десять стихов о Москве - новая запись на YouTube
Click to viewДесять стихов о Москве, авторское чтение.
Звукозапись - Максим Бруштейн.
Использована музыка Дмитрия Илларионова.
Фотографии Владимира Ломового и Анны Галаниной.
Прозвучали стихи:
***
У ветра подняты закрылки
и отказали тормоза.
Прохожих зябкие затылки,
витрин холодные глаза.
И никому никто не нужен,
тепла хотели, да не ждут.
Идут попутчики по лужам,
по снегу встречные идут.
Воротники и капюшоны,
фигуры съёжены на треть…
И каждый смотрит отрешённо -
в себя. Куда ещё смотреть…
_____
***
Сны из дома тревожат реже.
Клином - клин,
по версте - верстой
ностальгию слоями режу
вдоль Арбата, да по Тверской.
Невидимкой в толпе прохожих,
постигаю прозрачность лиц
и молчанье скворцов. Я тоже
из таких перелётных птиц.
Клин усталых пятиэтажек
исчезает в глухой дали…
Там забудут меня. Я даже
не услышу, как отболит.
Затянув поясок потуже,
чтоб свободней и шире шаг,
все бульвары пройду по лужам,
упоительно не спеша…
Вдруг опустится небо ниже
и прольётся в колокола.
Оглянусь -
и свой дом увижу,
потому что Москва мала.
_____
***
Всё суета, мой дорогой, всё суета…
Твой город - странный, неулыбчивый, и всё ж,
он открывается, когда ты занята,
и оживает, если дышишь, как живёшь.
Он принимает. Забирает и даёт -
всё как обычно, дорогой. Но иногда,
кружа Бульварным, вдруг услышишь, как поёт
о чём-то дальнем свиристель на проводах.
И чемодан-верблюд услужливо горбат -
привык летать. Такой вот выдался Пегас.
Везде Арбат, мой дорогой. Везде Арбат -
его штампуют замечательно, на раз.
И что ни город, всё один торговый ряд
и небоскрёбы - от велика до мала…
А на Полянке удивительно звонят
колокола, мой дорогой… Колокола.
_____
***
Левее от фонарного столба
и справа от бочонка с рыжим квасом
свернуть туда, где не слышна толпа
и сытый дух московский, дух колбасный.
Вперёд, пока есть силы… Там, пыля,
девчушка жмёт размеренно педали.
А дальше - лес и поле… Нет, поля -
куда ни посмотреть: поля и дали.
И бабушкин, на пять окошек, дом.
А может быть, - всех бабушек на свете…
Там дед стучит усердно молотком -
как все деды, за каждый гвоздь в ответе.
Там всё взаправду, и наоборот,
и есть чулан, где прячутся потери...
Там домовой за печкою живёт.
Он, может быть, сейчас в меня не верит.
_____
***
Небо течёт краской, в окнах застыв лужей.
Тучно зверьё разное по облакам кружит.
Розовощёкий слоник за горизонт скачет,
солнце вдали тонет, слоник догнал мячик.
Роза ветров - ветром по облакам шарит,
а под окном в ветках мышью дрожит шарик,
рядом сидит кошка, выше ещё двое -
ждут, что взлететь можно в небо в века кои.
Шарик застыл, дремлет, он в колесе белка,
крутит во сне землю, только свою - мелкую,
в ней не найти логик, и всех сильней ветер,
а все коты - боги, славные, как дети.
В доме зажглись окна, шарик дрожит нервно.
Кот приоткрыл око - смотрит на день первый.
___
***
Париж... Ну что тебе Париж?
Идёшь ли, едешь - всё паришь,
и сколько б ты ни прошагал -
паришь не меньше, чем Шагал,
над островами рыжих крыш,
где дождь грассирует, и тишь,
над сонным городом паришь,
сверкая краешком пера...
Но тут часы пробьют: «пора», -
и ты проснёшься. Поглядишь -
окно, бульвар, какой-то стриж,
и старый клён чертовски рыж,
и чехарда московских крыш…
Вздохнёшь, зевнёшь с балкона: «ишь,
Париж»… Ну что тебе Париж.
_____
***
Хмурого города свет слеп,
каждый фонарь без причин бежев.
Лужи обходятся след в след
неторопливо, почти нежно.
Скачут автобусы: прыг-скок,
каплями в окнах блестят лица.
Если бы только трамвай смог,
он бы над рельсами взмыл птицей -
штанги расправив, смахнул пыль
серых дождей с кружевной тучи.
И тротуар бы за ним плыл,
весело морщась, а был - скучен.
А пассажиры, мокрей туч,
пели бы песни, открыв окна,
и убегала б Москва прочь
к лесу - неважно, каким боком.
_____
***
По третьему транспортному кольцу
с усталостью храбреца
шагала лошадка, за нею в цуг -
бредущие к праотцам,
старик и старуха, приблудный пёс,
сапожник, солдат, портной,
бродяга в авоське заначку нёс,
что "с Богом, и по одной",
а следом вразвалку шагал палач
и скупо давил слезу,
и мальчик ничей всё шептал: «Не плачь»,
показывая козу.
_____
***
Под заснеженными ресницами
фонари глядят отрешённо,
как в сугробах бредут безлицые
узколобые капюшоны.
Длиннополые шубы съёжены,
красноносые всхлипы жалки.
На ветру задрожали - ожили -
палантины и полушалки.
Друг за другом - тире да точками -
санки, валенки и ботинки.
Продвигаются одиночками
разобщённые половинки.
Вторя городу нелюдимому,
заглушают шаги ушанки...
Так становятся невидимками
горожане и горожанки.
_____
***
Над Полянкой звёздная пыль полей.
Оттого, наверно, в плену ресниц
то ли пух исчезнувших тополей,
то ли просто тени забытых лиц
опадают звёздами на ладонь
и уходят россыпью по полям -
за Москва-реку, за живой водой,
по дороге кланяясь куполам,
где чернеет заревом хохлома.
А меж двух соборов на сто свечей
переулок Хохловский бежит в холмах
по следам потерянных москвичей.
___