Разговор
Анна неторопливо отложила мехи, которыми раздувала огонь в камине, и села обратно в кресло. Конечно, камин - это не самая необходимая вещь для существа, которое не чувствует холода, но так было правильнее. Привычнее. Когда горит огонь, жизнь идет.
Дверь позади нее мягко стукнула о косяк, словно от сквозняка.
- Эдвард? - окликнула она мужа.
- Дорогая, было бы лучше, если перед тем как переодеваться, ты не забывала зашторивать окна. Мальчишки, они подглядывали за тобой, - произнес граф, прислонившись к дверному косяку в гостиной.
Анна засмеялась и протянула к нему руки, прося подойти поближе.
- Неужели тебя это интересует? Правда, какие мелочи! Вот бы не подумала, что ты обратишь на это внимание. Какое тебе до них дело?
- Это не слишком прилично, милая. К тому же вчера среди мальчишек было пара вполне взрослых лжеджентельменов. Я бы не хотел, чтобы около моего дома собиралась толпа зевак, - Эдвард устроился в кресле рядом со своей женой, не забыв поцеловать ей руку.
Пожалуй, можно было сказать, что она выглядела довольной. Приятно ощущать себя в центре внимания, а любое внимание всегда льстило Анне. Особенно, если это - так редко! - внимание мужа.
- Хорошо, chéri, но никогда бы не подумала, что такая мелочь... Мне кажется, во всем виновата наша горничная - эта Бианка постоянно раскрывает окна в самый неподходящий момент, а однажды под подушкой я нашла головку чеснока - мне кажется, она слишком заигралась, еще немного, и вместо духов я обнаружу святую воду. Но не волнуйся, я сама разберусь с ней, - Анна многозначительно улыбнулась, сверкнув удлинившимися клыками. Это ее "разберусь" не предвещало для Бианки ничего хорошего. - Эй, Эдвард, куда ты смотришь? - вдруг осеклась она, заметив, что взгляд мужа направлен куда-то поверх ее головы, за окно.
Маленький мальчик-оборванец смотрел на графа, как на спасителя. Всем своим видом он просил о помощи. Ему хотелось есть, от холода пальцы на ногах онемели, и его одежда уже не могла согреть его.
- Да что там такое? - воскликнула Анна, вставая с места. Она даже подошла к окну и выглянула наружу - их квартира находилась на первом этаже. Однако не увидела ничего. Во всяком случае, ничего достойного ее внимания.
Она повернулась к мужу, удивленно глядя на него.
- Ничего. Просто ребенок. Маленький, голодный человеческий ребенок, - ответил Эдвард, смотря на огонь в камине.
Анна повернулась вновь к окну, и заметила, наконец, оборвыша, который внимательно смотрел внутрь дома, где уютно трещал огонь в камине, было тепло, и, по всей видимости, весьма уютно.
Затем вновь перевела непонимающий взгляд на Эдварда.
- Э... да. Я тоже заметила. Неужели ты голоден?
- Нет, моя дорогая я вовсе не голоден. Закрой шторы, - попросил граф.
Пожав плечами, графиня задернула тяжелые портьеры, лишь на несколько мгновений задержав взгляд на ребенке, затем, сбросив наваждение, вернулась обратно в комнату.
- Что такое, Эдвард, ты сам не свой!
- Все в порядке. Мальчишка напомнил мне меня. Когда-то у меня тоже не было будущего, только настоящее. Впрочем, это неважно. Дети - единственные человеческие существа, которых не хочется трогать.
- Мы никогда и не трогаем детей. В основном никогда. Это жестоко, я согласна. Иногда мне становится не по себе, когда они смотрят на меня - как будто чувствуют. Как этот мальчик сейчас - хуже любого охотника на вампиров. Словно видят насквозь. Знаешь, а я уже и не помню, как была ребенком... Это было так давно! Я помню, как жила в Сен-Тьери, но что я тогда чувствовала? О чем думала?.. Наверное, это была не я.
- Анна де Сен-Тьери мертва. Ты - Анна Варвик. За бессмертие всегда приходится платить. Какое бы оно не было. Бессмертие мысли или тела.
- Черт возьми, да ты умеешь поднять настроение! - воскликнула она, недовольно теребя ожерелье на шее. - И что, по-твоему, плата - что я никогда не стану ребенком вновь? Тогда это относится не только к вампирам, но и к людям - в одну реку не войдешь дважды, да?
- Плата, моя дорогая, смерть бессмертной души, но вечная жизнь разума и тела, - Эдвард не смог скрыть улыбки. - Мы никогда не сможем вернуться назад или передать накопленный опыт своим детям.
- Хм-м... - Анна задумалась, и это ее "хм-м" затянулось на несколько дольше, чем должно было. - Хм. Да, пожалуй. Я как-то никогда об этом раньше не думала. Ты представляешь, какая бы из меня вышла мать? Хотя да, представляешь, ты же видел Нанетт. Но все равно, это просто глупо...
- Что глупо?
- Все эти мысли! Что это тебе вдруг взбрело в голову говорить о детях? Зачем вампирам нужны дети? Это все - глупо! - по лицу графини нельзя было сказать, вправду ли она злится или пытается выдать за злобу нечто другое. - Зачем говорить о том, что невозможно? Это как... как отправиться загорать под летним солнцем, выпив святой воды для храбрости. Дети... Эдвард, - вдруг произнесла она, внимательно посмотрев на него. - Неужели ты хотел бы иметь детей?
- Почему нет? Если бы я не был вампиром, если бы не провел пятнадцать лет своей жизни в Тауэре, если бы женился, я бы хотел иметь детей. Они - самый лучший источник бессмертия. Но слишком много "если бы". Ты права. Не стоит обсуждать то, что невозможно.
- Да, ты прав. Слишком много "если". Наверное, нам лучше забыть об этом разговоре. Извини, я не хотела говорить об этом.
Эдвард улыбнулся.
- Скоро рассвет. Пора ложиться спать.
20 июня 1809 года,
Италия.
Совместно: chantfleuri и a-r-o-n-a
Дверь позади нее мягко стукнула о косяк, словно от сквозняка.
- Эдвард? - окликнула она мужа.
- Дорогая, было бы лучше, если перед тем как переодеваться, ты не забывала зашторивать окна. Мальчишки, они подглядывали за тобой, - произнес граф, прислонившись к дверному косяку в гостиной.
Анна засмеялась и протянула к нему руки, прося подойти поближе.
- Неужели тебя это интересует? Правда, какие мелочи! Вот бы не подумала, что ты обратишь на это внимание. Какое тебе до них дело?
- Это не слишком прилично, милая. К тому же вчера среди мальчишек было пара вполне взрослых лжеджентельменов. Я бы не хотел, чтобы около моего дома собиралась толпа зевак, - Эдвард устроился в кресле рядом со своей женой, не забыв поцеловать ей руку.
Пожалуй, можно было сказать, что она выглядела довольной. Приятно ощущать себя в центре внимания, а любое внимание всегда льстило Анне. Особенно, если это - так редко! - внимание мужа.
- Хорошо, chéri, но никогда бы не подумала, что такая мелочь... Мне кажется, во всем виновата наша горничная - эта Бианка постоянно раскрывает окна в самый неподходящий момент, а однажды под подушкой я нашла головку чеснока - мне кажется, она слишком заигралась, еще немного, и вместо духов я обнаружу святую воду. Но не волнуйся, я сама разберусь с ней, - Анна многозначительно улыбнулась, сверкнув удлинившимися клыками. Это ее "разберусь" не предвещало для Бианки ничего хорошего. - Эй, Эдвард, куда ты смотришь? - вдруг осеклась она, заметив, что взгляд мужа направлен куда-то поверх ее головы, за окно.
Маленький мальчик-оборванец смотрел на графа, как на спасителя. Всем своим видом он просил о помощи. Ему хотелось есть, от холода пальцы на ногах онемели, и его одежда уже не могла согреть его.
- Да что там такое? - воскликнула Анна, вставая с места. Она даже подошла к окну и выглянула наружу - их квартира находилась на первом этаже. Однако не увидела ничего. Во всяком случае, ничего достойного ее внимания.
Она повернулась к мужу, удивленно глядя на него.
- Ничего. Просто ребенок. Маленький, голодный человеческий ребенок, - ответил Эдвард, смотря на огонь в камине.
Анна повернулась вновь к окну, и заметила, наконец, оборвыша, который внимательно смотрел внутрь дома, где уютно трещал огонь в камине, было тепло, и, по всей видимости, весьма уютно.
Затем вновь перевела непонимающий взгляд на Эдварда.
- Э... да. Я тоже заметила. Неужели ты голоден?
- Нет, моя дорогая я вовсе не голоден. Закрой шторы, - попросил граф.
Пожав плечами, графиня задернула тяжелые портьеры, лишь на несколько мгновений задержав взгляд на ребенке, затем, сбросив наваждение, вернулась обратно в комнату.
- Что такое, Эдвард, ты сам не свой!
- Все в порядке. Мальчишка напомнил мне меня. Когда-то у меня тоже не было будущего, только настоящее. Впрочем, это неважно. Дети - единственные человеческие существа, которых не хочется трогать.
- Мы никогда и не трогаем детей. В основном никогда. Это жестоко, я согласна. Иногда мне становится не по себе, когда они смотрят на меня - как будто чувствуют. Как этот мальчик сейчас - хуже любого охотника на вампиров. Словно видят насквозь. Знаешь, а я уже и не помню, как была ребенком... Это было так давно! Я помню, как жила в Сен-Тьери, но что я тогда чувствовала? О чем думала?.. Наверное, это была не я.
- Анна де Сен-Тьери мертва. Ты - Анна Варвик. За бессмертие всегда приходится платить. Какое бы оно не было. Бессмертие мысли или тела.
- Черт возьми, да ты умеешь поднять настроение! - воскликнула она, недовольно теребя ожерелье на шее. - И что, по-твоему, плата - что я никогда не стану ребенком вновь? Тогда это относится не только к вампирам, но и к людям - в одну реку не войдешь дважды, да?
- Плата, моя дорогая, смерть бессмертной души, но вечная жизнь разума и тела, - Эдвард не смог скрыть улыбки. - Мы никогда не сможем вернуться назад или передать накопленный опыт своим детям.
- Хм-м... - Анна задумалась, и это ее "хм-м" затянулось на несколько дольше, чем должно было. - Хм. Да, пожалуй. Я как-то никогда об этом раньше не думала. Ты представляешь, какая бы из меня вышла мать? Хотя да, представляешь, ты же видел Нанетт. Но все равно, это просто глупо...
- Что глупо?
- Все эти мысли! Что это тебе вдруг взбрело в голову говорить о детях? Зачем вампирам нужны дети? Это все - глупо! - по лицу графини нельзя было сказать, вправду ли она злится или пытается выдать за злобу нечто другое. - Зачем говорить о том, что невозможно? Это как... как отправиться загорать под летним солнцем, выпив святой воды для храбрости. Дети... Эдвард, - вдруг произнесла она, внимательно посмотрев на него. - Неужели ты хотел бы иметь детей?
- Почему нет? Если бы я не был вампиром, если бы не провел пятнадцать лет своей жизни в Тауэре, если бы женился, я бы хотел иметь детей. Они - самый лучший источник бессмертия. Но слишком много "если бы". Ты права. Не стоит обсуждать то, что невозможно.
- Да, ты прав. Слишком много "если". Наверное, нам лучше забыть об этом разговоре. Извини, я не хотела говорить об этом.
Эдвард улыбнулся.
- Скоро рассвет. Пора ложиться спать.
20 июня 1809 года,
Италия.
Совместно: chantfleuri и a-r-o-n-a