Войны микробов (часть I)
Военный преступник, бывший командующий Квантунской армией генерал Ямада Отодзо был в 1949-м году осужден Хабаровским трибуналом на 25 лет лагерей за соучастие в подготовке бактериологической войны.
Однако в 1956-м году его с подельниками помиловали и освободили.
"Участившиеся рассказы журналистов, специалистов и официальных лиц о разработках бактериологического оружия заставляют повнимательнее присмотреться к этой щекотливой теме. Конечно, правду можно узнать, только заглянув в секретные документы, доступ к которым строго-настрого закрыт для праздной публики. Однако кое-какую информацию, достаточную для того, чтобы сориентироваться в накрывшем нас информационном взрыве, найти удается и в открытых источниках.
Венецианский дебют
«Для самых Прославленных и самых Почитаемых синьоров, моих Хозяев.
Мое непрерывное занятие трудоемкой службой в Албании и Далмации никогда не заставляет меня забывать о моем намерении и желании принести пользу моей стране. Поэтому я, учитывая опасное состояние королевства Кандия, сначала вероломно захваченного, а теперь открыто оккупированного турками, превосходство их сил, многочисленность их солдат, богатство турецкой казны, которая позволит им вести войну в течение многих лет, а также хорошо осознавая, что, хотя общественный дух Венеции не уступает ни в мужестве, ни в великодушии, однако у Республики нет ни сил, ни денег, я стал размышлять о методе, которым турецкие власти могут быть преодолены без риска для людей или нагрузки на казначейство. Здесь обретается добрый подданный Венеции, недавно назначенный врач, который, помимо своего мастерства в исцелении, занимается фармацевтикой. Его зовут Микель Анджело Саламон. Он желает показать себя тем, кем является на самом деле: верным слугой Ваших Превосходительств.
Я объяснил ему свои пожелания, и он воспользовался присутствием здесь чумы, чтобы выделить жидкость из селезенки, бубонов и карбункулов пораженных чумой; и этот препарат, при смешивании с другими ингредиентами, будет обладать силой, где бы он ни был рассеян, чтобы убить любое количество людей, ибо это квинтэссенция чумы. Я подумал, что будь квинтэссенция чумы посеяна в лагерях врагов в Ретимно, Хании и Сан-Тодеро и если она станет работать так, как уверяет меня доктор Микель, это очень поможет нам восстановить королевство Кандия.
Соответственно, я решил не упускать возможности приготовить сосуд с ядом, и этот сосуд будет храниться со всеми надлежащими предосторожностями для обслуживания Ваших Превосходительств. Я полагаю, однако, что необходимо прибегнуть к какой-то уловке, чтобы заманить турок в ловушку, и хотел бы предложить, чтобы мы использовали албанские фески или какие-нибудь другие предметы одежды, которые турки привыкли покупать, чтобы яд мог пройти через как можно большее число рук в максимально короткие сроки. Ткань должна быть закрашена квинтэссенцией, упакована, а затем помещена в отдельные коробки, предназначенные для различных мест, где мы хотим посеять яд. Квинтэссенция, хорошо защищенная для большей безопасности тех, кто должен обращаться с ней и транспортировать, должна быть отправлена главнокомандующему, и он предпримет необходимые шаги для того, чтобы она попала в руки врагов. Это может быть сделано либо путем загрузки нескольких судов тканью, которые будут покинуты их экипажами, когда враг появится в поле зрения; или же с помощью торговцев, которые станут как будто торговать тканью по всей стране; чтобы враг, надеясь захватить добычу, мог их ограбить, заразиться чумой и найти смерть. Такое дело должно вестись со всей осмотрительностью, людей надо привлекать к своей работе надеждами на прибыль и обещаниями, поскольку это будет опасное предприятие, и, когда операция закончится, они должны пройти строгий карантин. Заразив турок чумой, необходимо принять все меры предосторожности, чтобы наши люди не вступали с ними в контакт.
Я нахожу, что такое предложение достойного автора квинтэссенции добродетельно. Конечно, это насильственный ход, необычный и, возможно, не допускаемый общественной моралью. Но отчаянные случаи требуют насильственных средств, а в случае с турками, врагами по вере, вероломными по натуре, которые всегда предавали Ваши Превосходительства, по-моему скромному мнению, обычные соображения не имеют никакого веса».
Этот длинный текст принадлежит перу Лунардо Фосколо, генерального проведитора, то есть венецианского правителя, Далмации и Албании; соответствующее секретное письмо он отправил главам инквизиторов Венеции (то есть руководителям службы внешней разведки Светлейшей Республики) Пьеро Морозини, Пьеро Куерини и Джеронимо Джустиниани 5 февраля 1649 года. Как раз в это время турки вели осаду столицы вассального венецианцам королевства Кандия на Крите (ныне Ираклион).
Предложение доктора Саламона было принято, квинтэссенцию чумы приготовили, но корабли, на которых предполагалось изготовление зараженных тканей, стояли на зимней стоянке. К весне венецианцы заперли для турок проход через Эгейское море, победа показалась близкой, и от смелого высокотехнологичного проекта отказались. Возможно, напрасно - турки вели осаду 21 год и все-таки взяли Кандию.
Подход к войне
Древнее письмо Фосколо интересно тем, что оно полностью описывает всю проблематику биологического оружия. В самом деле, для его использования нужно найти смертельно опасный патоген, приготовить из него препарат, перевести в форму, пригодную для массового применения, сделать боеприпас, обеспечить меры безопасности для рабочих, для своей армии и мирного населения. Интересна и отмеченная перспективность использования этого вида оружия для страны с ограниченными ресурсами во время борьбы со всемогущей державой, и расчеловечивание противника, против которого становятся хороши все средства. Прошло более трехсот лет, и все эти идеи оказались востребованы. Конечно, питьевую воду в колодцах травили трупами с незапамятной древности, телами людей, умерших от чумы, закидывал неприятельские крепости еще Фридрих Барбаросса. Однако вот так, чтобы специально изготовить бактериологический препарат и предложить способ его применения в тайной войне - в этом деле доктор Микель Саламон, видимо, был первопроходцем.
В Средневековье причиной болезней считали некие болезнетворные миазмы, испарения неизвестных веществ. Очевидно, что целенаправленная работа с ними была затруднена, приходилось блуждать в потемках, натыкаясь на тупые закоулки. Например, специалисты сомневаются, что предложенный доктором Саламоном метод пропитывания тканей квинтэссенцией чумы привел бы к эпидемии среди турецких войск. К тому же и без всякого биологического оружия армии в те времена прекрасно справлялись с самоуничтожением за счет инфекций: военные историки утверждают, что вплоть до Второй мировой войны санитарные потери армий от болезней превосходили число убитых на поле брани. Даже во время этой войны американские солдаты более страдали от малярии и дизентерии, чем от японских пуль и бомб.
Однако открытие бактерий и вирусов, конечно же резко повысило интерес военных специалистов к созданию боевых микробов и методов их применения. В войнах ХХ века в ход шли и споры сибирской язвы, и возбудители туляремии, и отравление воды возбудителем холеры, правда - не системно, а скорее в виде натурных экспериментов.
Не отставали и террористы. Так, в 1974 году секта Бхагвана Шри Раджниша, он же известен нам как Ошо, обработала препаратом с сальмонеллой листья зеленого салата в магазинах орегонского городка Даллас. Пострадало семьсот с лишним человек, расследование же показало, что целью секты было повлиять на итоги выборов. В 1978 году болгарского диссидента Георгия Маркова убили знаменитым уколом зонтика, внедрив в ногу капсулу с рицином (ее потом извлекли медики). Вообще, этот токсин, выделяемый из семян клещевины, террористы очень любят: только за период с 1990 по 2011 год зафиксировано более 40 случаев его использования, причем с последствиями для всего человечества: именно из-за однократной попытки террористов пронести раствор с рицином на борт самолета теперь все пассажиры вынуждены оставлять бутылки с любыми жидкостями на стойке досмотра.
Секта Аум Сенрикё в 1990-1995 годах пыталась распылить в токийском метро споры сибирской язвы, а также ботулотоксин, но не преуспела и применила зарин. А вот в США в 2001 году массовая рассылка писем с белым порошком, который оказался спорами сибирской язвы, наделала бед: 22 человека серьезно пострадали, пятеро умерли, работа многих офисов конгрессменов, куда рассылали эти письма, была парализована.
Относительно скромные успехи биотеррористов - например, пострадавших от сибирской язвы американцев вылечили современными антибиотиками - подсказывают, что собрать эффективный биологический боеприпас несколько сложнее, чем соорудить адскую машинку: для этого мало доступа в Сеть, хорошего знания биологии и даже возможности проникнуть в коллекцию биолаборатории. Нужно еще так применить украденные или синтезированные микроорганизмы, чтобы вызвать массовое поражение людей, а иначе какой же это теракт?
Решение этих проблем как раз и стало важным предметом работы военных биологов. Ведь это только по неопытности доктору Саламону казалось: намажь фески квинтэссенцией чумы, и дело сделано - армия Мехмета IV обратится в прах. На практике же возникли нюансы: как сделать, чтобы патоген не утратил своей заразности, где и как хранить наработанный биоматериал, как не заразить рабочих и, главное, как избежать распространения эпидемии с вражеской территории на свою?
Изучая механизмы на практике
Непонимание нюансов работы биологического оружия порой путало планы военных бактериологов-любителей. Например, во время Гражданской войны в США группе конфедератов пришла в голову мысль заразить северян желтой лихорадкой. Несмотря на запрет со стороны командования, энтузиасты собрали одежду заболевших людей и как-то всучили ее противникам. План не мог сработать, ведь желтую лихорадку распространяют исключительно комары, от человека к человеку этот вирус не передается. Видимо, ими двигали воспоминания об истории столетней давности.
В 1763 году индейцы-делавары осаждали форт Питт (ныне Питтсбург): индейцы были недовольны, что в результате поражения французов их земли в районе Великих озер перешли под британское управление. Согласно основной версии, командующий гарнизоном сэр Джеффри Амхерст провел с индейцами переговоры, а по их окончании одарил их одеялами, под которыми спали заболевшие оспой (она-то, в отличие от желтой лихорадки, прекрасно передается контактным путем). О дальнейшем историки спорят. Одни говорят, что это был акт геноцида, вызвавший эпидемию среди индейцев, другие же указывают: умерло около ста человек, да и сама эпидемия началась прежде, чем раздали одеяла.
Эта история имела мало кому известное продолжение. В 1788 году британцы основали первую колонию в Австралии, и сразу же начались конфликты с аборигенами. А в 1789 году среди последних разразилась эпидемия оспы. Тут злодеяние доказано: до этого оспы на континенте не было, а среди колонистов также не было заболевших. Однако у доктора колонии имелся материал от заболевшего оспой на случай, если надо сделать прививку. А кроме того, по меньшей мере один из флотских офицеров колонии ранее служил в форте Питт, то есть мог подсказать придуманный сэром Амхерстом метод работы цивилизованного человека с надоедливыми дикарями.
Возвращаясь к американской Гражданской войне, стоит упомянуть еще одно новшество в деле использования биооружия, в применении которого стороны обвиняли друг друга. Речь идет об использовании вакцины от оспы, которая была намеренно загрязнена возбудителем сифилиса. Мол, такую вакцину кололи военнопленным, а потом отпускали на свободу, чтобы они разносили болезнь. Таким же образом из группы пленных конфедератов янки сделали живые мины, намеренно заразив их оспой и затем отпустив. Так, во всяком случае, утверждали источники конфедератов.
Практический опыт
Открытие микробной природы болезней вызвало резкий всплеск интереса к бактериологическому оружию: стало ясно, чего искать. Путь к научно обоснованному использованию боевых микробов начали немцы в самом начале Первой мировой войны, а может быть, и незадолго до нее. Они решили прежде всего бороться не с людьми, а со скотиной, которая тогда была основной тягловой силой. Поэтому их внимание привлекли сибирская язва и возбудители сапа, при которых кожа животных покрывается незаживающими язвами; впрочем, и отравлением водоемов холерой немцы не брезговали.
Историки считают, что заражение животных шло не на полях сражений, а в тех местах, откуда их доставляли воюющим сторонам, например в Аргентине, Финляндии, Румынии. В США действовала целая сеть германской биоагентуры. Считается, что у них были проблемы с транспортировкой болезнетворных препаратов между континентами, поэтому немцы на месте оборудовали подпольную лаборатория по выращиванию бактерий. Здесь целью служили уже не лошади и мулы, а рабочие предприятий, поставляющих оборудование и вооружение союзникам. Впрочем, эффект от биодиверсий оказался минимальным, как считают историки, из-за низкой квалификации исполнителей.
Зато после империалистической войны работы по этой тематике пошли полным ходом. Франция, Венгрия, Канада, Италия, Великобритания, Польша, СССР, США, Япония - все начали свои программы по созданию биооружия. Причем последние четыре страны - наиболее интенсивно. Так, в Польше были созданы секретные лаборатории под контролем спецслужб, где разрабатывали рецептуры и препараты для биовойны. Оправданием для начала работ в 1928 году стала интенсификация аналогичных работ в СССР.
Историки считают, что главной идеей поляков было проведение диверсий в случае оккупации страны, поэтому основное внимание уделялось получению токсинов, а не патогенов. Поляки же утверждают, что, после того как немцы оккупировали республику, случаи применения разработанных препаратов исчислялись десятками, однако это был, скорее, индивидуальный террор, чем массовое уничтожение оккупантов.
Впрочем, самая крупная программа была у Японии. Дело в том, что в 1925 году был подписан Женевский протокол, запрещающий подписантам использовать биологическое и токсинное оружие против других подписантов, ну разве что в ответ. Японцы вообразили, что раз гайдзины что-то решили запретить, значит, это точно стоящее дело, на которое надо направить усилия. В общем, протокол они подписали только в 1970 году.
В 1932 году первое японское подразделение для биовойны появилось при Токийском военном госпитале, в 1936-м, уже после оккупации Маньчжурии, было создано Подразделение Квантунской армии по предотвращению эпидемий, а затем биоцентр появился и в оккупированном Южном Китае, в городе Ухань, печально известном в связи с историей КОВИД-19. В этих центрах японские военные преступники ставили масштабные опыты, в том числе испытывали препараты на людях, благо военнопленных в их распоряжении имелось достаточно. Историки утверждают, что порой проходили вскрытия еще живых людей. Основное внимание японцы уделяли чуме и тифу.
Первое боевое применение возбудителей тифа они предприняли во время событий на Халхин-Голе, вылив соответствующие препараты в реку выше по течению места расположения советских войск. Тут японцев ждало фиаско: советские люди не подхватили заразу (видимо, тщательно кипятили воду), а вот несколько десятков японских солдат пострадали.
Далее пошли масштабные испытания на мирных жителях оккупированного Китая. Над городами и селами с самолета разбрасывали блох с возбудителями чумы, их помещали в продовольствие и одежду, которые раздавали в виде гуманитарной помощи. Следуя старинному американскому опыту, заражали военнопленных и затем отпускали их на свободу, превращая человека в живую бактериологическую мину.
Порой китайская система здравоохранения срабатывала и предотвращала эпидемии, порой же пропускала тревожные сигналы, и болезнь расползалась по окрестностям очага. Особенно японцы усердствовали в южных районах Китая, где население с нетерпением ждало американских освободителей. В результате этой деятельности не только умирали ни в чем не повинные люди, но и формировались новые природные очаги инфекций, существующие до сих пор.
Китайцы утверждают, что от японского биотерроризма погибло около миллиона китайцев, американцы более сдержанны - они исчисляют жертв десятками тысяч. Интересно, что пострадало и около десяти тысяч японских военнослужащих. Сами японцы, впрочем, не рассматривали свои операции как акты бактериологической войны, а воспринимали их как натурные эксперименты, позволяющие оценить потенциал этого оружия и эффективность способов доставки заразы. Власти СССР создали Хабаровский трибунал, который воздал преступникам по заслугам, а вот американцы никаких трибуналов не создавали и никого за биотерроризм не судили.
Считается, что японцы рассказали американским специалистами о своих наработках, но в этих сообщениях, вроде бы не было ничего ценного. Тем не менее в мэрилендском форте Дитрик возникло подразделение, которое, с использованием британских и канадских наработок, занялось созданием американского биологического оружия.
Советская программа не отставала от американской. Как утверждали перебежчики из Советского Союза, например директор Института сверхчистых биологических препаратов Владимир Пасечник и заместитель директора предприятия «Биопрепарат» Канатьян (Кен) Алибеков, методами генетической инженерии были созданы особо заразные и, главное, устойчивые к лекарствам формы возбудителей сибирской язвы, туляремии, чумы. Более того, была создана технология, позволяющая заряжать ими боеприпасы вплоть до межконтинентальных баллистических ракет. Шли успешные работы по получению боевых форм вируса Марбурга (он вызывает лихорадку, схожую с лихорадкой Эбола).
Целями биовойны становились не только люди. Так, американцы разработали грибки, которые быстро съедали маскировочную краску боевых самолетов или уничтожали посадки мака и коки. Впрочем, относительно последних общественность добилась запрета подобных бесчеловечных методов лишения наркоизготовителей средств к существованию.
По идее, конец подобного рода военным программам должна была положить Конвенция о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их уничтожении (КБТО), которая вступила в силу в 1975 году после подписания основными игроками на этом поле. Однако так не случилось. Есть мнение, что причиной было нежелание США подписать протокол КБТО о мерах доверия: американцы вполне разумно возразили, что в этом случае они могут раскрыть секреты своих биотехнологий и таким образом утратить технологическое лидерство. Ведь, в сущности, именно эти важнейшие для цивилизации технологии оказывались в списке технологий двойного назначения с соответствующими ограничениями, как в случае нераспространения ядерного оружия. В СССР также не собирались останавливать программу биологических вооружений: по сообщениям перебежчиков, она продолжалась вплоть до распада страны.
Цель таких военных программ вполне очевидна. Как показали японские эксперименты, эффективность биологического оружия оказалась невысока. Несмотря на широкое применение заразы, им не удалось ни вызвать коллапса системы управления на территории Китая, ни нанести урон живой силе противника. Напротив, сами японцы потерпели сокрушительное поражение. История с рассылкой белого порошка американским сенаторам подтвердила эту мысль: современные лекарства вполне способны справиться с имеющимися боевыми бактериями. Значит, для военных целей нужно искать более болезнетворные организмы и более эффективные способы их доставки.
Очаги в степи
Где же искать боевых микробов? Первое, что приходит в голову, - в тех местах, где расположены природные очаги опасных болезней. Например, у чумы родина - область Великой степи от Арала до Днепра. Там же есть очаги Конго-крымской лихорадки, туляремии, хантавирусов. Не случайно при советской власти в Казахстане, на Украине, да и не только там была развернута сеть противочумных лабораторий, которые затем занялись и другими вопросами, связанными с предотвращением эпидемий и эпизоотий, особенно среди домашних животных. Соответственно, в этих лабораториях были и коллекции возбудителей опасных болезней, с которыми специалисты работали и работают. В сущности, они пребывали в роли упомянутого доктора из австралийской колонии с его образцами оспы: владеющий средством защиты автоматически становится владельцем средства нападения.
При распаде Советского Союза эти высококвалифицированные работники оказались в тяжелом материальном положении, ведь лаборатории имели государственное финансирование, а оно иссякло. Американские, да и не только, политики довольно скоро обратили внимание, что есть вероятность переезда этих людей с их опасными знаниями в страны-изгои вроде КНДР или Ирана. И тогда возникла инициатива сенаторов США Самуэля Нанна и Ричарда Лугара о выделении финансирования для предотвращения утечки советских оборонных технологий. Прежде всего это были ядерные технологии, однако и биологическое оружие не было забыто.
Вот в рамках этой инициативы и произошло превращение советских противочумных лабораторий в то, что теперь называют «американскими биолабораториями на территории СНГ». Это название не совсем отражает действительность. Например, в деятельности лабораторий на территории Казахстана активно участвуют не только Пентагон, но и бундесвер. В Грузии даже увековечили память о Лугаре, назвав его именем исследовательский биоцентр.
Западные партнеры провели большую работу. Они оснастили лаборатории современной техникой, обеспечили заработную плату сотрудникам, проведение исследований на мировом уровне. Например, за девять лет сотрудничества германских и казахстанских организаций было защищено четыре диссертации, 250 человек съездило на тренинги, проведено 30 конференций, а в итоге научной деятельности были найдены новые очаги эндемичных разновидностей ортохантавируса (он вызывает геморрагическую лихорадку с повреждением почек и смертностью от 9 до почти 40% в зависимости от разновидности), выявлена смесь двух генетических разновидностей вирусов Конго-крымской лихорадки, получены интересные генетические данные по вирусу энцефалита, характерного для Казахстана.
Вообще, Казахстан интересен для специалистов по биобезопасности тем, что на его территории есть природные очаги разных инфекций, где могут прятаться и особо заразные штаммы микроорганизмов. Конечно, их надо искать и тщательно изучать, ведь они могут невольно, вследствие глобализации, изменения маршрутов мигрирующих животных, а могут и согласно чьей-то злой воле, попасть в густонаселенные районы и вызвать эпидемию; как это бывает, мы хорошо знаем на примере КОВИД-19. Конечно, системы здравоохранения развитых стран, то есть обладающие необходимыми ресурсами, должны готовиться к таким сценариям.
Немало сил было потрачено и на выявление путей миграции инфекций. Вот, например, описание одного из американских проектов такого рода: «Целями проекта являются оценка роли летучих мышей как естественного резервуара для патогенов, имеющих отношение к здоровью человека и животных на Украине и в Грузии. Изучение факторов, которые могут повлиять на скопление патогенов в популяциях летучих мышей и как эти общие изменения могут привести к возникновению заболеваний у людей и домашних животных. Наращивание потенциала для создания устойчивой системы эпиднадзора, которая может помочь выявлять, предотвращать и прогнозировать возникновение заболеваний в регионе».
В общем-то, нет ничего странного в желании рассмотреть противника в лицо непосредственно в месте его обитания и изучить пути его распространения. А с другой стороны, как уже упоминалось, поиск микроорганизмов с повышенной заразностью, устойчивостью в условиях окружающей среды, выносливостью к действию лекарств - важная задача разработчиков биологического оружия. С учетом этого обстоятельства участие военных ведомств в работе таких лабораторий может быть уже не чистым альтруизмом, но выполнением служебного долга. Как выйти из этой щекотливой ситуации, пока что не знает никто.
Пандемия, которую проворонили
Только ли природные инфекции могут интересовать разработчиков биооружия? Нет. В 2002 году полковник ВВС США, доктор медицины Майкл Эйнскоф опубликовал в серии книг о войне будущего, подготовленной Центром ВВС США по нераспространению, том о значении генетических технологий для биооружия будущего. Сейчас эту работу, как со ссылками на автора, так и без оных, использует всякий, кто берется рассуждать о биологической войне. Не станем нарушать традицию. Полковник Эйнскоф рассказывает следующую историю, которая привела к нынешнему состоянию проблемы биооружия. В 1997 году вышел роман Ричарда Престона «Событие Кобры», в котором была описана атака террористов с использованием химерного вируса, то есть собранного из частиц нескольких других. Его назвали «Кобра», а результатом действия был распад клеток мозга. Роман произвел настолько сильное впечатление на президента Билла Клинтона, что он провел несколько совещаний по проблемам биотерроризма. Тогда же группа академических ученых под названием «JASON» подготовила технический доклад для правительства по проблеме национальной безопасности в связи с угрозой биотерроризма.
Как оказалось, проблема вовсе не была надуманной - спустя четыре года произошла знаменитая рассылка в США конвертов со спорами сибирской язвы. Этот инцидент заставил президента Джорджа Буша-младшего создать Совет внутренней безопасности для координации работ более 40 американских агентств и других организаций по решению проблемы биобезопасности. Идея состояла в том, что, коль скоро мы не знаем, с каким новым заболеванием столкнемся, нужно быть готовым к неизведанному. В частности, для такой подготовки сотрудники Центров по контролю над заболеваниями и их предотвращению с головным офисом в Атланте стали внимательно изучать все вспышки опасных инфекционных заболеваний, происходящих в мире, а также исследовать известные природные очаги заболеваний и искать новые. В поле их интереса попали, например, вспышки лихорадки Эбола, Марбурга, проявления хантавирусов.
Наблюдения за этими эпидемиями должны были привести к созданию того шаблона, по которому нужно реагировать на внезапную вспышку неизвестной болезни. Как мы уже знаем, вся эта деятельность привела к полному провалу: реальное возникновение неизвестной опасной и заразной болезни в 2019 году застало все прогрессивное человечество врасплох, вызвало дезорганизацию мировой экономики, сравнимую по своим масштабам с серьезными боевыми действиями, и привело к гибели нескольких миллионов человек. Причем не в каких-то отсталых странах, а именно в странах с передовой медициной, отлаженной системой здравоохранения, которые не могли не иметь планов на случай бактериологической войны. Видимо, поговорка «генералы всегда готовятся к прошедшей войне» как нельзя лучше описывает ситуацию с деятельностью многочисленных американских агентств, связанных с предотвращением заболеваний.
С.М. Комаров,
"Химия и жизнь", № 3, 2022