Борис Бунеев: "Для съемки ничего не жалко: ни себя, ни артистов, ни леса!"
Я приехала к режиссеру Борису Бунееву, чтобы расспросить о его фильме "Костер в белой ночи", снятом в 1984 году по одноименному роману Сбитнева. Сбитнев написал о реальном пожаре, угрожавшем поселку Ербогачен в Иркутской области. Пожар с большим трудом удалось потушить с помощью "Авиалесоохраны", наземных служб, мобилизованного населения. Герой фильма - молодой геолог, который случайно поджег лес, ищет ответ на вопрос: должно ли за преступлением следовать наказание, если уже ничего нельзя исправить? Фильм прекрасный. Но у меня, конечно же, профессиональный интерес. Мне хочется расспросить Бунеева о многом: как стала возможной съемка верхового пожара в художественном фильме, как актеры играли в горящем лесу, почему разрешили жечь лес ради искусства, а главное - как удалось задействовать в фильме парашютистов "Авиалесоохраны". Когда я позвонила Бунееву и попросила разрешения прийти на интервью, он ответил, что считает этот фильм своей творческой неудачей и плохо помнит его, но я, конечно, могу прийти. И вот мы сидим в комнате, под автопортретом покойной супруги Бунеева, удивительно красивой женщины, - и вместе смотрим кино на старом видеомагнитофоне. Борису Бунееву 92 года.
- Я когда Сбитнева читал, мне самому было интересно, я решил, что и другим будет интересно, - говорит Борис Бунеев. - В кино таких пожаров еще не показывали... Я понял, что для фильма надо жечь лес. А жечь лес так просто не дают, тем более для кино. Я когда сказал, что мы будем снимать рядом с полярным кругом, под Иркутском, все возмутились. Но я взял оператора, говорю - давай полетим и посмотрим, что там такое. Садимся в самолет, с нами рядом садится секретарь райкома. Мы тут же знакомимся, а когда прилетаем - мы уже свои люди. Смотрим: много горелого леса, и стоят отдельные рощицы, уцелевшие при пожаре. И нам разрешили немного там пожечь.
Приезжаем, нам дают транспортные средства, мотаемся по Тунгуске. И понимаем, что тут и надо снимать, будет хорошо. Места удаленные, съемочную группу тут никогда не видели. Холодно, правда, сортиры на улице - как айсберги. На студии скандал: "Почему не едете в Ялту?". "Ну, - говорю, - во-первых, в Ялте не дадут жечь лес". Правда, в Ялте мы потом снимали. Кажется, это на другом фильме было - "Злой дух Ямбуя", фильм потом получил премию Джека Лондона. Или не на нем? Пускали медведей по Ай-Петри, оператора там чуть медведь не слопал. Медведи были из университетского сада, человека, который за ними ухаживал, звали Тарик. Мы для съемок оператора в клетку посадили, но оператор - он же не может так сидеть. Он вышел из клетки и стал за медведем ходить. А медведь стал вокруг оператора ходить кругами, он так всегда делает, когда собирается напасть. И Тарик подбежал и дал медведю кулаком по лбу, медведь остановился, и оператор спрятался обратно в клетку…
- Вы о фильме "Костер в белой ночи" расскажите, - прошу я.
- Ербогачен располагается на границе полярного круга, и все-таки решили там снимать, хотя дорогая эскспедиция получалась. До Ербогачена можно добраться только вертолетом.
Консультантом по фильму был Масягин, реальный секретарь райкома в то время, которое было описаны в романе Сбитнева. Пожар угрожал районному центру Ербогачен, и Масягин тогда стал одним из главных спасателей. В книге и в фильме фамилия героя, прототипом которого стал Масягин - Ручьев.
Во время съемок мы познакомились с пожарниками, которые там работали. Иркутская авиабаза. Прыгали и тушили, деньги-то надо было зарабатывать. Мы с ними дружили, много разговаривали. Они рассказывали, как тушат, мы старались воплотить.
А секретарь райкома каждый день к нам в гостиницу приходил с рыбой в одном кармане и с поллитрой в другом. Ему же так выпить не с кем, так он к нам шел. А поскольку секретарь райкома был мой друг, нам все помогали. Он нам Авиалесоохрану разрешил использовать на съемках, армию… Был еще такой Никодимов, он нас снабжал вертолетами, и еще дама нам помогала, второй секретарь райкома. В выходной в угодья охотничьи летали. Стреляли, ели и пили, рыбу ловили. Вот это жизнь была. Мы там были королями!
- Что было самым сложным в работе над фильмом?
- Я на роль секретаря райкома взял артиста Харитонова. Он был очень популярный в те годы. Но Харитонов к середине картины запил, стал таскать в номер молоденьких девушек. Помню, как-то был выходной, мы с секретарем райкома полетели в какое-то охотничье угодье, ловили рыбу, пили водку. И я всю ночь думал, что мне делать. А к утру решился - таки взял и снял Харитонова с картины.
Я тогда простудился на Тунгуске, и мне врач во время съемок колол какую-то ерунду. А Харитонов написал жалобу, что я наркоман и что мне колют наркотики.
Конечно мы полностью не смогли снять кино - там зима наступает рано. Поэтому рванули потом на Рязанщину, в Солотчу и снимали там с новым актером, - народным артистом, которого я взял из Беларуссии. Ну ничего - сняли. Там, в Солотче, можно было выбрать похожую натуру, тем более, имея такого художника, как моя жена. Кстати, она делала все эскизы к моим картинам. Она имела великий талант… Она для другого фильма однажды сделала макет всего разрушенного Ленинграда. Сцены на реке - это все в Солотче. Мы там тоже рощицу сожгли, которая оставалась среди горельника.
- Не боялись ли актеры сниматься в непосредственной близости от огня, а операторы - снимать?
- Актеры не боялись, тем более, огонь и актеры на самом деле немножко разведены. Операторы далеко стояли, использовали телеобъективы. Девочка, которая Лену играла, вообще ничего не боялась, она прямо как настоящая девочка из племени. Играет хорошо? Да у меня все хорошо играют, я так действую на артистов.
- Подвергались ли актеры опасности во время съемок?
- Я из-за этого фильма чуть под суд не угодил. Там вся роща была заранее облита бензином, по ней бегали мои артисты и еще какой-то там народ. И когда народ оттуда еще не вышел, кто-то прежде времени подал сигнал, и лес зажгли. Едва не спалили мою группу. Слава Богу, никто не погиб, а могли.
А так, по-моему, ничего опасного не было, кроме той рощи. Низовые пожары тушились легко. Поджигали мы сами, снимали, а рядом всегда были пожарные машины и пожарные.
- Каким образом снимались дубли - лес-то второй раз не подожжешь?
- Чего-то проливали керосином, что-то так поджигали. Пока горело - снимали. Артист сыграл один дубль - ему говорят: беги вот сюда, играй здесь. Такое вот дело…
- Не жалко ли было ради картины жечь лес?
- Для съемки ничего не жалко: ни себя, ни артистов, ни леса. Низовой пожар мы потушили, сожгли какие-то кусты, в основном - среди уже выжженного леса. А верховой… ну стояла там жалко одна роща среди черного выгоревшего леса. Вот над этой рощей мы поиздевались как могли. Я как-то за нее не переживал.
- Как приняли фильм "Костер в белой ночи"?
- Картину приняли кисло. К меня был конфликт с директором студии, он был прежде директором Второго главка, заведовал провинциальными студиями, может, и в этом было дело. И даже оператор Чердынин говорил: "Картина не очень у тебя получается". 1984 год, тогда уже были немодными секретари райкома. И друзья говорили, что кино слабое. Фильму дали вторую категорию, я получил за нее 60 тысяч рублей. За третью, впрочем, 25 тысяч давали - еще меньше.
Это, кстати, была моя предпоследняя картина. Я потом снял по Нагибину "Сильнее всех иных велений". И все - после этого пошла перестройка, деньги надо было выпрашивать у продюсеров. Марлен Хуциев уже 10 лет не может картину закончить… после Перестройки я 15 лет только дублировал иностранные картины. Но я это делал лучше всех в Советском союзе. Я не стал подражать манере западных актеров, как все делали, я стал учить русских играть эпизод заново.
- А как вы сейчас, после просмотра столько лет спустя, восприняли "Костер в белой ночи"?
- Знаете, мне понравилась картина, я сам удивился. Сейчас она совсем по-другому смотрится. Не такой уж я плохой режиссер…
Борис Бунеев долго рассказывает о своей жизни, и буквально сыплет легендарными именами. Говорит о том, как Фальк запретил его жене учиться в советском художественном вузе - чтобы не испортила руку, и как повел ее к Эренбургу, и что из этого вышло. Жалуется на небрежность сценариев Валентина Катаева. Печалится, что не записывал высказывания Сергея Эйзенштейна, будучи одним из его любимых учеников, и вспоминает, как работал над фильмом "Иван Грозный" - "там есть две мои сцены с Анастасией". С горечью рассказывает, как Эйзенштейн поставил ему двойку и лишил стипендии - лично он до сих пор считает, что незаслуженно. О съемках "Костра в белой ночи" он говорить больше не намерен, а может, больше ничего и не помнит, все-таки столько лет прошло. Жалко, - мне очень хотелось побольше узнать о работе с иркутской базой "Авиалесоохраны", но что поделать.
А ведь и правда - хорошее получилось кино. Только вот лес мне все равно жалко до слез…
Чтобы посмотреть "Костер в белой ночи" - нажмите сюда
Анна Баскакова