лиловый костюм
Последнее время как-то встречаюсь с темой гомосексуализма. Мало про это знаю и понимаю, поэтому с интересом встречаюсь. Ну и вот тут попался рассказ как раз. В. Токарева "Лиловый костюм". Про лесбиянок и про человеческие отношения вообще. В произведении есть линия про одинокую главную героиню, которая ищет любви, но вся любовь достается только ее скрипке, в игре на которой она настоящий ас, про лесбиянку Барбару, которая тоже ищет любви, и про Люси, которая прожила долгую, вероятно, счастливую жизнь с мужем, а теперь муж ушел к любовнице, Люси же тем временем любит и мужа, и его новую жену вместе с ее детьми, и собстенного любовника, и вообще, кажется, что ее любви хватит на всех. В общем о всевозможных "форматах" и вариантах человеческих отношений и неотношений. Захотелось поделиться кусочками из повести.
...
- Принято считать, что француженки легкие и легкомысленные. А у Барбары все четко: дважды два - четыре, а трижды три - девять. Что, в общем, так оно и есть.
- Сколько вам лет? - спросила Марина.
- Тридцать два с половиной. А что?
- Вы замужем?
- Нет.
- И не были?
- Не была. А что?
- А почему вы не замужем? - спросила Марина и вдруг поймала себя на том, что проявляет излишнее любопытство. В Европе не принято лезть в чужую душу и выворачивать свою. Она ждала, что Барбара замкнется или одернет. Но она вдруг сказала:
- Я не люблю мужчин.
- Почему? - не выдержала Марина.
- Потому, что я люблю женщин.
Марина замерла, как будто подавилась. Она, естественно, слышала о лесбиянках, но никогда не видела их так близко возле себя. В глубине души ей казалось, что лесбос - это осложнение, возникшее от плохого опыта с мужчиной. Женщина боится повторить плохой опыт и избегает мужчин. Это как страх руля после аварии. Западные женщины боятся обжечься в очередной раз. А русские женщины готовы обжигаться постоянно.
...
- Нет. Я поняла с Яхель, что мужчина меня совсем не интересует больше. Я вернулась и сказала Райнеру, что у меня с ним все! У меня есть Яхель.
- А он?
- Ничего. Сказал: ну, хорошо...
По-русски это называется: баба с воза, кобыле легче.
...
-Они полуулыбнулись друг другу одинаковыми полуулыбками, ощущая общность судеб. Это объединяло. Сплошная работа - и никакой любви. ...
...
-Ты хочешь иметь детей? - спросила Марина, перейдя на ты.
- Нет! - отрезала Барбара.
- Почему? Ты же женщина...
- Я работаю. Кто будет сидеть с ребенком?
- Но разве твоя работа важнее ребенка?
- Я хочу жить за свой счет. И все. Некоторые женщины, как куклы, сидят при мужьях. Пользуют их. Разве это не проституция?
- Это взаимное пользование, - возразила Марина.
- Мне никто не нужен, и я ни от кого ничего не хочу.
- А женщина тебе нужна?
- Такая же самостоятельная, как я.
- Значит, ты - феминистка, - определила Марина.
- Но ведь ты тоже живешь как феминистка. Зарабатываешь своим трудом и не живешь на средства мужчин.
Марина никогда не рассматривала свою принадлежность музыке как заработок. Это был образ жизни. Она ТАК жила, а ей еще за это платили деньги.
Однако идея Барбары была ясна: не КАК заработать, а НЕ ЗАВИСЕТЬ. ...
...
-Барбара входила в сексуальное меньшинство. Пусть сексуальное, но меньшинство. Она чувствовала себя изгоем среди нормальных, обычных, привычных, и ощущение тяжести, иначести заставляло ее напрягаться. Напряжение вело к озлоблению. Состояние одиночества и агрессии стало привычным. Поэтому она не любила людей, и больше всего ей нравилось быть одной.
...
- Я жить в Париж, - сказала Люси. - Муж развод. Я купить дом верх, монтань.
Марина догадалась: Люси жила в Париже, потом развелась с мужем и купила дом в горах. А может быть, у нее два дома: в Париже и в горах. Как спросить? Никак. Какая разница...
- Когда развод? - спросила Марина. - Давно?
- Пять. - Люси показала ладонь с вытаращенными пальцами.
Пять лет назад - поняла Марина.
- А сколько вам сейчас?
- Пять пять. - Люси написала в воздухе 55.
Значит, они разошлись в пятьдесят. Остаться одной в таком возрасте - мало радости. Но у Люси лицо было ясным, голубоглазым, круглым, как лужайка под солнцем.
Не страдает - поняла Марина. Вспомнила свою тетку, мать сестры, которая в аналогичном случае страдала безмерно и дострадалась до инфаркта. А эта сидит себе: личико гладкое, глазки голубые, как незабудки. Может, она своего мужа терпеть не могла? Может, сама и бросила...
- Вы любили мужа ? - уточнила Марина.
- О! Да! Много любить...
- Кто ушел: он или вы?
- Он! Он! Любить Вероник!
- Вероник молодая?
- О! Да! Тре жен е тре жоли. Формидабль!
Марина узнала слово «формидабль» - то есть потрясающая.
Значит, муж ушел к молодой и прекрасной Вероник. Тогда Люси все бросила: прошлую жизнь, Париж, купила дом высоко в горах, подальше от людей. Как бы ушла в монастырь. ...
Марина тут же натянула джинсы и кофту, а московскую одежду продавщица сложила в большой пакет.
- Тре жоли! Формидабль! - воскликнула Люси.
Марина поняла, что это одобрение.
Вышли к машине. Поехали дальше.
- Много красиво! Стиль Вероник!
- Ты любишь Вероник? - удивилась Марина.
- О! Да! Много любить. Вероник - коме анималь.
Марина знала, что анималь - животное. Значит, одно из двух. Вероник - неразвита, примитивна, как животное. Либо - естественна, как зверек. Безо всяких человеческих хитростей и приспособлений. Дитя природы. ...
- Жан-Франсуа и Вероник уезжать три года Йемен. Оставлять Зоя меня.
- Жан-Франсуа - это кто?
- Мари. Муж.
- А Зоя?
- Анфан. Ребенок. Так?
Значит, Вероник и Жан-Франсуа уезжали зачем-то в Йемен на три года и оставили Люси своего ребенка. Как на бабушку. Никакой ненависти. Одна разросшаяся семья.
У него нет ненависти - это понятно: он ушел к молодой, живет новую жизнь, испытывает новое счастье. А Люси... Почему она согласилась взять их ребенка и забыть о предательстве? Может быть, пытка одиночеством еще хуже? Быть нужной в любом качестве?
- У вас есть свои дети? - спросила Марина.
- Два. Большие. Жить Париж.
Могла бы взять собственных внуков. ...
Марина глубоко наслаждалась едой, тишиной, покоем, а главное - характером Люси. Бывают же такие люди: О! Да! Все им хорошо. Муж ушел - хорошо. Соперница - формидабль. Да еще и Зоя.
- Зоя - русское имя, - заметила Марина.
- Да! Вероник русские корни.
- Ты любишь Зою? - спросила Марина.
Люси даже не смогла сказать: О! Да! Замахала руками. Ее чувства были сильнее, чем любые слова.
- А она тебя?
- Всегда целовать...
Маленькая девочка обвивает шею и целует, обдавая земляничным запахом цветущего тельца. Влажное прикосновение ангела.
Раздался звонок.
Люси подошла, что-то проговорила. Положила трубку.
Марина хотела спросить: кто это? Но удержалась.
- Это Ксавье, - сказала Люси, будто прочитала мысли.
Марина хотела спросить: кто такой Ксавье? Но тоже удержалась.
- Мон ами... - объяснила Люси.
Любовник - догадалась Марина. Вот тебе и ответ на все вопросы, на все «О!» и «Да!».
Люси - не просто брошенка и не просто бабка. Она живет в любви и ласке, работает славистом в маленьком издательстве. У нее есть дело и личная жизнь - полноценное существование. Когда человек существует полноценно - его психика не деформирована.
- Ксавье живет в Париже?
- Но. Он бросать Париж и купить дом тут. Десять минут.
Марина сообразила: Ксавье бросил Париж и помчался следом, купил дом в десяти минутах ходьбы.
- А почему вы не взяли его сюда? Места много. - Марина обвела рукой просторную белую комнату.
- Но. Но. Но. - Люси категорически подняла ладонь. - Я хотеть один. Ксавье - лыжи, гулять, приходить-уходить... Люси - один. Баста!
Все ясно. Люси хочет жить одна в своей скорлупе, а рядом с ней, как спутники вокруг планеты, - близкие люди: Жан-Франсуа, Вероник, Зоя, Ксавье, выросшие дети... Она всем дает себя по кусочку. Но не целиком. Целиком - никому.
...
Люси указала в сторону дома, стоящего на склоне. Дом никак не относился к одиннадцатому веку. Скорее, к двадцать первому. Дом будущего. Вневременной инопланетный дом. Были видны желтые медные трубы, идущие вдоль дома. Все техническое обеспечение не спрятано, а, наоборот, демонстрировалось и служило дизайном. Это в самом деле выглядело неожиданно, дерзко, талантливо. Как если бы женщина явилась в декольте, но демонстрировала не грудь, а ягодицы.
- Дом Франсуа, - объяснила Люси. - Он купить земля и строить. Рядом с я.
Утренние лучи прорезали холмы. Что-то высвечивалось, что-то оставалось в тени.
«Интересно... - подумала Марина. - Совсем не по-русски. Вернее, не по-советски. Совки - это когда все ненавидят всех. Старая семья порывает с отцом-предателем, но и победившая жена тоже ненавидит старую, находя в ней бросовые качества и тем самым оправдывая свой грех разлучницы».
...
Барбара обняла Марину и прижала. От нее ничем не пахло. Видимо, Барбара не признавала парфюмерию. Только гигиену. Мужская черта. Должно быть, Барбара исполняет роль мужчины в лесбийской паре.
В Марининой голове мягко проплыла мысль: «А как это у них происходит?» Ей было это любопытно. Но дальше любопытства дело не шло. Барбара ей не нравилась. Слишком категорична. А категоричность - это отсутствие гибкости, дипломатии и в конечном счете - отсутствие ума.
В Барбаре не было ничего женского, но и мужского тоже не было. От нее не исходил пол. Просто существо. Такое же впечатление на Марину производил Майкл Джексон: не парень и не девушка. Существо, созданное для того, чтобы безупречно двигаться. А Барбара - чтобы синхронно переводить, всех ненавидеть и мечтать о любви в своем понимании.
...
- Снимай костюм, - напомнила Марина.
Барбара стала стаскивать через голову. Марина обратила внимание, что ее подмышки не побриты. Курчавились рыжие волосы.
- А почему ты не бреешь подмышки? - поинтересовалась Марина.
- Зачем? Природа сделала так, с волосами. Значит, волосы зачем-то нужны... Я привезла из Исраэля специальную мазь. Она убивает микробы, но не блокирует потоотделения. Потеть полезно... Уходят шлаки, организм очищается...
Барбара осталась в лифчике и трусах-бикини. ...
Марина подошла к ней и положила обе руки ей на плечи.
- Ты действуешь как проститутка, - заметила Барбара.
- Проститутки тоже люди. К тому же я ничего не теряю. Только приобретаю.
- Что приобретаешь?
- Новый опыт и костюм.
- Ты цинична, - заметила Барбара.
- Ну и что? Я же тебе нравлюсь. Разве нет?
Барбара помолчала, потом сказала тихо:
- Я хочу тебя.
- В обмен на костюм?
- Ты торгуешься... - заметила Барбара. ...
Барбара стала целовать ее грудь. Все тело напряглось и зазвенело от желания. Нет!
Марина резко встала. Подошла к столу. Налила коньяк. Пригубила. Держала во рту. Коньяк обжигал слизистую. Марина не знала, проглотить или выплюнуть. ...
Марина подошла и обняла Барбару, без всякой примеси секса, просто как подругу. Барбара по-прежнему ничем не пахла - ни плохим, ни хорошим, как пришелец с другой планеты.
- Не обижайся, - повторила Марина. - Здесь никто не виноват.
...
- Они стояли обнявшись - такие чужие, но одинаково одинокие, как два обломка затонувшей лодки. ...
...
- А в старости? - спросила Марина. - Старость - это большой кусок жизни: 20 и 30 лет. Как вы собираетесь его провести?
Это был ее вопрос и к себе самой.
- Мы купим коммунальный дом, - ответила Барбара за всех. - Один на троих. Или на четверых. У каждой будет своя квартира. Мы будем вместе, сколько захотим. И отдельно. Мы будем собираться на общий ужин. Вместе ездить отдыхать...
Вместе и врозь. То же самое выбрала Люси. Вернее, так: жизнь подсунула.
А может быть: вместе и врозь - это единственно разумная форма жизни в конце двадцатого века. И она напрасно ищет полного слияния и, значит - полной взаимности.
- Коммунальный дом - это наша мечта, - созналась Барбара.
Коммунальный дом. Коммуна. Но не та, что была в совке, «на двадцать восемь комнаток всего одна уборная»... А та коммуна, которую все хотели, но никто не достиг. Только лесбиянки.
- А мне можно будет купить у вас квартиру? - спросила Марина.
Они улыбнулись улыбкой заговорщиков. Дескать, будешь наша - возьмем. Надо было вступить в их орден.
...
- Лесбийский мир, лесбийская культура, все это не вчера родилось, а еще при римлянах, которые основали этот город десять веков назад. Лесбос существует тысячелетия - чистота изнутри и снаружи, изящество, женская грудь, салфеточки, притирочки, никаких микробов, воспалений, не говоря уж о смертоносном СПИДе. Все стерильно, с распущенными шелковыми волосами, глубокими беседами, никто никого не обижает. Никакого скотства.
- Поедем танцевать, - предложила Криста.
Она была молодая, и ей хотелось двигаться. ...
...
-то был специальный клуб по интересам.
Среди голубых - несколько пожилых с крашеными волосами. Большинство - молодые красавцы. Они как будто впитали в себя лучшее из обоих полов.
Лесбиянки были двух видов: быкообразные, с короткими шеями и широкими спинами. И другие - элегантные, пластичные, как кошки.
Играла музыка. Официанты кокетливо подавали напитки. Пузатый и женственный бармен потряхивал коктейль. Обстановка всеобщего праздника жизни.
В центре зала танцевали мужчины с мужчинами, женщины с женщинами. Они знакомились и приглядывались.
...
...
-В Марине зрел главный вопрос, и она на него решилась:
- Мужчина может ласкать так же, как это делаете вы. К тому же у него есть... фаллос. Почему вы игнорируете мужчин?
Троица вздохнула. Это был вопрос дилетанта.
- Ты ничего не понимаешь, - спокойно разъяснила Барбара.
- А что понимать? - уточнила Марина.
- Надо БЫТЬ. Тогда поймешь.
Кристу пригласила лесбиянка из кошек. Они устремились в центр зала, навстречу ритмичным звукам. Марина не считала это музыкой. Так... Обслуга нижнего этажа.
- Женщина гораздо больше может дать другой женщине, - ответила на ее вопрос Барбара.
- Чего?
- Взаимной поддержки. Помощи. Мужчина грабит, а женщина собирает.
- Тогда почему ты не отдала мне лиловый костюм? - спросила Марина.
- Я не хочу, чтобы ты эксплуатировала мои чувства, - отрезала Барбара.
Марина вспомнила, как учитель эксплуатировал ее чувства. А она - его. И в этом было СЧАСТЬЕ. И в результате она стала НАСТОЯЩИМ музыкантом.
А у Барбары все кучками: твое, мое... <
...
- А кем ты будешь: мужем или женой? - спокойно спросила Марина.
- А какая разница? - растерялась Барбара.
- Ну как же... Если ты жена, то ты для меня старая. Тебе уже тридцать три года. Я в свои годы могу найти и помоложе. А если ты муж, то ты для меня бедный. И скупой.
- Почему бедный? У меня есть компьютер...
Марина не поняла: продолжает ли она в ее тоне или отвечает серьезно.
Барбара подняла лицо. По щекам шли слезы.
- Никогда не плачь при посторонних, - посоветовала Марина.
- Почему?
- Потому что слезы - это давление. Ты на меня давишь. А я хочу быть независимой. Как феминистка.
Барбара плакала молча. Оказывается, нельзя быть независимой, даже если откажешься от мужчин и будешь жить за свой счет. Невозможно не зависеть от двух категорий: от любви и от смерти. ....