Малоизвестный Петергоф: три истории любви. История вторая. Собственная дача
Брат Марии Николаевны Александр, будущий II, был Телец, как и его внук Николай II, то бишь в стремлениях своих человек чрезвычайно упертый. Не будем о политике, а будем о любви. Ситуации любовной младости обоих Вторых Тельцов до смешного похожи.
Было-то как? Влюбчивый, мягкий, плотский, упрямый Телец находит себе девушку в окружении. У Николая, как широко известно, была Матильда Кшесинская. У Александра - Ольга Калиновская, полька, фрейлина Александры Федоровны. Естественно, о браке ни в том, ни в другом случае речь не шла. В ситуации Александра и о сексе-то, кажется, не шла. В середине XIX века народ был еще совсем не настолько циничен, как в начале века двадцатого, и желал более любви, нежели плотского удовлетворения.
Однако прекрасная полька тоже была к наследнику престола неравнодушна. Приходилось принимать меры.
Меры были приняты следующие. "Следует ему иметь более характера, он слабоволен, влюбчив, неустойчив перед влияниями. Непременно нужно отправить его из Санкт-Петербурга и молить Бога, чтобы Ольга К. поскорее вышла за кого-нибудь замуж".
Жизнь доказала правильность тезиса "Я твердо знаю, что любовь пройдет, когда два сердца разделяет море". Лирик В.А.Жуковский, сопровождавший наследника в путешествии, докладывал императрице: "Его жертва, принесенная по необходимости, тяжкая сердцу и ломающая волю, все же не делает его несчастным. Он совершил насилие над собой, но нервы его спокойны, он мил и добр, даже кажется счастливым". Сентиментализм, он и в век реализма сентиментализм.
Между тем нервы милого и доброго наследника подверглись во время вояжа по просвещенной Европе серьезному испытанию. Протестантские правители во весь XIX век считали серьезным успехом, если удавалось повесить какому-нибудь Романову на шею одну из дочерей. В Швеции, Дании, Ганновере, Баварии, Бадене и Вюртемберге Александра атаковали "хорошо обученные и выдрессированные невесты". Сашок был человек простой и попадать в положение "Жомини и Жомини, а о водке ни полслова?" не любил. Когда баденская принцесса в Карлсруэ начала, бедняжка, занимать наследника вумными разговорами о Гёте и Шиллере, он сконфузился и разговора не поддержал (что-то мне думается, конфуз вызвало главным образом то, что сказать было нечего). Свита дразнила, прынц страдал, а поскольку особа столь высокого положения не может быть неправа или недостаточно образована, сталбыть, невесты были жеманницы и скушные. "Адъютант цесаревича князь Барятинский сказал, что в Дармштадте есть еще одна молодая принцесса, которую они забыли посмотреть. На что Александр Николаевич ответил: "С меня довольно, все они скучные и безвкусные".
В Дармштадт тем не менее поехали, боясь обидеть герцога (ко всем заехали, а к герцогу нет? Непорядок). Наследник, однако, выговорил, что визит будет как можно более кратким, дабы еще кто-нибудь не успел его по немецкой литературе проэкзаменовать.
Между тем именно Дармштадт был для Александра в плане брака ну совершенно безопасным местом. Чтобы понять - почему, надо чуточку углубиться в совсем не секретные тайны дармштадтского двора.
Людвиг II, наследный принц Гессен-Дармштадтский, женился в 1804 году на Вильгельмине Баденской и получил от нее подряд трех сыновей, двое из которых выжило. Престолонаследие было обеспечено, и Людвиг женой более не сильно интересовался. К 1820 году он имел свою любовь... а его жена, к его негодованию, - свою. Действительно, как эта тварь посмела вместо того, чтобы приткнуться и прилично сидеть под лавкой, купить себе неподалеку от Боденского озера красивое поместье Хайлигенберг и поселиться там со своим камергером красавцем бароном Августом фон Сенарклен де Гранси. Женская развращенность доходит еще и до худшего позору: о слэше нелицеприятно высказываются в открытых постах!, берут и открыто рожают от камергера четырех детей.
Венцом всего было, конечно, когда тварь потребовала, что несчастный муж признал ее и камергера детей своими. По примеру королевы Марго, ласково напомнившей своему супругу, он же б... в штанах, Генриху Наваррскому, что без нее он плодит исключительно ублюдков, тогда как она без него рожает наследников престола.
Понятное дело, чтобы выкидывать такие финты в начале XIX века, дама должна была иметь мощную крышу. Вильгельмина крышу имела. Не будем перечислять всех родственников, за нее заступившихся, ограничимся главным заступником: родная старшая сестра Вильгельмины Луиза Баденская вот уже много лет была русской императрицей Елизаветой Алексеевной. Так что, должным образом поскрипев, Людвиг признал детей камергера де Гранси своими, а дети вместе с мамой и настоящим папой остались жить в Хайлигенберге.
Из четырех детей Вильгельмины и камергера выжили двое младших: сын Александр и Максимилиана Вильгельмина Мария Гессенская, знакомства с коей в Дармштадте в роли хищной невесты и боялся русский престолонаследник. Ежу понятно, что боялся зря и от недостаточной осведомленности.
Вильгельмина к тому времени была уже шесть лет как в мире ином. В положении ее и камергера детей ничего не изменилось - они жили в Хайлигенберге, а Людвиг с двумя законными сыновьями - в Дармштадте. Но раз пошла такая пьянка, как визит цесаревича, режь последний огурец, - и Золушку с братом вызвали ко двору.
Ясен пень, Марии ничего не светило, когда она вслед за дедом, отцом, дядей, тетками и сводными братьями со спокойным, почти безучастным видом шла встречать высокого гостя. В выпендреже не было надобности, к тому же девушка была такого склада, что и при настоятельной надобности этого дела не терпела. И пока наследный принц Людвиг беседовал с наследным принцем Александром о природе и погоде, Мария решила совместить долг с удовольствием и набрала себе на тарелочку вишен.
И уж так случилось, что когда формальный папа взял формальную дочку за руку, чтобы представить ее цесаревичу, во рту у Марии была вишневая косточка. Нормальная хищная невеста, случись невзначай с ней подобный афронт, скорее подавилась бы данной косточкой, пытаясь спастись от позора, чем сделала так, как поступила Мария: сначала плюнула косточку в руку, а потом ответила Александру.
Тут сердце цесаревича растаяло, как мороженое под южным летним солнцем. Какая девушка, какая простота и естественность, какая фигурка, какой цвет лица! (Я еще не говорила, что Мария была весьма хорошенькая и чрезвычайно изящного сложения? Говорю. Дитя любви, как-никак.) А кроме того - ни слова о немецкой литературе!
Ужин прошел очень весело, потом допоздна осматривали апартаменты в замке, а наутро вместо приказания об отъезде Александр объявил, что принял приглашение присутствовать у герцога, деда Марии, на параде - и у принца, как-бы-отца Марии, на завтраке. В результате цесаревич прогостил в Дармштадте целых два дня, а когда он наконец отбыл в вояж далее (его ждала Англия), в Россию с курьером полетело письмо к папе-императору. Мария форева! - таков был общий смысл сего письма. "Она страшно понравилась мне с первого взгляда... Если Вы позволите мне, дорогой папа, после Англии я снова вернусь в Дармштадт".
Николай немедленно навел справки. И хотя тайны дармштадтского двора немедленно обнаружились, обнаружилось и то, что Мария в свои четырнадцать была "серьезна по натуре, в своих привычках скромна и проста, добра и религиозна и уже готовится к конфирмации". Император обсудил вопрос со своим преданным А.Ф.Орловым, и мужики правильно решили, что главное - хорошая девушка и формально дочка кого надо, а насчет слухов - лесом, Петр I и не таких себе выбирал в законные супруги. Быстренько списались с герцогом Гессен-Дармштадтским и его сыном Людвигом. Те, не помня себя от счастья, согласились конфирмацию отложить и ничего против перехода Марии в православие не имели.
Александр тем временем пококетничал с молодой незамужней королевой Викторией, оба влюбились, чувствительно всплакнули при расставании (за подробностями отсылаю уважаемую общественность к дневнику Вики) - и со временем утешились. Александр утешился особенно быстро, прибыв в Дармштадт и проведя там неделю.
Но тут начались осложнения с дамской частью семьи Романовых. "Не могу понять, как мать, с ее ангельским сердцем, так внезапно изменила свое мнение о Дармштадте", - плакал в письме папе Александр. Странно, что тут может быть непонятного. Шоб я, законная прусская королевна и законная русская императрица, отдала своего ненаглядного законного первенца какой-то там?!! - это стандартная ханжеская истерика в подобных случаях. Наивный человек был Сашок.
А также, мягко говоря, непостоянный. Ибо сразу после письменного заявления "Что мне до тайн принцессы Марии! Я люблю ее всей душой и женюсь только на ней" он вернулся в Россию, снова воспылал к Калиновской и заявил, что из-за нее согласен отказаться от всего (емкая формулировка). Более того, Александр помчался жаловаться дяде Михаилу Павловичу, а тот, вместо того, чтобы дать племяннику под зад, сам принялся жаловаться на свой брак не по любви. Кошмар, мало того, что жена куда умнее меня, еще и рожает уже пятую девчонку подряд!
Как меланхолически пишет историк, "это было тяжелое время для всех". Впрочем, Николай I при всех его немалых недостатках был мужчина и хозяин в доме, а потому оперативно справился с бунтом на корабле. Шарлотта, сказал он жене под закулисные вопли сына "Ольга форева!", балбес все не равно успокоится, пока мы его не женим на ком-нибудь положительном, а Мария по-всякому предпочтительнее твоей Калиновской. Да, кстати, позови-ка ее сюда. Ольга, я к тебе отношусь более чем хорошо, но на карту поставлена будущность всего государства. Поедешь к польским родственникам, я уже договорился, прилично выйдешь замуж (так и случилось) и еще будешь всю жизнь мне благодарна за избавление от моего придурка. Мишка, молчать и уважать жену! А ты, наследничек, иди в кабинет, я тебе сейчас буду объяснять, в чем состоят обязанности русского императора.
Наведя в семье шороху, Николай уехал в инспекционную поездку, а его покорная, кроткая супруга, покорно и кротко согласившись с мнением мужниным, вспомнила в его отсутствие, что она женщина слабая здоровьем. Ее первенец не отстал от мамочки и тоже решил улечься с тяжелым воспалением тонких чувств. Так они и хворали, а бедная вторая дочь Николая и Александры Ольга (автор интересных записок, между прочим), сбивалась с ног, бегая вокруг маменьки, мрачно намекавшей, что доктора обещают ей воспаление легких и скорую гибель - но и тогда она останется покорной и преданной женой.
К приезду императора императрица восстала со смертного одра, как феникс, и объявила свое здоровье вне опасности. Счастливая пара вдвоем кинулась на первенца объяснять ему императорские обязанности, а расплатилась за все бедная Ольга, заболевшая на следующий день после папиного приезда и болевшая познастоящему, вплоть до того, что ей пришлось остричь волосы, чтобы могла поднимать голову. После болезни бедняжке пришлось учиться заново ходить.
К весне 1840 года перевоспитанный Александр был уже в Дармштадте, где 4 марта, снова влюбленный по уши, помолвился со своей Золушкой. К 5 июня в Дармштадт по случаю (навещали умирающего папу Александры Федоровны) пожаловала вся императорская семья. Из записок Ольги Николаевны: "Мари обняла меня как сестра, которой она и оставалась для меня до самой смерти. По манере держаться и по выражению ее лица ей нельзя было дать ее пятнадцати лет, настолько умным было его выражение и настолько серьезным было все ее существо. Только по яркому цвету щек можно было догадаться о ее волнении. Papa не переставая смотрел на нее. "Ты не можешь понять значения, которые ты имеешь для меня, - сказал он ей. - В тебе я вижу не только Сашино будущее, но и будущее всей России; а в моем сердце это одно".
Николай очень хорошо относился к невестке с самого начала, настолько, что подумал даже о ее родном брате Александре, сыне камергера. В Дармштадте мальчику ничего не светило, и он был приглашен служить в русской армии, чтобы в будущем брат и сестра оставались неразлучными. Александра Федоровна сдувала с Марии пылинки. Впрочем, Мария отвечала и Николаю, и всей семье будущего мужа таким же хорошим отношением. Пока Александра Федоровна лечилась в Эмсе на водах, Мария, которую взяли с собой, так подружилась с Ольгой Николаевной, что когда уже в России в декабре обе девушки заболели, они попросили разрешения болеть в одной комнате.
Кроме того, Мария старательно и честно училась русскому языку, на котором, между прочим, говорила с прекрасным произношением. Впоследствии говорили, что после императрицы Елизаветы Алексеевны ни одна немецкая принцесса не владела так хорошо русским языком и не знала так хорошо русскую литературу, как Мария Дармштадтская.
В общем, все шло шоколадно, и в апреле 1841 года Александр Николаевич и великая княжна Мария Александровна, само собой, к тому времени окрещенная в православие, поженились в церкви Зимнего дворца. Цесаревну при дворе только что не обожали.
О том, насколько уживется чувствительный и недалекий Сашок с умной, искренней, глубоко нравственной и слегка иронической женой, никто как-то не подумал. Уйдя от любительниц немецкой литературы, наследник попал в объятия любительницы литературы русской.
Впрочем, в первые годы брака молодые уживались хорошо. А после рождения первого ребенка, прожившей всего семь лет великой княжны Александры, Николай подарил им Собственную дачу на Петергофской дороге.
Понять, насколько Мария и Александр Николаевичи были близки, можно именно здесь. От дворца в Сергиевке до дворца Собственной дачи мимо церкви самым тихим ходом минут пятнадцать. Раньше это была очаровательная дорога, когда парки не были так запущены. Раньше и мостик через глубокий овраг возле церкви был ажурный каменный, а сейчас - практичный современный настил...
Дворец Собственной дачи, впрочем, по-прежнему сохраняет изрядную долю своего очарования. Построен (вернее, перестроен) он Андреем Ивановичем Штакеншнейдером, тем самым, который строил Сергиевку. Это один из лучших наших образцов второго барокко.
Так было.
Садовый фасад.
Вид от морского фасада вниз с береговой террасы.
Черепаховый щит с вензелями Александра и Марии, висевший на дубе возле дворца.
Что было после второй мировой, я лучше показывать не буду, чтобы поберечь настоящие, а не тонкие, нервы общественности. В 1955-60 гг. дворец восстановили (причем хорошо, по проекту И.Н.Бенуа) и приспособили под базу отдыха Ленинградского инженерно-строительного института. Когда базу отдыха оттуда вышибли, некоторое время был бомжатник. Сейчас, судя по большой вывеске у входа в усадьбу, дворец реставрируется. На практике там никого нет, кроме, вероятно, охраны, потому что стекла в доме в общем целы.
Морской фасад.
Парковый, он же садовый, фасад.
Очень трогательные окошечки мансардного этажа с бокового фасада.
Правда, дворец паре счастья не принес, и эта история любви - с плохим концом.
Ко времени смерти Николая и вступлению Александра на трон у супругов было четыре сына и дочка. Еще двое сыновей родились в первые годы императорствования. Верный супруг Александр II занимался реформами, не смотрел на сторону и был правилен до такой степени, что, как мы помним, не принял при своем дворе морганатического супруга любимой сестры.
Потом врачи запретили императрице рожать, и это по тем временам означало прекращение интимных отношений между супругами. В аналогичной ситуации оказались в свое время Николай и Александра Федоровна. Обе императрицы согласились с тем, что оба императора - мужчины в соку и без интима долго не протянут, так что разрешение сбрасывать пар на стороне мужьям было выдано в обоих случаях.
Но если для Николая, человека верного и умевшего держать императорскую марку, до последнего главной женщиной в жизни была жена, а побочные дамы - всего лишь побочными дамами, то Александр старел плотски, сентиментально и мечтал о постоянной молоденькой любовнице, которая органически сочетала бы в себе и жену, и клубничку.
Жена его интересовала крайне мало. Она была слишком умная, слишком ироничная, слишком духовно развитая, очень сдержанная и опять же умевшая вести себя достойно. Разница личностей очень видна, например, на следующей фотографии. Бедный Александр чувствует себя совершенно подавленным присутствием Жомини и отсутствием водки...
К тому же после восьми родов у императрицы началась чахотка, в 1880 году и сведшая Марию Александровну в могилу. В Петергофе специально для лечебных целей для императрицы был построен любопытнейший Банный комплекс - это там, где Монплезир, только сам Монплезир прямо, а это правое крыло. Очень рекомендую, необыкновенно интересно, тем более что выход с экскурсии в реставрированный Китайский садик, куда теперь просто так фиг пускают (и правильно делают).
А пока жена длительно умирала, император после долгих поисков молоденькой, но чистенькой и обязательно сентиментальной клубнички нашел себе юную Катю Долгорукую (вариант - Долгорукову).
Эту историю я описывать подробно не буду, она в наше время ломки оков и свободы самовыражения растиражирована весьма широко. Александр желал девочку долго и упорно и добился своего, между прочим, тоже в Петергофе, в Бельведерском дворце (немного о нем см. сюда - http://www.peterhof.ru/?m=18&p=19).
Дальше романтика закончилась. Женщина была не того уровня. Она рожала от Александра детей, причем когда начались первые роды, дошла с горничной по набережной до Зимнего дворца - чтобы царский ребенок родился где подобает. Добилась того, что переехала в Зимний, причем ее покои располагались прямо над покоями больной Марии Александровны, и дети бегали, сотрясая ей потолок. Челядь смущалась, а императрица делала вид, что ничего не замечает, чтобы не стеснять собой окружающих. Вокруг Долгоруковой крутился двор. Все знали, что она станет женой Александра, как только умрет Мария. Стушевавшаяся донельзя Мария тем временем ни в чем никого не упрекала, но бестактно никак не умирала.
А на Александра одно за другим сыпались покушения, причем по странному капризу судьбы начались они именно после начала романа с Долгоруковой. Катя охраняет меня своею любовью! - восклицал сентиментальный император. Ему не выжить без меня! - вторила Катя. Иногда складывается впечатление, что террористы мстят за меня, - грустно пошутила однажды Мария Александровна.
После смерти Александра в его комнате нашли коллекцию карандашных рисунков обнаженной Долгоруковой. Ну что тут скажешь. Ну хотелось мужику. Не был он птицей духовного полета, и вряд ли можно его за это упрекать. Мария и не упрекала.
Умерла она в 1880 году, и через краткое время Долгорукова обвенчалась с императором. При дворе были уверены, что она не будет удовлетворена морганатическим браком и добьется своего коронования. Скорее всего, они были правы. Но Александр очень скоро погиб при известных всем обстоятельствах, а Долгорукова, немного покричав о том, что она отдала бы жизни всех трех детей за минуту свидания с любимым, уехала в Ниццу доживать немалый остаток своих скорбных дней.
Фотография юной Кати.
Она же - на акварели конца 1870-х гг., потертая жизнью.
Фотография того же времени.
В общем, вторая жена Александру подходила во многих отношениях куда больше первой. Но тогда почему за пару недель до гибели императора застали в комнатах покойной Марии Александровны, где, уронив голову на стол, он горько плакал?
Что до самой Марии, то ее стойкость к страданиям, как мне кажется, несколько преувеличивают. Все в один голос, вплоть до князя Кропоткина, говорят, что человек она была хороший и очень искренний. От туберкулеза, несомненно, страдала. От того, что муж бросил и ведет себя по-глупому - тоже. Еще очень переживала, что убьют дурака. Но приписывать ей муки любви до последнего вздоха?..
Думается мне, она просто никогда не была лицемеркой. Всю жизнь, с той самой вишневой косточки.
Небольшой апдейт: ах да, забыла рассказать, чем дело кончилось с другим дитем любви, братом императрицы Александром. Он хорошо прижился при русском дворе, но тут с ним приключилась взаимная любовь к фрейлине Юлии Гауке. Расстаться с любимой он не пожелал, поэтому, по требованию Николая, покинул Россию и поселился за границей. От Александра Дармштадтского и Юлии Гауке пошел, между прочим, английский род Маунтбэттенов, к коему принадлежит Филипп, супруг нынешней английской королевы Елизаветы, а сталбыть, и вся английская королевская семья.
Так что хоть эта веточка данной петергофской любовной истории кончилась хорошо.