Он русский, он русый, он рыжий
Я люблю этого рыжего эгоцентрика, этого гения мелочей. Надменный божок, индивидуалист в последней степени, самовлюблённый отвратительно и искусно. Мифическое солнце, мнящее себя чуть ли не центром мироздания, но так органично и прекрасно слившееся с этой ролью, что способно ослепить своей чудовищной энергией. Не костёр, не огонь - кипящий металл. Горячий вихрь, могущий увидеть в одном мгновении столько сконцентрированной сути, сколько иной не увидит и в столетии. Творец, который приводит в исступление.
Андрей Белый потрясающе пишет о нём: "Легкая, чуть прихрамывающая походка точно бросает Бальмонта вперед, в пространство. Вернее, точно из пространств попадает Бальмонт на землю - в салон, на улицу. И порыв переламывается в нем, и он, поняв, что не туда попал... надевает пенсне и надменно (вернее, испуганно) озирается по сторонам, поднимает сухие губы, обрамленные красной, как огонь, бородкой... И оттого-то весь облик его двоится. Надменность и бессилие, величие и вялость, дерзновение, испуг - все это чередуется в нем, и какая тонкая прихотливая гамма проходит на его истощенном лице, бледном, с широко раздувающимися ноздрями! ...мстительный гений грозы, демон сжигающей страсти ... сам рыжебородый Тор, но Тор, бредущий тоскливо по Арбату в октябрьский день, когда струи дождя дни и ночи натянуты над городом. Он останавливается ... и вдруг надменно топнет ногой по мокрому асфальту: "Я в этот мир пришел, чтоб видеть солнце!""
