Ночное такое
Меня очень, знаете, поражает феноменальность относительного могущества человека.
Любая даже самая незаметная человеческая особь теоретически может завладеть чьим-то сознанием. И никто толком не понимает, как это происходит. Вот же он, папье-маше, из вонючей старой газеты, где объявления "Запои. Недорого" и "Куплю навоз", из клейстера и проволочки. Почему же за какое-то короткое время он становится в чьих-то глазах минимум Давидом Микеланджело?
Вот едем мы с Н. домой. И у неё рот не закрывается. Одно переживание, другое, третье, тридцать третье - эта картина неизменна уже два года. И я наконец вздыхаю.
Н., говорю я, я не могу больше слушать про М. Ей-Богу, не в силах уже. Я это все слушаю только с твоей стороны, а то, что рассказываешь ты - это уже третий том книги "Записки м.дака". Я не знаю, что там еще не прочитано.
Ну а что поделать, вздыхает Н.
И вертит в нервных пальцах айфон. Каждый палец у нее как раз примерно толщиной с айфон, если на него сбоку смотреть. И вот эти, значит, нервные пальцы на телефоне, которые ждут, что сейчас ей придет письмо на яндекспочту. И она все тараторит, что они говорили, что теперь-то точно все, и все хорошо наконец будет, ну пора бы, ну столько тянется, отлично простились, только сейчас он ей важное письмо должен прислать, и все будет, и...
Приходит.
Ползет этот чертов эскалатор, и я прямо чувствую, как он замедляет ход, потому что она смотрит на экран, глаза блестят, и говорит срывающимся голосом - как? Как же так?
Неужели он это все опять просто чтобы проверить, что я к нему опять приду? Ну как же так, Аня, вот так вот почему? Просто посмотреть, как я прибегу, и...
И все. И вот эти пальцы, айфон, глаз не видно за слезами, молчит, не всхлипывает, сдерживается, потом выдыхает, смотрит мне в глаза и говорит:
- Ну почему нельзя сердцем жить?..
И вот в этот-то самый момент у меня происходит замыкание. Наверное, почти у всех так было.
Я как бы смотрю на все это сверху, со всех сторон оглядываю, и вижу: прекрасная девочка едет на эскалаторе, держит телефон в руке и плачет. Рядом стою я, и я не знаю, что делать. Сбоку стоят две тетки с сумками - и они не знают. Ниже стоит парень в наушниках - и он не знает. Собака не знает, пропойца в кепочке, железная леди с клатчем. Ни один из той сотни, что сейчас едут на эскалаторе, не знает, что делать, когда красивая девочка плачет с телефоном в руке. Никто во всем метрополитене не знает. И расшиблись бы, но сделали, только бы перестала плакать, потому что - как же так.
Но никто во всем городе, во всем мире не знает, что делать.
А один конкретно взятый м.дак, который только что закрыл почту и пошел к холодильнику - знает.
Но какое ему дело до девочки на эскалаторе?..
Эта разница в масштабах разрывает мне голову. Непостижимо.
Как же так, Аня
Как же так
Любая даже самая незаметная человеческая особь теоретически может завладеть чьим-то сознанием. И никто толком не понимает, как это происходит. Вот же он, папье-маше, из вонючей старой газеты, где объявления "Запои. Недорого" и "Куплю навоз", из клейстера и проволочки. Почему же за какое-то короткое время он становится в чьих-то глазах минимум Давидом Микеланджело?
Вот едем мы с Н. домой. И у неё рот не закрывается. Одно переживание, другое, третье, тридцать третье - эта картина неизменна уже два года. И я наконец вздыхаю.
Н., говорю я, я не могу больше слушать про М. Ей-Богу, не в силах уже. Я это все слушаю только с твоей стороны, а то, что рассказываешь ты - это уже третий том книги "Записки м.дака". Я не знаю, что там еще не прочитано.
Ну а что поделать, вздыхает Н.
И вертит в нервных пальцах айфон. Каждый палец у нее как раз примерно толщиной с айфон, если на него сбоку смотреть. И вот эти, значит, нервные пальцы на телефоне, которые ждут, что сейчас ей придет письмо на яндекспочту. И она все тараторит, что они говорили, что теперь-то точно все, и все хорошо наконец будет, ну пора бы, ну столько тянется, отлично простились, только сейчас он ей важное письмо должен прислать, и все будет, и...
Приходит.
Ползет этот чертов эскалатор, и я прямо чувствую, как он замедляет ход, потому что она смотрит на экран, глаза блестят, и говорит срывающимся голосом - как? Как же так?
Неужели он это все опять просто чтобы проверить, что я к нему опять приду? Ну как же так, Аня, вот так вот почему? Просто посмотреть, как я прибегу, и...
И все. И вот эти пальцы, айфон, глаз не видно за слезами, молчит, не всхлипывает, сдерживается, потом выдыхает, смотрит мне в глаза и говорит:
- Ну почему нельзя сердцем жить?..
И вот в этот-то самый момент у меня происходит замыкание. Наверное, почти у всех так было.
Я как бы смотрю на все это сверху, со всех сторон оглядываю, и вижу: прекрасная девочка едет на эскалаторе, держит телефон в руке и плачет. Рядом стою я, и я не знаю, что делать. Сбоку стоят две тетки с сумками - и они не знают. Ниже стоит парень в наушниках - и он не знает. Собака не знает, пропойца в кепочке, железная леди с клатчем. Ни один из той сотни, что сейчас едут на эскалаторе, не знает, что делать, когда красивая девочка плачет с телефоном в руке. Никто во всем метрополитене не знает. И расшиблись бы, но сделали, только бы перестала плакать, потому что - как же так.
Но никто во всем городе, во всем мире не знает, что делать.
А один конкретно взятый м.дак, который только что закрыл почту и пошел к холодильнику - знает.
Но какое ему дело до девочки на эскалаторе?..
Эта разница в масштабах разрывает мне голову. Непостижимо.
Как же так, Аня
Как же так