дождевое-чайное
Бразильцы шутят, что у них времени года два - с дождем и без дождя. Сегодня было с дождем. Ливень отвесной стеной, улицы превращаются в реки, еле успела запрыгнуть в японский ресторанчик на улочке Ботукату. Японкие ресторанчики хороши тем, что подают чай banchá. В заварочном чайнике, горячий и крепкий. В обычных ресторанах крепкого чая не бывает, бывают пакетики яблоко/мелисса/ромашка с маленькой чашечкой теплой воды. Или просто термос рядом с кофейным у кассы, обычно жидкий зеленый чай. Наливается в пластиковый стаканчик размером с наперсток. В ближайших супермаркетах черного чая тоже нет, даже в пакетиках. Ах, сколько разных чаев у меня осталось в Париже!
Впрочем, дом Ракель полон чудес из моей прошлой жизни. Ну ладно мой бывший шкаф в спальне Клары. Но то и дело я встречаю то передник с нью-йоркским метро, то золотую цепочку в черной коробочке, то сумочку из-под моих лаков - ныне хранилище щеточек кота Сардинья. Полосатый пакет из твердого пластика - с ним я когда-то ходила за продуктами. Белый кухонный столик, ныне выложенный зеленой мозаикой и стоящий перед буддистским алтарем.
На днях я искала мой запас неочищенного риса (вечно прислуга куда-то засунет!), и нашла рядом со специями маленький пакет с надписью по-русски "Черный чай. Аромат земляники со сливками". Я помню, помню! Это мне мама из Томска присылала. Но его так никогда и не открыли. Он ждал своего часа. Ракель даже не знала, что это такое - знала, что мое, что ценное и хранила все эти годы. В другом ящике нашлось заварочное ситечко с цепочкой. Большое - оно занимает чашку практически целиком. Уже неделю я завариваю чай по утрам, по очереди погружая его в несколько чашек подряд и обжигая пальцы. Чашки крошечные, заварника нет, вся посуда в доме или пластиковая, или алюминиевая. Купить чайную чашку я долго жмотилась - в Париже меня их ждет минимум десяток, в том числе одна поллитровая. А тут и не найдешь еще. Но перед сегодняшним дождем я сдалась! В хозяйственном магазине шоппинга они были уценены с семи реалов до пяти. Никому-то они здесь не надобны. Вам как подарок завернуть? Нет, я ей ПРАВДА буду пользоваться!
Как-то смешно думать, что в Париже меня ждет куча посуды, кастрюль и специй. Все мои бразильские девять лет в Сан-Паулу периодически появлялся мой папа - изымал из оборота свои чашки, ложки и простыни, настольную лампу, зеленую кастрюльку и треугольные подушки. Через год все это возвращалось обратно. Ложки в ящик, лампу в розетку, кастрюльку на огонь, подушки на гостевой матрасик. До следующего цикла. И вот же какой импринтинг - скоро явлюсь уже я в парижские квартиры за своими ложками! Для кого-то - груда кухонного барахла, для меня - вилка из Новосибирска, которой мой папа ел в детстве; ножик из набора на мою первую свадьбу; сковородка, которую мне купила Валеска перед поездкой на горные лыжи; стеклянные подносы, в которых Лариса пекла пироги из слоеного теста у меня в Нантерре каждый день... та самая Лариса, у которой я потом торчала в поузаде во Флорианополисе.
Мой бразильский дом всегда был сильно захламлен. Мой кухонный набор состоял из предметов, унаследованных от поколений русских профессоров, живших в пансионате у португальца Антонио возле USP. В доме имелись шлепанцы 46го размера и теплые одеяла профессора Багрова. Старая микроволновка Гитмана. Научная фантастика, любовные романы и подборка классической музыки на аудиокассетах. Бруно относился ко всему этому с пиететом. Чашки и столовые приборы он пытался сортировать по цвету (ну не было двух одинаковых, и все тут). Обложки книжек фотографировал. А когда нашел старую покрытую копотью черную джезву, несколько часов драил ее щеткой. Помню, как он вбежал в спальню с криком "Там появились буквы!! БУКВЫ!!" И я прочитала по-русски "Хра", и гадала, что это может быть. Непонятно, давай чистить дальше, там, кажется, еще и рисунок! Медно-блестящей джезвой с изображением Храма Христа Спасителя Бруно потом украсил наш книжный шкаф в гостиной. До следующего приезда папы.
Этот пакетик с черным чаем принес много воспоминаний. Что сталось с русскими видеокассетами? Не знаю. А та большая зеленая папина чашка? Увезла с собой в Париж, разбилась на фестивале в Вуппертале. А электрический чайник из Томска? В Бразилии такого нет, Бруно захотел его купить, специально сделал под него в СП проводку на 220 - и не разрешал им пользоваться, газ быстрее и дешевле. И мед - я когда-то привезла из Нью-Йорка пластмассового мишку, полного меда. Этот вкус настолько соответствует русскому, что этих американских мишек продают в любом магазине на Брайтон-биче. В прошлом году я покупала там же таких же мишек дважды, и они украшали уже парижский быт. Настолько, что под этот черный чай я даже купила вчера в соседнем магазине мед не глядя - и на-на-на, оказался совсем не мед. Ракель удивилась - это твоя тут, говорит, вытяжка из сахарного тростника? А я бы и не заметила. Зачем же рисовать пчел на вытяжке из сахарного тростника? Ан нет, и пчел нет, это я все придумала - на этикетке вафля и капли тягучего сиропа. Надо иногда смотреть наружу, а не в себя.
Когда я завариваю чай, Ракель смотрит на это со священным благоговением. Надо же, черный! Из чего делают черный чай? Горячий. Пахнет. Вкусно. Она с удовольствием выпивает пол-кофейной чашечки моего творения каждый раз. Я обещаю, если похолодает, еще и лимона туда выжать. Желтого, импортного, специально в Pão de açucar схожу. - Мед и лимон, - предлагает Ракель, - получится арабский рецепт, как будто мы едим авокадо...
Ситечко я не мою, оставляю вечером в раковине. Все равно в восемь утра придет прислуга
Впрочем, дом Ракель полон чудес из моей прошлой жизни. Ну ладно мой бывший шкаф в спальне Клары. Но то и дело я встречаю то передник с нью-йоркским метро, то золотую цепочку в черной коробочке, то сумочку из-под моих лаков - ныне хранилище щеточек кота Сардинья. Полосатый пакет из твердого пластика - с ним я когда-то ходила за продуктами. Белый кухонный столик, ныне выложенный зеленой мозаикой и стоящий перед буддистским алтарем.
На днях я искала мой запас неочищенного риса (вечно прислуга куда-то засунет!), и нашла рядом со специями маленький пакет с надписью по-русски "Черный чай. Аромат земляники со сливками". Я помню, помню! Это мне мама из Томска присылала. Но его так никогда и не открыли. Он ждал своего часа. Ракель даже не знала, что это такое - знала, что мое, что ценное и хранила все эти годы. В другом ящике нашлось заварочное ситечко с цепочкой. Большое - оно занимает чашку практически целиком. Уже неделю я завариваю чай по утрам, по очереди погружая его в несколько чашек подряд и обжигая пальцы. Чашки крошечные, заварника нет, вся посуда в доме или пластиковая, или алюминиевая. Купить чайную чашку я долго жмотилась - в Париже меня их ждет минимум десяток, в том числе одна поллитровая. А тут и не найдешь еще. Но перед сегодняшним дождем я сдалась! В хозяйственном магазине шоппинга они были уценены с семи реалов до пяти. Никому-то они здесь не надобны. Вам как подарок завернуть? Нет, я ей ПРАВДА буду пользоваться!
Как-то смешно думать, что в Париже меня ждет куча посуды, кастрюль и специй. Все мои бразильские девять лет в Сан-Паулу периодически появлялся мой папа - изымал из оборота свои чашки, ложки и простыни, настольную лампу, зеленую кастрюльку и треугольные подушки. Через год все это возвращалось обратно. Ложки в ящик, лампу в розетку, кастрюльку на огонь, подушки на гостевой матрасик. До следующего цикла. И вот же какой импринтинг - скоро явлюсь уже я в парижские квартиры за своими ложками! Для кого-то - груда кухонного барахла, для меня - вилка из Новосибирска, которой мой папа ел в детстве; ножик из набора на мою первую свадьбу; сковородка, которую мне купила Валеска перед поездкой на горные лыжи; стеклянные подносы, в которых Лариса пекла пироги из слоеного теста у меня в Нантерре каждый день... та самая Лариса, у которой я потом торчала в поузаде во Флорианополисе.
Мой бразильский дом всегда был сильно захламлен. Мой кухонный набор состоял из предметов, унаследованных от поколений русских профессоров, живших в пансионате у португальца Антонио возле USP. В доме имелись шлепанцы 46го размера и теплые одеяла профессора Багрова. Старая микроволновка Гитмана. Научная фантастика, любовные романы и подборка классической музыки на аудиокассетах. Бруно относился ко всему этому с пиететом. Чашки и столовые приборы он пытался сортировать по цвету (ну не было двух одинаковых, и все тут). Обложки книжек фотографировал. А когда нашел старую покрытую копотью черную джезву, несколько часов драил ее щеткой. Помню, как он вбежал в спальню с криком "Там появились буквы!! БУКВЫ!!" И я прочитала по-русски "Хра", и гадала, что это может быть. Непонятно, давай чистить дальше, там, кажется, еще и рисунок! Медно-блестящей джезвой с изображением Храма Христа Спасителя Бруно потом украсил наш книжный шкаф в гостиной. До следующего приезда папы.
Этот пакетик с черным чаем принес много воспоминаний. Что сталось с русскими видеокассетами? Не знаю. А та большая зеленая папина чашка? Увезла с собой в Париж, разбилась на фестивале в Вуппертале. А электрический чайник из Томска? В Бразилии такого нет, Бруно захотел его купить, специально сделал под него в СП проводку на 220 - и не разрешал им пользоваться, газ быстрее и дешевле. И мед - я когда-то привезла из Нью-Йорка пластмассового мишку, полного меда. Этот вкус настолько соответствует русскому, что этих американских мишек продают в любом магазине на Брайтон-биче. В прошлом году я покупала там же таких же мишек дважды, и они украшали уже парижский быт. Настолько, что под этот черный чай я даже купила вчера в соседнем магазине мед не глядя - и на-на-на, оказался совсем не мед. Ракель удивилась - это твоя тут, говорит, вытяжка из сахарного тростника? А я бы и не заметила. Зачем же рисовать пчел на вытяжке из сахарного тростника? Ан нет, и пчел нет, это я все придумала - на этикетке вафля и капли тягучего сиропа. Надо иногда смотреть наружу, а не в себя.
Когда я завариваю чай, Ракель смотрит на это со священным благоговением. Надо же, черный! Из чего делают черный чай? Горячий. Пахнет. Вкусно. Она с удовольствием выпивает пол-кофейной чашечки моего творения каждый раз. Я обещаю, если похолодает, еще и лимона туда выжать. Желтого, импортного, специально в Pão de açucar схожу. - Мед и лимон, - предлагает Ракель, - получится арабский рецепт, как будто мы едим авокадо...
Ситечко я не мою, оставляю вечером в раковине. Все равно в восемь утра придет прислуга