Прабабушкины часы и наша семья
Наш внешний мир состоит из материальных вещей, сопровождающих нас какое-то количество лет и отживающих свой век. Как-то незаметно они исчезают из нашей жизни. Но есть те немногие, которые незаметно перекочёвывают из эпохи в эпоху. Таких вещей совсем немного, тем более в России, понесшей огромные утраты в разные периоды истории.
Приехала на дачу и, глядя на старинные настенные часы прабабушки, вдруг осознала, что вещь это совершенно уникальная, можно сказать, символ нашей семьи.
Часы попали в мое поле зрения, поскольку переехали в новый дачный дом. Мы каждый день собирались семьёй за большим столом, и мое место оказалось прямо напротив волшебного домика с дверкой, за которой виден старинный потемневший циферблат. Память перенесла меня назад, в детство, и я вспомнила, как моя прабабушка вставала на стул в своей комнате в нашей московской квартире, чтобы завести ключиком и заботливо протереть часы от пыли.
И тут я, наконец, осознала, что нужно расспросить родителей, что они знают и помнят об этих часах.
Мама сразу рассмеялась: она вспомнила, как часы били каждые пятнадцать минут в маленькой комнате, которую уступила моим молодым родителям прабабушка в деревянном доме в Вешняках рядом с Кусково. Часы принадлежали прабабушке и висели в доме со дня его постройки в середине тридцатых годов.
При переезде в московскую квартиру, выделенную государством семье, проживавшей в доме, который сносили во время расширения Москвы, часы перекочевали в комнату прабабушки- она жила с нами, пока не умерла в возрасте 92 лет.
Родители рассказали, что прабабушка Анна Гавриловна регулярно ездила к часовых дел мастеру, чтобы отладить механизм, а для этого вынимала его из домика, заворачивала в мягкую ткань и ехала на общественном транспорте к человеку, чья профессия была востребована все меньше и меньше. Для молодого поколения было удивительным, что прабабушка так заботилась о часах.
Итак, история часов связана прежде всего с судьбой моей прабабушки по отцовской линии, и я решила, наконец, записать все, что знаю о ней.
В детстве у Анны Гавриловны, моей бабани (так я звала ее - бабаня, думая, что Баба Аня - одно слово) не было возможности учиться: она была старшей в семье, должна была помогать матери растить появлявшихся сестёр и братьев (десять человек), и за год или два лишь немного овладела грамотой в церковно-приходской школе. Я помню открытки, которые бабушка подписывала, выводя буквы неслушающейся и непривычной к письму рукой. Но как она понимала ценность образования: «учение - свет, а неученье - тьма», любила повторять она с улыбкой. В семидесятые годы многие пожилые не умели как следует писать, и некоторые даже ставили крестики вместо подписи.
Бабане было 18 лет, когда через маленький городок Тим Курской губернии, (она, кстати, всегда использовала именно слово «губерния»), где жила в деревенском доме, проезжал машинист из Москвы и познакомился с молодой барышней. Вскоре (примерно в 1903-4 годах) она выходит за него замуж и переезжает в Москву.
В то время профессия машиниста считалась важной и сложной, наверное, как работа летчика лет тридцать назад. Прадедушка Тихон Трофимович водил по казанской железной дороге пассажирские составы и получал за свою работу золотыми рублями. По словам моих родителей, как железнодорожнику, ему и его молодой жене компания выделила комнату в доме около станции Сортировочная. Дом стоял прямо над туннелем, под ним постоянно проходили составы с паровозами. В то самое время и появляются у молодых - Анны Гавриловны и Тихона Трофимовича Логиновых эти самые часы, которые висят у нас на даче.
Открыв дверцу часов, я разглядела название фирмы-изготовителя «Dom Gong“, и задав в поисковике эту надпись, выяснила, что эта серия настенных часов производилась 1904-1905 годах знаменитой фирмой Густава Бекера. Потрясающе, годы в рассказе родителей о покупки часов и возможное время производства подобных предметов совпадает!
Итак, символично, что в самом начале своей жизни в Москве новая молодая семья приобретает настенные часы. Представляю, с какой радостью повесили молодые эти часы в комнате на станции Сортировочная в далеких годах начала двадцатого века.
Приближались бурные годы войн и революций. Во время революции 1905 года прабабушкин муж помог Алексею Ухтомскому, тоже машинисту на московско-казанской железной дороге, отогнать от столицы состав с казаками, которых привезли для подавления восстания. Ухтомский был расстрелян, Анна Гавриловна многие годы боялась, что и ее мужа ждёт кара.
В 1917 или 1918 году Тихон Трофимович получает новое назначение: он становится начальником станции Запутная недалеко от Черусти, и семья переезжает в дом, который выделяют его семье. Моему дедушке всего один год, Анна Гавриловна, выросшая в деревенских условиях, сразу обзаводится хозяйством с коровой и курами. Часы, конечно же, переезжают на новое место вместе с семьёй.
К сожалению, когда сыну Анны Гавриловны было четыре года, Тихон Трофимович умирает от язвы желудка. Через некоторое время вдова с ребёнком выходит замуж второй раз, снова за машиниста Казанской железной дороги.
В конце двадцатых- начале тридцатых годов железнодорожным работникам выделяют участки для строительства домов. Лучший друг и сослуживец мужа Анны Гавриловны помогает ее семье получить участок в 15 соток в посёлке Вешняки по той же ветке железной дороги, где работает. Для строительства сруба- деревенского дома - моя прабабушка продаёт многие вещи, купленные в тучные годы начала двадцатого века.
Дом построен, и туда, конечно же, переезжают вместе с семьёй Анны Гавриловны ее настенные часы. Их она не продала, сохранила, как дорогую память - одну из первых покупок с отцом ее сына.
Вокруг дома бабушка разводит замечательный сад из саженцев, привезённых из родительского сада в Тиме. Каждую весну яблони, вишни и сливы окутываются белым облаком цветов. И каждую осень бабушка варит варенье и делает наливки.
В деревянном доме в Вешняках родились мой папа и его сестра. В 1942 году, во время войны, с малышами семья сына Анны Гавриловны, работавшего инженером на авиазаводе, эвакуируется в Уфу. Дом стоит заколоченным, конечно, часы в эвакуацию с собой не брали.
Вернувшись после эвакуации, Анна Гавриловна снова заводит часы, они опять отбивают ритм жизни. Они являются свидетелями встреч и расставаний, слышат детский смех и слезы подрастающих внуков Анны Гавриловны. Сначала висят на бревенчатой стене, законопаченной мхом, а после ремонта перемещаются на белую оштукатуренную поверхность. Прогреваются вместе со стенами в жарко натопленном доме зимним вечером, остывают к утру.
И вот семья опять расширяется: внук Анны Гавриловны, мой папа, женится, и у молодых рождается дочка - я. Вот тогда-то и уступает молодым свою маленькую комнату Анна Гавриловна.
За свою жизнь она привыкла помогать людям и делиться.
Бытовые условия жизни в доме деревенского типа в Вешняках были непросты: воду носили от колонки на улице, в суровые морозы зимой за то время, пока ее несли, в ведре намерзал лёд. Готовили на печке и керосинках, воду для стирки пелёнок грели в большой кастрюле. Вспышки памяти вырывают из темноты первых лет моей жизни эти керосинки, а главное, почему-то хорошо помнится чёрный чугунный утюг, который разогревали, поставив на печку. Мне кажется, в подсознании слышу бой часов.
В конце шестидесятых в Москве начинается строительный бум, она прирастает территорией за счёт сноса деревенских посёлков. Дошла очередь и до расселения Вешняков. Анне Гавриловна, как владелице дома, выделяют квартиру для неё и семьи внука в новостройке в Москве, мы переезжаем в квартиру с водопроводом, канализацией и отоплением. Старый деревянный дом, окружённый садом, сносят, в этих местах также возводят новостройки и рядом строят станцию метро Рязанский проспект.
Бабушке в это время было больше восьмидесяти лет, но не помню, чтобы она сильно убивалась по поводу снесённого дома. Анна Гавриловна от души радовалась новым благам цивилизации, только к лифту она так и не привыкла, до девяноста лет поднималась на третий этаж пешком.
И настенные часы, конечно же, были перевезены в новую квартиру и повешены на стену в бабушкиной комнате. Там-то я и запомнила волшебный домик с маятником.
После смерти бабушки часы перевезли на дачу, в дом, построенный родителями и чем-то похожий на прабабушкин. Там мы каждое лето встречались с ними.
И вот мы добрались до новейшего времени. В прошлом году часы перевесили в новый дом, построенный общими усилиями, и часы повесили рядом с новой красивой печкой. Они снова смотрят на собирающуюся за столом большую семью потомков бабушки Анны Гавриловны. Слушают разговоры, детский смех. Правда, бывает это летом и нечасто, но все же бывает.
Жизнь продолжается, бабушкины настенные часы, правда, застывшие, уже второй век несут вахту в нашей семье.