Записки ополченца Муры, ЛНР.
Трое двухсотых
«Завтра Макса похоронят родственники в Краснодоне», - сказал Архимед, вставая со своей койки, качаясь, будто пьяный. «Блин, постоянно ищу его глазами, и не нахожу» - он растеряно оглядел комнату и шмыгнул носом.
Макс был старшим офицером батареи «градов», помощником Архимеда. «Старший офицер» - это здесь, в ополчении ЛНР. Но Макс, до войны предприниматель, никогда не служил в армии и никогда до этого не имел дела с оружием, искусству заклинателя погоды его обучил Архимед, пришедший в ополчение раньше. Архимед тоже «офицер»... в миру тридцатилетний математик из Днепропетровска.
Максу оторвало руку и ранило в голову, он умер в больнице. Но той же миной разорвало в клочья водителя «града» дядю Рому и 22-летнего командира батареи гаубиц Ваню из Киева.
Ваня приехал в батальон одним из первых. Он сказал матери, что поехал погостить к отцу в Беларусь. Ваня быстро освоил работу наводчика и вскоре стал командиром 4-х орудий. Его уважали бойцы, которые были старше его раза в два.
Мать Вани до сих пор думает, что сын на каникулах в Бресте, ведь, он всё это время обманывал её письмами по Интернету...
Женщина с цветами
Луганчанка Ирина - сотрудник аналитического отдела армии ЛНР. Это миловидная женщина, психолог, мать 4-х детей, младшие из которых - приёмные, отправлены в детский лагерь на лето. Муж Ирины воюет в соседней ДНР. Ирина определяет можно ли доверить оружие новобранцу: «Дикое напряжение, ответственность... если я не разгляжу правосека или допущу человека психически неуравновешенного...» Она работает по 12 часов в сутки, как и многие сотрудники, живёт в штабе, что в бывшей больнице, ночует в сестринской каморке и... «Не высыпаюсь... сплю, когда нас обстреливают, но просыпаюсь, когда тишина», - вздыхает Ирина. Она, истинная дочь офицера, отлично стреляет и знает сестринское дело, но...: «Меня саму никуда не взяли, женщины на передовой не нужны. Но я нужна здесь. Мальчишек наших некому поддерживать, кроме меня, они мне все как родные... Вот идёт высокий молодой ополченец, а мне вдруг хочется крикнуть: «Ванечка!», но нет больше нашего Ванечки, он такой светлый был и умничка».
В руках женщины букет жёлтых цветов, сегодня привезут закрытые гробы и поставят у церкви, что возле больницы.
Несущие смерть
Реактивщики (артиллеристы «градов») с утра вынашивали планы мести миномёту, который убил Макса, Ваню, дядю Рому и ранил ещё пятерых ополченцев. Реактивщики напоминают, пардон, бомжей, - гуманитарные потоки камуфляжа почему-то обходят их стороной. Одеты кто во что горазд - отдельные предметы камуфляжной одежды сочетаются с грязными джинсами, засаленными гражданскими брюками (напряжёнка с водой), мужскими туфлями, кроксами и с яркими футболками.
- Есть е г о точные координаты, корректировщик сообщил.
- Эти гады на том месте постоянно сидят, разжирели, мы их там накроем!
- Ага, а на снарядах надо ещё написать: «За Макса, Ваню и Рому!»
Урал с «градом» на борту выезжает на позицию, его сопровождают автоматчики и легковушки охраны. Маленькая колонна несётся по опустевшим улицам Луганска, легковушка разгоняет зазевавшихся водителей и велосипедистов. Какие-то женщины крестят наш «град». Благословение убийства. В 40 ячейках установки покоятся 38 смертоносных «карандаша» (2 ячейки сломаны), дальность полёта до 20 км, площадь поражения 1 га. Осадки ввиде «града» рвут на части не только людей, технику и здания, но и окопы. Не всякий блиндаж выдержит разлёт такой ракеты.
«Град» резко тормозит в нужном месте, автоматчики соскакивают со своих мест и занимают позиции, «офицеры» становятся неподалёку с триногой и бусолью - кричат координаты наводчику, тот разворачивает установку под нужным градусом.
Ревущие пылающие карандаши поочерёдно несутся в сторону врага, тут надо открыть рот, чтобы не лопнули перепонки, через несколько секунд вдалеке слышатся разрывы упавших ракет.
«Град» сворачивается также стремительно как и приехал. Вдогонку обычно летят мины, но сегодня обошлось.
- По каким объектам мы отдолбились? - спрашиваю у Архимеда. Он, перманентно уставший, но сегодня находит силы поважничать, - получил наконец-то форму, которая ему очень идёт.
- Батарея гаубиц.
- А почему не т о т миномёт?!
- Приказ.
- Но мы накажем т о т миномёт?
- Я хочу взять их в плен и содрать кожу.
ПТУРСы и гаубицы
С артиллеристами у меня давняя дружба, то угостят чем-нибудь, то предложат выспаться у них в палате больницы-штаба. - Тут всё заставлено кроватями... Кровати в каждом углу, в коридорах, между несущими стенами - это безопасней при миномётных обстрелах. Целых окон остаётся всё меньше и меньше, в то время как количество внешних дыр в огромном здании больницы увеличивается, - вот снова снаряд попал в крышу больницы.
Командир артиллеристов, между прочим, режиссёр из Москвы (снял несколько серий «Разбитых фонарей») с позывным, разумеется, Феллини. Сомневаюсь, что он раньше был артиллеристом, однако, здесь все учатся сходу. Здесь вообще в каждом подразделении народ весьма интересный. У артиллеристов, например, есть израильтянин, немецкий эммигрант, украинский вертолётчик, камчадалский охотник-снайпер, моряк-кругосветчик.
Сегодня артиллеристы осваивают нового «зверя». ПТУРСом называется. Несколько зверюг привезены в ящиках, обмазаны солидолом. Инструктор, больше похожий на лектора университета, рассказывает, как правильно обращаться со зверюгой. ПТУРСы хороши против танков, бэтэров, бэх и саушек. А также идеальны против окопавшихся украинских танков и взлетающих украинских вертолётов. Грубо говоря, это такой мощный медленный управляемый снаряд на проволочке.
На позициях на окраине одного прифронтового села не стали дожидаться появления укровских танков - выстрелили из ПТУРСа по дереву, разбежались, подождали миномётную ответку с той стороны.
Посмотрела я и работу батареи гаубиц, стоящую неподалёку. К гаубицам лично у меня любовь с первого взгляда, видела я их музее в Москве. Здесь гаубицы той же модификации, то ли военных то ли послевоенных годов выпуска. Лаконично и надёжно. Если бы не адский звук выстрела, отделяющий душу от тела, то, ей-богу, попросилась бы в наводчики.
