Глава 10. Просительница. Начало
Глава 10
Просительница
Он стоял перед деревянным трюмо ручной работы, изготовленным из морёного дуба в эпоху Мэйдзи.
Выдвинув верхний ящик мужчина достал серебряную расчёску, провёл большим пальцем по ручке, изображающей драконий хвост. Приятное ощущение шероховатости чешуи. Работа конца восемнадцатого века, неизвестный мастер. Он купил эту вещь на благотворительном аукционе в поддержку детей Африки в прошлое Рождество.
Острым концом расчёски он прочертил косой пробор на своих тёмных, вьющихся волосах. Потом добавил геля на частые зубцы и прошёлся по непослушным кудрям у концов, придав причёске блеск и аккуратность. Из зеркала на него смотрело отражение, как две капли воды, похожее на Нацумэ Сосэки в молодые годы.
"Ну может, чуть-чуть больше шарма". Он считал себя более красивым.
"Чтоб меня начали печатать на тысячных купюрах, надо подождать ещё лет двадцать". Он приблизил лицо к зеркалу, провел пальцем по идеально выщипанным бровям, сжал губы и придирчиво рассмотрел аккуратные усики. Всё было просто замечательно. Нацумэ выпрямился и с удовлетворением процитировал строку из знаменитого произведения своего однофамильца:
― Все, что есть в нашей жизни положительного, имеет право на подражание.
Да, он был без ума от Нацумэ Сосэки и его эпохи. И любовь свою проявлял во всех аспектах жизни. Нацумэ даже думал: не изменить ли имя, как это сделал в своё время знаменитый писатель, но всё-таки решил оставить то, которое ему дали родители при рождении ― Хироси.
Закончив с лицом, он перешёл к одежде: застегнул и заправил в брюки белую, с едва заметной тёмно-синей полоской, рубашку. Выбрал запонки ― платиновые, совсем незаметные, чтоб не бросались в глаза. Снял со спинки плетёного кресла жилетку. Спереди она была чёрной, из тонкой шерсти, а на спине из розового шёлка.
"Розовый ― цвет мощи и силы, достойный настоящего самурая." Он даже почувствовал, как по телу разливается тёплая, наполненная силой энергетическая волна.
Как и рубашка, жилетка сидела в обтяжку на его плотном теле, но Нацумэ всё таки подтянул ремешки по бокам. Он встал спиной к зеркалу и полуобернувшись, с удовлетворением посмотрел на свою, обтянутую шёлком спину, спортивные ягодицы:
"Идеально".
На улице послышался смех, и Нацумэ с лёгкой досадой оторвался от зеркала. Он не любил, когда его отвлекают от приятного утреннего ритуала, который для Нацумэ был чем-то сродни медитации. Все в доме знали об этом.
Он подошёл к окну, отодвинул сёдзи и посмотрел вниз. На мосту, рядом с домиком для чаепития стояли Ясу и Томо. Облокотившись о выкрашенные в красный деревянные перила, они наблюдали за ленивыми движениями карпов в пруду. У обоих в руках было по вафельному рожку с мороженным, которое они пробовали друг у друга.
Нацумэ невольно улыбнулся:
"Такие милые".
Скорее всего купили лакомство в той палатке у ворот. Нацумэ тоже часто брал там своё любимое, со вкусом тофу. Он попытался угадать, у кого какое. У Ясу, по серому цвету было видно, что из черного кунжута. А Томо, судя по их удивленным возгласам, скорее всего, купил новинку, со вкусом шампанского.
Погода стояла замечательная. Эта безумная жара, похоже взяла перерыв. Небо затянуто полупрозрачными тучками, словно марлей, но в начале августа это просто дар божий.
На душе стало так хорошо. Нацумэ, подражая своему однофамильцу попытался сочинить хокку:
Раскрылись белые кувшинки
А может это отражение звёзд
Да вроде не ночь ещё
Поэт из него был никудышный, но главное состояние души. Натсумэ с наслаждением втянул носом теплый влажный воздух. Пахло озоном и сырой землей. Томо доел мороженное и облизал пальцы, (ах, как это на него похоже) а Ясу бросил остатки вафельного рожка в пруд. Карпы, сверкая оранжево-белыми спинами набросились на угощение. Нацумэ нахмурился: "Надо будет его наказать".
― Доброе утро, Хиро-кун, ― раздался мягкий женский голос.
В комнату вошла красиво стареющая женщина, которая осторожно, как новорожденного ребёнка, прижимала к себе букет из трёх крупных подсонухов. Косые срезы на стеблях покрывали прозрачные капли сока, говоря о том, что ещё несколько минут назад, подсолнухи безмятежно подставляли свои шапки солнцу в саду, ни о чём не подозревая.
- Мама, - Нацумэ отвернулся от окна и сделал лёгкий поклон, - доброе утро.
"Как всегда скромна, и в то же время элегантна". Поверх тёмно-зелёного крепдешинового платья с белым воротничком на матери был надет льняной фартук, который ничуть не портил образ, а даже наоборот, подчеркивал принадлежность к высшему классу.
"Мама всегда выше предрассудков."
Женщина на секунду остановилась, посмотрела на сына выцветшими, но полными тепла глазами, которые были так похожи на её подсолнухи:
― Вчера ты был великолепен, - она погладила Нацумэ по щеке.
Он, в ответ, молча провел рукой по ее белым, как снег волосам, уложенным в причёску 40-х годов "Victory Rolls". Собранные в валик по бокам, они поднимались к макушке в форме буквы V.
Когда волосы матери были цвета воронового крыла, её часто сравнивали с Вивьен Ли.
"Сюда не хватает серебряного гребня, инкрустированного жемчугом", ― подумал Нацумэ. Он как раз присмотрел такой в одном из магазинов Микимото.
Женщина нехотя отошла от сына и направилась к деревянной нише в дальней стене. Пройдя по татами, она вынула из стоящего в алькове, глиняного кувшина, вчерашние лилии и поставила подсолнухи.
― Завтрак я уже приготовила, спускайся вниз, ― сказала она и добавила с любопытством в голосе, - кстати, расскажешь, каково было это, сидеть в сундуке?
Нацумэ подарил ей лучезарную улыбку:
Подсолнухи на длинных стеблях
Впитали летнее тепло
Теперь они греют моё сердце
Женщина вышла. Нацумэ, прокручивая в памяти вчерашние события, прошелся по комнате. При повторном переживании некоторых подробностей, сердце учащённо забилось.
Юбилей со дня основания холдинговой компании Юмэхаси праздновали каждый год в первую субботу августа и по традиции, начатой ещё отцом Нацумэ, проводили во дворце торжеств Марусака. Здание, построенное в стиле готического замка было знаменито пышными свадьбами звёзд, которые потом транслировали по всем каналам страны.
Организацией вечера занимался первый заместитель генерального директора - Ямагути Юдзи. Как обычно, на праздничный ужин были приглашены знаменитости. В этот раз гостей ожидали танцы гейко, специально приехавших из Киото, а также выступление популярного у светской публики, иллюзиониста Мистериаса. Фокусник имел достаточно скандальную славу, благодаря своим опасным трюкам и дерзким выходкам на телевидении. Например, в прошлом месяце, во время своего выступления в программе "А ну ка, попробуй", ведущий провоцировал Мистериаса на конфликт с одним из гостей программы, известным учёным Ногути. Фокусник не стал играть по правилам устроителей шоу, а вместо этого сказал, что в знак особого отношения, он решил сделать многоуважаемому Ногути подарок, и пусть тот поищет его у себя. Похлопав себя по карманам, учёный и вправду, с ошалелым лицом, вытащил из под пиджака кошелёк с толстой пачкой банкнот. "Ни в чём себе не отказывайте", - сказал иллюзионист, а ведущий заверещал, так как кошелёк был его.
Нацумэ хохотал до боли в животе, когда во время ланча смотрел этот выпуск передачи. Наглый, провоцирующий всех на скандалы, ведущий ему никогда не нравился.
- Надо пригласить к нам этого парня, - сказал он тогда своему заместителю, сидящему рядом.
Юдзи два раза повторять не пришлось. Фокусник хоть и был очень занят гастролями, но для генерального директора Юмэхаси всё-таки нашёл окошко в своём плотном графике.
Нацумэ на этом не успокоился, он сам захотел принять участие в каком-нибудь опасном номере. Юдзи поддержал идею, намекнув, что это добавит ему очков, как смелому, харизматичному лидеру, а также, это будет приятным сюрпризом для остальных членов фирмы.
Что касается Натсумэ, для него это должно было стать победой над самим собой. В душе харизматичным, и тем более смелым он себя не считал. Где-то в глубинах подсознания всегда присутствовал слабый, напуганный ребёнок, который в этом никому не признавался. Все хотели видеть в нём победителя и он играл эту роль, каждый раз делая самому себе вызов.
За несколько часов до торжества приехал иллюзионист со своей труппой, им нужно было подготовить технику, освещение и звук. Нацумэ не стал договариваться с ним сам, на переговоры был послан Юдзи. Нацумэ же смотрел на их диалог со стороны.
Мистериас стоял, подпирая плечом, сдвинутую в угол позолоченую портьеру, которую, как фон часто выставляли позади сцены во время выступлений кабуки. От золотой портьеры иллюзионист отказался, привезя с собой чёрную. Как раз, его свита занималась оформлением сцены и настройкой света, когда подошёл Юдзи. Услышав просьбу правой руки Нацумэ, Мистериас с удивлемием приподнял густо накрашенную черную бровь и отрицательно покачал головой: "Никто не должен знать моих секретов".
Деньги решают всё. Юдзи назвал сумму, услышав которую маг немного подумал, и хитро улыбнувшись, кивнул головой.
Нацумэ с восхищением разглядывал Мистериаса: не высокий ростом, и похоже, использует обувь с тайным каблуком, чтоб казаться выше, не такой красивый, как о нём ходят сплетни, очень заурядное лицо, подправленное макияжем, ассиметричный рот. Но какой острый взгляд. Как у змеи.
Были они в чём то-похожи, изначально не совершенные, но сумевшие себя изменить.
"Надо познакомиться с ним поближе. Если он решился впустить меня в суть своих фокусов, значит впустит и в сердце."
Что произошло в последующие тридцать минут, он так и не смог понять. Перед выступлением помощники иллюзиониста открыли большой чёрный сундук и попросили Нацумэ залезть внутрь.
В этот момент его стали одолевать сомнения: а выдержит ли он так долго в темноте и без воздуха.
― Там есть доступ к воздуху и маленький фонарик, ― успокоил Нацумэ один из ассистентов.
Но это оказалось не всё, на дне сундука лежал большой мешок, из тех, в которых складывают постельное бельё для прачечной. Они сказали, что надо залезть в мешок. Только при одном его виде у Нацумэ похолодело в животе. Но он беспрекословно подчинился. Мешок завязали, сверху хлопнула тяжёлая крышка, послышался тяжёлый металлический звук цепи, стучащий о дерево. Сундук обмотали цепью и закрыли на замок.