(no subject)
У человека две жизни, и вторая начинается тогда,
когда он понимает, что жизнь всего одна.
Когда-то вплотную занявшись экзистенциальной терапией и благодаря ей прийдя окончательно к атеизму, я все еще сомневалась в том, может ли человек пережить экзистенциальный кризис, оставшись верующим, или нет. Способен ли он перейти грань страха смерти и жить дальше или нет. Но после того, как я побывала на конференции с Ирвином Яломом (которого считают родителем экзистенциальной терапии), купив там его последнюю книгу "Мы все создания на день" ("Creations of a day"), и прочитав в предисловии о том, что Ялом непримиримый атеист, я сомневаться перестала. Это как будто был последний пазл в целой картине.
Пока человек не откажется от идеи существования сознания вне тела, он не живет. Он оценивает свою жизнь и самого себя. Он зациклен на себе. Одни разными способами избегают вообще думать о смерти, другие, прикоснувшись к этой теме, погружаются в чувство экзистенциальной вины и застревают там, обвиняя себя за все свои жизненные ошибки. Без признания конечности жизни от слова "совсем", эта вина не трансформируется в экзистенциальную ответственность, без ответственности не приходит чувство собственного достоинства и не приходит свобода, человек остается замкнутым в тюрьме собственных представлений о совершенстве, так с ними и не распрощавшись, как бы он ни старался принять себя таким, какой он есть, не переходит от переосмысления жизни к самой жизни. И в этом осмыслении нет достаточно места для встречи с Другим, таким же как Я. А значит и не происходит перехода от ужаса экзистенциального одиночества к осознанию своего места среди других людей.
Поиски сознания вне тела - это всего лишь психологическая защита от шока, которая называется Отрицание. Отрицание неоспоримых фактов.
Как-то в одном из религиозных споров один последователь буддизма говорил, что просветление приходит тогда, когда человек познает свою человеческую природу. Тогда, когда буддизм возник, не было теории эволюции. И познавать приходилось с помощью многолетнего изучения себя, окружающего мира, медитаций. А сейчас, чтобы познать свою человеческую природу, достаточно почитать Доккинза. И вуаля. И больше нет метаний "я червь? я бог?", ясно понимаешь, что не то и не другое, а просто человек, хомо сапиенс, со всем отсюда вытекающим. Звучит просто до неприличия, да? Просветление - ни что иное, как результат прохождения всех стадий принятия неизбежного, во время которого рассыпаются все иллюзии, в том числе и иллюзия бессмертия. В буддизме, кстати, бога нет. Такая безбожная религия.
Просветление - слишком пафосное слово. Это просто честность с собой по поводу себя и окружающего мира. Но видимо в те времена другого слова для этого не было. Все гениальное - простое до неприличия. Настолько простое, что отрицание включается только потому, что не хочется чувствовать себя обманутым всеми теми, кто так многослойно, умно и заковыристо писал и говорил о душе и боге.
Если у человека достаточно мужества, чтобы не врать себе, то после переживания шока во всей его полноте, он коренным образом меняет свое мировоззрение. Случай этот известный, очень часто об этом можно услышать, например, от людей перенесших рак. Когда многие месяцы в отчаянии хватаешься за жизнь, выигрывая у смерти минуту за минутой, успеваешь подумать о многом. Врать себе просто нет времени.
Выйдя из тюрьмы экзистенциальной вины, человеку больше не на кого обижаться, больше не тратятся силы на то, чтобы все запланировать и от всего уберечься. И можно от всей души жить и любить, не думая ни о сроках, ни о износе души и тела, не тратя времени на несущественные мелочи. И с совестью тоже проблем нет: однажды обретя чувство собственного достоинства, собственную честь, уже не можешь наступить ей на горло, а значит и не совершаешь больше тех ошибок, которые совершал в молодости.
И напоследок анекдот:
- Ты так изменился! У тебя была клиническая смерть?
- Нет, у меня была клиническая жизнь.
И еще один "напоследок":
Год високосный косит день за днём,
Безжалостно, печально, неприкрыто.
И не остановить мечом... или огнём
Теченье жизни. Всё, что в этом скрыто
Взрывает мозг и вырывает плач
Из сердца, горла, глаз, души и тела.
«Жесткоий мир? Давай! Переиначь!
Вложи свою надежду в жизни Дело!»
Но разбивается отчаянья волна
О стену смерти. Иль о стену жизни?
В ней каждый нахлебается сполна...
Что остается нам, пока мы живы?
Послав к чертям богов, чертей и спесь,
Признав, что жизнь - одна, другой не будет,
И к черту сказки про благую весть,
Туда же компетентность всяких Судей,
Я снова задаю себе вопрос:
Что остаётся нам, пока мы живы?
Любить, забыв про сроки и износ
Души и тела. Мы пока что живы.