Режиссер Елена Демидова. «Леша» возвращается

[annabaskakova]

Один из лучших и пронзительных фильмов о пожарной катастрофе 2010 года, когда в результате лесных пожаров сгорели деревни, погибло множество людей, а торфяной дым накрыл Москву - это «Леша» Елены Демидовой. В "Леше" нет душераздирающих сцен, нет пламени до небес и героических пожарных. Всего один человек - немолодой деревенский мужчина по имени Леша, неспешно идет по сгоревшей деревне и, показывая на развалины, рассказывает в настоящем времени, кто в них «живет», обрисовывает кратко их судьбы, называет имена. И зрителю ясно, что деревня погибла, восстанавливать ее никто не будет, жители теперь существуют в каком-то другом месте и еще - в воображении Леши. Фильм побывал на множестве фестивалей, получал награды и уже пять лет живет в сети самостоятельной жизнью, например, здесь. https://www.youtube.com/watch?v=TH5mKV_BO9k&index=4&list=PLWwRVNAAZJpKoGn1cqbz06U7gUEJxF7Wu

И вдруг Елена Демидова решила снимать его продолжение, используя краудфандинговую платформу Планетару https://planeta.ru/campaigns/lastman

- Елена, как и почему Вы оказались в 2010 году на пожарах?

- Ну во-первых, было ясно, что случилась большая беда, что дело не только в смоге, горят огромные территории, и не просто леса, а деревни, где люди остаются без крова. И было видно что государственные структуры эту беду замалчивают и не справляются с ней. А во-вторых, я увидела тогда в сети ЖЖ-сообщество http://pozar_ru.livejournal.com, через которое волонтеры координировали оказание помощи. И это было какое-то новое явление для меня. Я вдруг поняла, что за постперестроечное время в России выросло целое поколение людей, которыемыслят, как европейцы. Земной шар для них маленький, триста километров - это недалеко и если горит «где-то под Рязанью», то это означает: «горит в моей стране, а я в ней живу». Мы говорили тогда об этом с режиссером и педагогом Мариной Разбежкиной и сошлись на том, что это надо снимать. Это очень важно, это не просто про пожары, это про нас. Она предложила своим ученикам снимать эту историю, чтобы потом сделать киноальманах. Отклинулись трое свежих выпускников - Андрей Картавцев, Аня Шмелева, Тимофей Усиков. Ну и я. Мы взяли камеры и поехали на места.

- Вы как-то видели заранее свое будущее кино?

- Нет, точнее я видела другое кино - про волонтеров. А про то, что встречу своего будущего героя - Лешу, я попросту не знала, да и не могла знать. Мы с волонтерами съездили в Белоомут к погорельцам из Мохового, потом в Полбино, где ребята отстаивали деревню от пожара. Там я провела два дня и работала со всеми вместе. Происходило это примерно так - камера у меня в кофре за спиной, если есть возможность, то я я ее вынимаю, потом начинает рядом гореть, я ее быстро перекидываю обратно и снова работаю со всеми. Мы засыпали лопатами горящую лесную подстилку, чтобы огонь не поднялся на деревья.
Но мне хотелось снять все варианты жизни и действий волонтеров. Я увидела объявление, что две девушки в воскресенье собираются ехать в деревню Култуки. Деревня сгорела, но в ней оставались три домика в несгоревшем конце, об этом написали в пожарном сообществе «разведчики», которые проезжали там за несколько дней до этого. В воскресенье с утра мы сели в машину, нас было три девушки и парень, которого звали Данила. Данила вообще-то собирался ехать тушить пожары и специально для этого даже купил берцы, но по ошибке сел в машину, которая везла гуманитарку. Но он утешался тем, что сопровождает девушек. Было ощущение, что и Данила, и девушки никогда не выезжали за пределы города, они искренне удивлялись, видя гусей и козочек, я снимала, как они удивляются. Это все было весело пока мы не приехали на место.

- Какое впечатление на вас произвела сгоревшая деревня?

Когда мы приехали в Култуки, то увидели, что там упали и рассыпались даже печные трубы. Перед глазами была только ровная выжженная земля, черные деревья и кучки кирпичей. Как нам объяснили, Култуки - бедная деревня, там печи ставили не на фундамент, а прямо на деревянный пол.
Мы проехали в несгоревший конец деревни - он не сгорел, потому что был за оврагом. И там нам местные бабушки сказали: «А вот тут у нас стоит антенна, там Леша живет». «Антенна» оказалась вышкой с вагончиком, которые были поставлены одним из авиапредприятий из Жуковского для слежения за самолетами. Леша работал там сторожем.
Леша вышел нам на встречу и как-то сразу стало понятно что его на снимать. Нет, я вовсе не думала про него словами типа «вот герой моего будущего фильма», нет. Но я понимала что его надо снимать. Причем, не важно, что, как выяснилось, Леша во время пожаров вывел четырех бабушек из огня и он герой в самом настоящем смысле. Важно, что он был какой-то очень настоящий, за ним чувствовалась прожитая жизнь и то, что он - неотъемлемая часть этого безумного пространства.
Проблема была в том, что я все батареи для камеры истратила на волонтеров. Но Леша сказал, что с утра он обычно идет кормить кошку и собаку, которые живут у него на пепелище. И я даже не раздумывала я сраз поняла что нужно оставаться. Волонтеры уехали, а я поняла что нужно просто попроситься ночевать к бабушкам и утром идти с Лешей. Собственно и все. Мы просто прошли с ним по сгоревшей деревне, но с самого начала, с первого почти шага стало ясно, что эт кино, и что надо замереть, молчать, идти и слушать и снимать. Мы шли по бывшей улице, домов уже не было, а в лешиных рассказах это все жило, и жил он, и главное, что-то еще происходило между нами, какие-то ниточки пртятгивались, которые собственно и делают кино. Все это длилось ровно час, потом он сел на велосипед и уехал. Это и стало последним кадром - человек на велосипеде, уезжающий в туман, в смог, а над ним сквозь смог пробивается и не может пробиться солнце. Многие зрители были твердо уверены потом, что это луна, такое оно было маленькое.
Тогда мне, правда, казалось, что я снимаю эпизод будущего фильма о волонтерах. Решила выложить этот эпизод в сеть, сделала только несколько склеек, убрала тряску камеры. Просто хотелось чтобы все услышали Лешу. И тут же получаю сообщение от Марины Разбежкиной - «Лена, это же уже кино!». Наверное, иногда нужно чтобы тебе кто-то со стороны это сказал. И до меня как-то сразу дошло, что порезав это до размера эпизода, я потеряю что-то очень важное, те самые ниточки, которые протягиваются между Лешей и мной, а значит и между Лешей и зрителем.




- Сняли ли в итоге кино про волонтеров?

- Увы, оно так и не сложилось. На самом деле это очень трудно, это не делается набегами. Легко снять репортаж, телевизионный фильм, а чтобы снять про них кино, надо было с каким-то отрядом прожить достаточно большой период, лучше от начала до конца, и тогда бы там была драматургия самой жизни, и главное, ты был бы частью пространства, а не забежавшим извне человеком, и тогда там тоже были бы те ниточки, которые в коротком набеге не образуются.
При этом киноальманах вышел и вполне состоялся. «Леша» его открывает. Затем идет фильм Андрея Картавцева «Разрыв» - о мужчине, который пытается отстоять от огня свою деревню, такой один день Ивана Денисовича. Потом небольшая зарисовка Ани Шмелевой «Дадо» - о таджикском мужчине, которого послали там что-то расчищать на экскаваторе, а в общем-то про жизнь и про любовь. Есть там и фильм собственно о волонтерах, его снял Тимофей Усиков, который в отличие от меня достаточно продолжительное время был и жил в одном из отрядов под Рязанью. И есть там еще один мой фильм - «Золотая свадьба» - о двух стариках-погорельцах, у которых в те дни была на самом деле золотая свадьба. А замыкает альманах небольшой сюжет тоже с Лешей, мы с ним идем в выгоревший лес, но в общем-то это сюжет еще и «про любовь».




- Как на вас реагировали местные жители?

- Конечно, люди были рады помощи. Но понять кто мы и зачем мы все это делаем, им было трудно. Взять эпизод с той же золотой свадьбой. Мы приехали поздно вечером, привезли подарки, и нельзя было не посидеть с хозяевами, они нас ждали весь день, хотя и не очень верили что приедем - о москвичах тут думали, честно говоря, не очень хорошо. В глазах деревни все москвичи - буржуи. Хозяин, выпив, рассказывал, что они там специально яму на дороге сильней выкапывали, чтобы дачник-москвич какой-нибудь застрял, а сами караулили с трактором рядом и зарабатывали бутылку.
Они, мне кажется, так и не поверили, что делаем мы это все бесплатно и по доброй воле. Ну или для кино - решила хозяйка, раз я тут с камерой все время.
Впрочем, Саша (не знаю фамилии, только жежешный ник), с которым мы туда ездили, выпив с ними белого вина (так здесь почему-то называют водку - в отличие от красного вина), сам приставал к ним на тему «что вы о нас думаете», возмущался умывальником с пимпочкой в двадцать первом веке, и все пытал их - как они столько лет прожили вместе и не разошлись. И удивлялся, что спят они на разных кроватях. То есть на самом деле - разные миры. А потом - через сколько то рюмок - вся эта разность жизней и взглядов вдруг стала не важна, и они вместе с хозяином сидели в сашиной машине, слушали музыку - нашлась в заначке среди дисков и та, которая и Василию Григоревичу подошла, и подпевали они хором - у Василия Григорьевича машина в пожаре сгорела и очень, очень ему хотелось хотя бы посидеть в машине, пусть и в чужой.
В целом, конечно, все там было очень печально. Включая строительство новых домов. Ушлые подрядчики, которые взялись восстанавливать деревни после пожаров, очень хотели «отпилить» от бюджета в свою пользу. Задача правительством была поставлена так - нужно к новым домам провести воду, газ и отремонтировать дороги. А Култуки - достаточно далеко от цивилизации и значит деньги на это уйдут большие. То есть себе останется мало. Поэтому подрядчики говорили людям: «давайте вы переедете в другую деревню, там и медпункт есть, и магазин, и автобус в райцентр оттуда ходит, а вы же старые, больные. Мы построим вам там отдельную улицу». Блефовали, что в Култуках строить ничего не запланировано. И народ согласился.
Дома, кстати, построили из бетонных блоков. Бабушки жалуются, что у них постоянно болит голова. И вообще это чужая земля и чужие дома, построенные строителями для чужих им людей.

- Стоит ли снимать продолжение к уже состоявшемуся, законченному кино?

- Ну, я снимала поначалу не то чтобы подолжение фильма про Лешу, я снимала продолжение всей этой истории с пожарами. Мы снова приезжали, привозили разные вещи - предметы личной гигиены, продукты. Мы всегда заезжали к Леше, и всегда это было больше чем просто разговор по делу. Все время что-то происходило, что-то закручивалось вокруг. Было ясно к тому же, что также как в первом фильме через него открывалась жизнь этой деревни до пожаров, так и теперь через него проявляется и осознается послепожарная жизнь этого края.
Кроме того, ниточки, которые проятнулись между нами еще в первую прогулку по сгоревшей деревне, становились все крепче. Я нечаянно вошла в его жизнь. И кино становилось все больше еще и про любовь.
Причина мне была понятна. Леша имел предысторию, похожую на сотни тысяч других - он уезжал в город, женился, с возрастом все больше пил, его семья распалась, он вернулся к маме. Но дальше проявилось то настоящее, что в нем было - мать болела и он взял себя в руки. Он ухаживал за ней несколько лет, устроился на работу на ту самую «антенну», а там начальник сказал ему или закодируешься или вылетишь, и он закодировался и перестал пить совсем. А потом мама умерла, он остался один - непьющий. С угрозой потерять работу, потому что «антенну» все время обещают закрыть. И потому даже без пожаров его настиг тот самый кризис среднего возраста , которого у деревенских людей обычно не быват. Надо было что-то делать со своей жизнью, и самое простое и понятное - найти женщину, жену. Но с женшинами свободными в округе было плохо - у них или своя семья с кучей проблем, либо они без мужа тащат детей и точно не смотрят ни на каких мужчин, а есои одинокие и свободные, то чаще всего пьющие. И тут появляюсь я. Я я его слушаю, я понимаю, я стараюсь помочь, и я приезжаю снова и снова. С деревенской точки зрения это любовь.
И дальше история продолжалась. Послепожарное горячее время закончилось, но я уже ездила именно к Леше. Останавливалась также у бабушек, снимала его и их. Снимала их обычную жизнь и снимала историю его и себя. Это было иногда очень трогательно. Напрример, однажды он сказал мне - может ты останешься? Я тебе халат куплю. Мы столько с тобой сделаем! Я молчала и смотрела в камеру. Тогда он говорит - ну можешь ничего не делать, только стой рядом, я сам буду все дклать. Он кормил меня собственноручно сваренными щами из выдры, водил слушать тетеревов. Ем этим была тоже очень настоящая и серьезная жизнь, которая мне открывалась именно потому что я не делала лишних движений, я смотрела и слушала, я была там с ним и с ними, и я при этом не пыталась эту жизнь строить.
Меня конечно мучали иногда сомнения - ну вот получается я вошла в чью-то жизнь, стала ее частью, важной частью, а потом уйду и как-то это нехорошо, как будто я его использовала. Но по зрелому празмышлению я понимала, что на самом деле я просто привношу в его жизнь какие-то новые краски, я на самом деле эту жизнь тормошу и не даю ей застыть, и это скорее хорошо, чем плохо. И более того, время показало, что все это поспособствовало тому, что в его жизни появляется в конце концов уже реальная местная женщина, и значит все хорошо!
Это что называется «про любовь». Но и фильм, и история наших отношений она больше чем про любовь, она ведь еще и про разные миры, которые вдруг пересекаются в большой беде и снова расходятся по своим орбитам через какое-то время. Она про то, что это порою почти как у Киплинга - «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут», но иногда это все это становится неважным и в чем-то главном мы все одно. В фильме получилось как бы несколько слоев - один, это последствия пожаров, волонтеры и жизнь деревни, второй это жизнь самого Леши, его история, и третий - это взаимоотношения режиссера и героя, история о том насколько мы имеем право входить в жизнь других людей. И как из нее выходить.

- А вы сами как-то представляли себе, чем закончится новый фильм о Леше?

Я очень хотела чтобы он закончился тем чтобы он женился, с самого начала хотела. Но все как-то шло так, что вряд ли это произойдет. И более того однажды он почти закончился на совсем какой-то странной для меня ноте, которую мне еще надо было понять и принять - деревня решила, что я заработал много денег на предыдущем, первом фильме про него, а с Лешей не поделилась. И вообще бесполезны для Леши все мои приезды - ни любви, ни денег от меня, и Леша закрылся, и как-то все оборвалось. Но потом был мне подарок от нашего киношного бога, был финал фильма, и да, у Леши есть теперь жена - все как я хотела. Но как конкретно это произошло - увидите в фильме, потому что слова это слова, а кино это кино

- Почему вы решили собирать средства для завершения фильма с помощью краундфандинга?

Потому что снимать при наличии камеры и звука к ней без денег еще можно. Можно было приезжать туда первое время с волнтерами, можно было выкраивать из семейного своего бюджета деньги на поездки туда после, но потспродакшен требует все-таки уже конкретных немаленьких расходов. Монтаж - это не быстрая и достаточно дорогостоящая работа, тем более, что материала очень много - практически два года жизни и съемок. А после того как фильм будет сложен, нужно будет еще очень много работать с изображением (фильм снимался еще на пленку HDV, и это изображение нужно доводить до привычного нам теперь качества HD). Кроме того, предстоит еще немалая работа со звуком, перевод диалогов и накладывание английских субтитров, выгон DCP, получение прокатного удостоверения. Это ту первую историю про Лешу, которая была снята практчески одним кадром можно было показывать практически как есть, потому что там важнее было другое, важнее было что это такое прямо соприкосновение с жизнью. А здесь я все-таки рассказываю историю, и она по законам жанра уже должна быть сделана хорошо еще и с тезхнологической точки зрения, иначе будет раздражать. Это ответ на вопрос почему деньтги в данном случае нужны и на что они пойдут. А почему именно карудфандинг? Ну во-первых, государственные деньги очень сложно получить на завершение фильма, это везде и во всем мире сложно, лешче получить на новый проект в начальной стадии. Можно корнечно еще пытаться, но время уже не ждет, жизнь идет дальше, и эта история станет уже историей не настоящего, а прошлого, и это плохо.

- О чем будет ваш новый фильм?

Для меня сейчас главный и новый фильм этот. Но да, уже есть и другие в работе, но все-таки этот главный. Очень хочется его завершить эту историю, и завершить хорошим кино.

Click to view

Беседовала Анна Баскакова

Если вы хотите помочь проекту. Сбор средств ведется на краудфандинговой платформе Планетару https://planeta.ru/campaigns/lastman .

СПРАВКА




Елена Демидова - режиссер, сценарист, продюсер. Окончила киношколу «Интерньюс» (мастерская Марины Разбежкиной). Член Союза кинематографистов, Киносоюза, Гильдии кинорежиссеров РФ и Гильдии неигрового кино. Наиболее известные фильмы - «Живая вода» (2006), «Пора домой» (2008), «Клюквенный остров», 2010, «Леша», 2011.