На самом деле важно только то, что можно идти под снегопадом и орать любимые песни. То, что нужно сидеть на корточках спьяну и, умирая от смеха, пытать достать оливку из банки пластиковой ложечкой. Что можно ехать вечером из кино и встретить в метро поэта с проломленной головой. Что можно брести по Стрельне и вместе смеяться над Лешей. Что можно носить огромный свитер и не носить обувь.
Важно вовсе не то, что вы друг друга никогда в жизни не поймете. А то, что, несмотря на это, вы дружите столько лет и понимаете, что это не просто так.
Эта сраная осень настолько все спутала, что этому не только не найти решения - Ожегов и Даль сошли бы с ума, пытаясь подобрать этому хотя бы определение. Возникшее адское переходное состояние позволяет почувствовать себя застрявшим Винни-Пухом - уже не в гостях, еще не на улице, и хочется только орать - ой, Пятачок, это какой-то неправильный кролик, совсем не правильный; никто никому не объявлял бойкот, не кидался тарелками в стену, не выяснял отношений и не плевался словами, но ты просто не можешь.
Вот он, момент, когда я уже не могу держать это - честное алкоголическое, в конце концов, у меня, как говорят в сериялах, тоже есть чувства. Ты все понимаешь. Всегда всех и все понимаешь. Всегда всех стараешься щадить. Ну куда уж проще: был друг и нету, четыре слова, которые велики для твоей головы. Это жизнь, ну жизнь же, ничего нигде не рушится.
Но у меня получается помнить об этом лишь до того момента, когда я вспоминаю о человеке, а единственная мысль, которая появляется в голове - я и правда очень, очень хочу, чтобы ты был счастлив
Я могу тебе подарить свою кровь,
Но нормальные вены не примут её.
По морям твоим я пущу корабли,
Но они никогда не достигнут земли.
Идеально логичный закон бытия,
Но в нем нет тебя и нет меня