Савинском» деле Анастас Иванович рассказывает неохотно, с едким юмором и усмешкой, выражая сомнение, стоит ли об этом «восстании» писать.
А как же не стоит? Шутка сказать: сам В. И. Ленин, зорким глазом заметивший горячее «выступление» Тодорского, трижды упомянул о нем и о «славных» делах весьегонских коммунистов восемнадцатого года. Как не сказать, если на одни только хвалебные высказывания о тоненькой книжечке Тодорского израсходовано целое море чернил. Но вот беда: разрушился от времени памятник, и никто в Чамерове и не думает беспокоиться об этом - ни стар, ни млад. Отчего бы это? Ведь на Руси привыкли беречь памятники...
Но оставим этот серьезный разговор до другого раза, а сегодняшний посвятим знакомству с поэтом.
«Мой брат (Борис Иванович Приселков, чамеровский военком восемнадцатого года и «герой романа Тодорского»- А. Л.) однажды познакомившись с моими стихами, сказал мне памятные слова о моем «поэтическом таланте, идущем по линии матери от Дельвигов и де-Тейльсов», - вспоминает Анастас Иванович об увлечении поэзией еще в пору своей юности.
Родословная нашего поэта тоже удивительная. Род Приселковых имеет глубокие корни. По материнской линии он восходит к Антону Антоновичу Дельвигу - всем известному поэту и другу Пушкина.
«Моя мать Евгения де Тейльс ушла без разрешения отца из барского дома в Бимакове и стала женой чамеровского священника И. Присёлкова. Отец матери гусарский подполковник Д. Н. де Тейльс был сыном тверского губернатора Никиты де Тейльса и его жены Елизаветы Антоновны Дельвиг - родной сестры барона Антона Дельвига».
Так соединились две родословные: выходцев из Голландаи Петера и Вильгельма де Тейльсов, оказавших важную услугу императору Петру Алексеевичу в Прутском походе, и Дельвигов. Портрет покойной бабушки Е. А. Дельвиг на стене бимаковеского дома памятен Анастасу Ивановичу до сих пор.
«Но до 1932 года, - продолжает свой рассказ А. И. Приселков, - до второго ареста и заключения в тюрьму и лагеря, писать было некогда да и то, что было написано до этого, жена сожгла в печке. Если бы ГПУ, арестовавшему меня, было известно содержание моих тогдашних стихотворений, то оно непременно съело бы меня с потрохами», - невесело шутит земляк.
Вновь взял в руки перо Анастас Иванович уже в зрелом возрасте. Много поживший, испытавший на своем веку такого, чего и врагу, наверное, не пожелаешь, он сохранил в себе самые высокие и благородные человеческие побуждения. Сохранил, значит, Господь душу живу: ни колючая проволока, ни сталинская «кромешная рать» не смогли поколебать ее нравственных основ.
Думается, что эта публикация - лишь первая ласточка. И как хорошо, что стихи поэта-чамеровца впервые выходят в свет на его родине, так горячо им любимой и так нежно воспетой им в его творчестве.
и еще - стихотворение, которое мне раньше не попадалось. и, пожалуй, оно из самых лучших.
***
Не живу - одиноко старею.
В осенней пугающей игле
Слышится: хлопают двери -
Как было в проклятой тюрьме.
Кланяюсь низко земле,
Утру, заволжскому лету,
Долю ржаному и свету
В сентябрьской пугающей тьме.
Елям зленым в снегу -
С наклоном к далекому югу,
Старому дому и лугу -
Там, на другом берегу.
Ветры весну одолели.
Ночью, в пугающей мгле,
Слышится: хлопают двери-
Как было в проклятой тюрьме.
1972 г.