про дачу, с картинками
В четверг было очень жарко, и воздух искажался под воздействием зноя, а по ногам дул очень горячий ветер. Мне позвонила мама и сказала слабым, убитым голосом: тут как в Сахаре, по улице идти невозможно. И спросила потом: ты там не голодная? Я несказанно удивилась этому вопросу - без раздражения и без смеха, - изумилась самому его содержанию. Как я могу быть голодной - в тридцать лет, в Подмосковье, на даче у лучшей университетской подруги? И в этот момент сформулировала то, что исподволь давно меня беспокоило: кажется, в обмен на возможность родить женщины добровольно расстаются если не с частью ума, то со способностью к отстраненности.
В общем, с утра был зной зноющий, я позагорала чуть с книгой, потом приняла душ, надела майку и шорты и села под яблоню читать дальше. Дул ветер, и он все набирал и набирал силу, обтрясывая попутно несчастную яблоню. Плоды падали одно за одним, и было в этом что-то пронзительно летнее, самая суть нынешнего времени года. Шум листвы, раскаленный воздух, жужжание ос и мух, глухой стук яблок о спутанную шевелюру газона.
Агата в том возрасте, когда привычный ход вещей соблюдается неукоснительно. Я неудачно прыгала через скакалку и что-то сдвинула себе в пояснице, легла на пол в надежде, что мышцы сами вернут все на место. Наташа в этот момент кормила Агату на кухне. Девочка увидела меня на полу и безапелляционно заявила: "Лежать на кровати. По полу - ходить". Еще она говорит "пидОр" (помидор), "поношки" (босоножки), бабида (баба Лида). А баба Лида, в свою очередь, ведет девочку в дом (отрывая от игр) и приговаривает: "Не волнуйся, Агата, долго мы там не набудем".
Вечером поднялся холодный ветер, даже хотелось надеть носки и прикрыть окно. Носки припасены не были, а вот окно я прикрыла, а также укрылась выданным мне одеялом. В половине четвертого Агата вдруг заплакала, громко, испуганно. Я на первом этаже открыла глаза и сразу поняла, что случилось - Наташа еще не ложилась, а девочка проснулась в темноте и без мамы сильно испугалась. Наташка захлопнула крышку ноутбука и бросилась наверх, минут пятнадцать они там повозились, утешаясь и убаюкиваясь, а потом все затихло. Еще минут через пятнадцать я поняла, что мне плохо. Пульс зашкаливает, голова кружится, изнутри поднимается тошнота. Больше всего испугал пульс: сердце колотилось меленько, на самом краешке как будто, но очень часто. Лежать было неприятно - засасывало в мутную бессознанку. Я выбралась на крыльцо. Я еще мазала на ночь спину ортофеном, а внутрь принимала афлубин и гриппферон, может быть они перемножились. Но я зажгла на кухне свет, прочитала к этим препаратам инструкции, вроде бы все безобидные...
Вышла на крыльцо, за облаками мутнела луна. Я дышала полной грудью и животом, медленно-медленно пропуская сквозь себя воздух и понижая пульс. Ночь серела и блекла, до рассвета было еще далеко, но бархатистость уже растворилась. С меня сошло семь потов, исчезла всякая боль в спине, и вообще было ощущение, что я с этим дыханием животом вылезла из привычной шкуры и переродилась. Потом меня рвало, потом я совершенно здоровая вернулась в постель, распахнула окно и с чувством сильного недоумения заснула. Мне приснился К., и я ничего не могла ему объяснить про свои чувства, только смотрела на него с тоской и обидой, с болью, которая прямо жгла меня изнутри. Он не отвечал на этот взгляд или отвечал, недоуменно вздергивая бровь. Чем закончилась эта встреча, я не запомнила, а наутро выяснилось, что в моей комнате всю ночь на полную мощь работал фумигатор. Могла ли я надышаться им до явного отравления?..
В пятницу днем мы под яблоней пили кофе и ели грюйер. Я бросила читать и просто сидела в кресле, зажмурив глаза. Стук плотницкого молотка. Квохчущие куры в соседском курятнике. Солнце, плавящее листья над головой. Ветерок, перебирающий их же. Звуки лета просты, но многообразны, и, наверно, поэтому никогда не повторяются дважды. И я бы вдыхала и вдыхала аромат нагретой солнцем травы, так бы и ходила по мозолистой глиняной тропинке босиком или шелестя задниками резиновых тапок. Я больше всего люблю ничего не делать, подумала я, наверно, в тысячный раз. Сидеть и слушать, вдыхать и осязать, ощущать мир во всей полноте здесь и сейчас. Летом да на природе это делать, конечно, проще и приятнее всего.
Уже в пятницу вечером, правда, я укатила домой, а совсем в ночи мы с Ильей, Наташей и Денисом рванули в кино и посмотрели "Начало" (Inception который). Теоретически фильм совершенно для меня - про архитекторов, сны и подсознание, - но от мельтешения на экране я откровенно устала. Мельтешение меня разозлило, и я в какой-то момент даже принималась читать с телефона ленту, лишь бы не следить за постоянными кувырками, падениями и прыжками.