Все три дня я занимаюсь самыми мерзопакостными вещами.
Я столько съел, что мои утонченные пальцы пианиста куда-то пропали. Я стала похожа не на благородного хуерожика-льва, а на кормящую мать пятерых детей. Крестьянскую девку. С таким румянцем на щеках, что хочется взять белила и утопить в них свою мордушку. Мама, любимая мама, замечает: «Не останавливайся! Еще чуть-чуть и я достану свои джинсы!»
Я, жуя: «Но у нас же один размер!»
Мама, ликуя: «Вот именно! Мне 55 лет, а тебе нет еще и 22-ух!»
Я постоянно шатаюсь. И ладно бы, меня шатало от невроза, онкологических заболеваний, или я, допустим, была безответна влюблена, и это влюбленность убивала бы во мне равновесие. Ларчик открывается просто - градус алкоголя в моей крови заставляет ноги предательски петлять. В этот момент я хочу залезть на стол и станцевать на одной ноге. Экзотично, эротично, эпично, эээээкология не пострадала.
Когда мое чувство самоконтроля подводит, я падаю и засыпаю. Проходит несколько часов, и меня будит ужасная, мерзкая как слизень, мокрая ледяная рука. Ледяная рука: «Тебе нужно проводить больше времени на свежем воздухе!» И я как яркий представить своей семьи, для которого нет всех этих условностей, ваших глупых ограничений, выхожу в кроссовках, трусах и майке с торчащими от холода сосками на свежий воздух. С победным, фирменным хрипом курильщика я сажусь на скамейку, и, открывая свой ноутбук, пытаюсь найти хоть один карман в своем наряде, где может лежать зажигалка.
Мужчина, по ту сторону гиперпространства: «Пить! Сегодня обязательно пить!»
А я уже не могу пить. И да, мама, доставай свои джинсы, где они у тебя? Поэтому я наконец-то закуриваю и думаю какие-то сумасшедшие мысли: "Пиздец, похоронили дедушку!", а через 5 минут "Пиздец, где в этой глуши можно найти секс?".
Занавес, товарищи панки, занавес.
Я, жуя: «Но у нас же один размер!»
Мама, ликуя: «Вот именно! Мне 55 лет, а тебе нет еще и 22-ух!»
Я постоянно шатаюсь. И ладно бы, меня шатало от невроза, онкологических заболеваний, или я, допустим, была безответна влюблена, и это влюбленность убивала бы во мне равновесие. Ларчик открывается просто - градус алкоголя в моей крови заставляет ноги предательски петлять. В этот момент я хочу залезть на стол и станцевать на одной ноге. Экзотично, эротично, эпично, эээээкология не пострадала.
Когда мое чувство самоконтроля подводит, я падаю и засыпаю. Проходит несколько часов, и меня будит ужасная, мерзкая как слизень, мокрая ледяная рука. Ледяная рука: «Тебе нужно проводить больше времени на свежем воздухе!» И я как яркий представить своей семьи, для которого нет всех этих условностей, ваших глупых ограничений, выхожу в кроссовках, трусах и майке с торчащими от холода сосками на свежий воздух. С победным, фирменным хрипом курильщика я сажусь на скамейку, и, открывая свой ноутбук, пытаюсь найти хоть один карман в своем наряде, где может лежать зажигалка.
Мужчина, по ту сторону гиперпространства: «Пить! Сегодня обязательно пить!»
А я уже не могу пить. И да, мама, доставай свои джинсы, где они у тебя? Поэтому я наконец-то закуриваю и думаю какие-то сумасшедшие мысли: "Пиздец, похоронили дедушку!", а через 5 минут "Пиздец, где в этой глуши можно найти секс?".
Занавес, товарищи панки, занавес.