Как я провела в камере двое суток за "участие в митинге". Демо-версия "политзаключенный". Часть 1
На встречу с депутатами 27 декабря меня пригласили сами жители. Сейчас в саду у Славянского бульвара вырубают яблони. Это не просто деревья, прекрасные плодовые деревья сажали после окончания войны там, где проходила линия обороны Москвы во время Великой Отечественной войны. Было слишком пусто и уныло. И тогда, пионеры и ветераны посадили огромный яблоневый сад. Он - символ победы жизни, деревья цветут и украшают город. Сад уникален по своей масштабности и чудо, что он великолепно сохранился. Во время цветения - это необыкновенная красота. Ветеранские яблони обильно плодоносят осенью. Субподрядчик - рубщик деревьев ООО "Кипарис" много обманывал жителей, что "ни одно дерево не пострадает". В итоге, в субботу на месте деревьев появилось более 40 пеньков. До вырубки пилильщиков останавливали двое суток и с документами на вырубку, как рассказала мне Елена Курочкина, был полный швах, а яблони кипарисовцы обещали вообще не пилить.
Событие на месте вырубки яблоневого сада предвещало, возможно, стычки москвичей с рубщиками деревьев. На месте были депутаты, в том числе, повредила руку, ударившись о порубочные остатки, депутат Тарасова. Я уже закончила съемку, когда мне сказали, что активисты идут к Кутузовскому проспекту. Повторно включила камеру и пошла за ними. Две девушки и Константин Фокин взяли спиленные ветки деревьев и довольно быстро, оторвавшись от всех, пошли вперед. Не веря своим глазам, увидела, как они шагнули в поток машин на Кутузовском проспекте. Вышли на середину дороги и встали втроем, держа в руках спиленные ветви яблонь. Почему я снимала до конца? Понимала, что если что-то случится, моя запись будет, возможно, единственным доказательством, кто сбил пикетчиков. Вместе со мной стояли на обочине и с ужасом смотрели на происходящее Наталья Саяпина и Елена Курочкина. Я познакомилась с Еленой позже, до этой жуткой акции мы никогда не общались, вместе мы провели в итоге в камере двое суток. Стояли на островке безопасности мы втроем и даже махали руками, чтобы Фокин и бесстрашные девушки уходили скорее. Казалось, они будут стоять там до вечера. ГИБДД все не появлялось. Почти 20 минут на дороге… На федеральной, правительственной трассе полиция должна была прибыть через 5 минут. Все они, включая начальство получили, как нам шепнули позже, по шапкам, были злые и намеревались нас карать показательно. На следующий день мы узнали, что главу ГИБДД Москвы сняли с должности. Возможно, выход активистов на шоссе стал последней каплей.
Ровно через минуту, как ушли люди с шоссе, туда подъехало машин семь ГИБДД и полиции. Один из начальников даже грозно кричал на меня: "Вот если бы вы их не снимали, они бы не обезьянничали! Вы их провоцируете, снимая на камеру. Они для вас стараются, выпендриваются". Какая ерунда. Можно подумать, они бы остановились, не будь нас, смотрящих со стороны? Ерунда полная. Полицейский еще покричал на меня, что он не разрешает снимать его персональные данные. Интересно, что он имел в виду? В итоге, когда я сделала шаг в сторону и собралась уходить, полицейский сказал, чтобы я дала объяснения. И потребовал сесть в машину. Было 14: 47, и я отправила сообщение друзьям, что меня задержали и везут в ОВД Фили-Давыдково. Одновременно позвонила адвокату, чтобы сообщить, что нас задержала полиция. В 14.43 и адвокат сообщил в ОВД-Инфо. Нас просто попросили полицейские проехать и дать объяснения, никаких бумаг при задержании мы не подписывали, хотя они, как говорят, появились в деле.
Так начался мой квест по прохождению почти всех ОВД в Западном округе. Мы сидели в дежурной части ОВД Фили-Давыдково и ждали, когда приедет адвокат. Без адвоката категорически ничего нельзя писать, можно только указать, что вы не согласны с протоколом, ссылаясь на 51 статью Конституции. Одна из участниц акции на Кутузовском стала кричать, что не надо давить, что они хотят быстро все написать и выйти уже отсюда наконец, как можно быстрее. Она готова была быстро написать, вот только ей пока никто не давал никаких бумаг. Позже нас отвели в актовый зал и предложили написать объяснения.
Никто из девушек, похоже, не предполагал, что их могут задержать на 48 часов, а потом еще в суде могут добавить суток 15 легко. Статья 20.2 6.1 это позволяет сделать. Алина, еще одна из участниц выхода на шоссе, мать троих детей, воспитывает их в одиночку. Она мне позже сказала: «Да мы не планировали, это было спонтанно». Я не сомневаюсь в ее словах. Они ничего не знали заранее. Если бы во время акции произошло хоть одно ДТП, или не дай Бог кого-то сбил автомобиль, наши статьи были бы уже уголовными, мы бы сидели до сих пор, а штрафы в лучшем случае были бы с пятью нулями.
Для своих акций Фокин выбирает наиболее значимые места: Тверская, Моховая, Красная площадь, Кутузовский проспект. Это зоны охраны ФCO и спрос совсем другой за помехи проезду, что нам и дали прочувствовать в эти 48 часов. Полиция здесь не делает разницы, кого задерживать. Журналиста - да не вопрос. Задерживает за милую душу. На встрече с депутатами в яблоневом саду Фокин внешне отличался от остальных, измученных дежурствами жителей, как на парковке мерседес с зимней резиной отличается от бывалой девятки с лысыми колесами. В отделении, в актовом зале сразу расстелил свой резиновый коврик, поставил рюкзак, снял ботинки и лег с книжкой, приложив ноги к батарее.
Если честно, снимала акцию до конца, чтобы если бы сбили человека - хотя бы потом найти того, кто это сделал. Так получалось, что я была единственной, кто снимал это на видео и фиксировал происходящее до победного. Добавлю, что всех активистов, кто просто был в саду и был задержан, их потом выпустили без протоколов. В ОВД Фили-Давыдково Фокин опроверг слова полицейского, что плакатов на акции не было, быстро достал и развернул свой коврик с надписью: «Мы не сдадимся».
Но, давайте еще раз повторю - неважно, что вы пишете в объяснениях полиции, если дело громкое, чем больше строчек в объяснении, написанном без адвоката - тем больше ваш багаж на посадку в ИВС на 15 суток. Вы имеете право не свидетельствовать против себя. Вы имеете на это полное право. Нет показаний - нет вины. А против вас любое слово, написанное вами. Вспомните народную мудрость: "на нет и суда нет".
Через некоторое время (17: 10) адвокаты начали звонить, что их не пускают через КПП, им заявили, что «удостоверение адвоката это не удостоверение личности». Не пускали Диану Яковлеву и Сергея Тельнова из ОВД-Инфо. Несмотря на предъявленные паспорта адвокатов все равно не пускали. «Сделайте что-нибудь» - попросила меня Диана. В это время мы сидели уже в актовом зале. Позже, задержали Сергея Богатова, он снял на видео, как полицейский собирался задерживать адвоката Тельнова. Суд будет 18 января в Кунцевском суде.
К моменту, когда адвокатов пустили, меня, Наталью Саяпину и Елену Курочкину увели, посадили в машину и отвезли в ОВД Кунцево. Диана Яковлева поехала за нами. Мы сидели в отделанном кафелем помещении и ждали непонятно чего. Наши телефоны разрывались от звонков. За железной дверью кипела жизнь. Мы еще верили, несмотря на сообщение в ОВД Инфо, что нас задержали на 48 часов, что после вмешательства адвоката и выяснения факта, что у нас с Курочкиной маленькие дети, нас все-таки отпустят через 3 часа. За стеклом появлялись лица наших знакомых - Ольги Липиной, Дениса Шендеровича, Кати Орелович. Последняя нам заказала на всех две огромные пиццы, потом еще раз приехала и привезла зарядку для телефона. Пустили к нам с едой и знакомую девушек Нину Симкину, она привезла пакет на троих, чтобы мы взяли что-то себе, а что-то оставили для трех задержанных в ОВД Фили-Давыдково. К нам то и дело в закрытый отдел для задержанных заводили пьяных. Каждый раз я говорила полицейским, что у меня и Курочкиной дома маленькие дети и по этой митинговой статье нас не должны задерживать более 3 часов. Товарищ старший лейтенант Стрелец Константин заявлял, в зависимости от настроения: «Нарушили - ответим», «Провинились - накажут», «Что-то 14 лет все увольняют и никак не уволят». В разгар эпидемии ковида и «режима повышенной готовности» в отделении не было ни санитайзеров, ни мыла, ни туалетной бумаги. Несколько раз нам передавали разные передачи жители Кунцево, имен которых я не знаю. Яна ухитрилась передать мне остро необходимые средства гигиены (пару штук прокладок) прямо в Фили-Давыдково, пока мы еще грелись у батареи в дежурной части. Атмосфера в ОВД Кунцево была запоминающейся. Мы заняли втроем железную лавочку, потом все-таки сняли верхнюю одежду, стало понятно, что мы тут надолго. В углу громко храпел дядя бомж. Он спал с удовольствием, причмокивая. Проснулся один раз и попросил: «Девчонки, дайте мне воды, а?» Мы дали ему одну бутылку. Ближе к полуночи его разбудил сотрудник полиции и сказал: «Иди давай. Не валяйся там, я дежурю сегодня, чтобы глаза не мозолил». Выспавшийся и довольный жизнью бомж поклялся всем чем можно, что он с понятием и ушел.
В нашем закутке были еще постояльцы. Один, явно бывалый и сиделый, пьяный, выкрикивал постоянно, чтобы его выпустили, стучал кулаками и бегал. Мы его опасались, было неясно, что он может сотворить в следующий момент. В итоге его закрыли за решеткой, где он долбился в стекло как лось и орал несколько часов. Смуглый, задержанный горец смиренно сидел и смотрел на всех трезвыми, улыбающимися глазами. Следующими завели двух пьяных, потрепанных жизнью мужиков. Оказалось, это отец с сыном. У отца была разбита голова. Как он рассказал «жена кружкой двинула». Они только приехали с похорон тещи и еле стояли на ногах. Такое дело, сами понимаете, нужно было отметить. Позже к отцу приехала скорая, ему заклеили рану на голове. С пластырем он продолжил сидеть на лавке еще как минимум час, а у сына отняли три пачки сигарет и закрыли за решетку. Ближе к ночи еще одного невменяемого товарища засунули к нам под замок в предбанник у обезьянника. Он был полубезумен, ранен, кем-то избит, из руки его сочилась кровь, мотался туда-сюда по помещению и заливал кровью все помещение, где мы все вместе сидели. Вдобавок он еще колошматил рукой в стекло, в стены, по сейфу. Мы испугались оказаться случайно под кулаком, но силы довольно скоро покинули его, он зарыдал и сел на лавку. Скорая еще раз заглянула к нам и увезла его в больницу. Все отделение для задержанных было залито кровью.
Кровь была везде, в коридоре, на стекле у дежурного, на полу… Смотреть
было неприятно, полицейские же не обращали на это никакого внимания, а на вопрос «когда уберут лужи крови» ответили - завтра, когда придет уборщица. Неужели им не дорого собственное здоровье? Кровь высыхает, поднимается в воздух, разносится ботинками… О какой санитарии может идти речь?
Тем не менее, полицейские старались выглядеть джентльменами, даже делали замечание матерящимся мужикам, сидящим с нами.
В 19 часов ко мне подошел ст. лейтенант Константин Стрелец и сказал, что надо подписать протокол задержания. Сказала, что без адвоката не подпишу и он позвал Диану Яковлеву. Она посмотрела на протокол и спросила: «Почему вы задерживаете? Статья же 20.2 ??? По ней арест 48 часов не предусмотрен?» «Так мы сейчас перепишем, не вопрос» - ответил Стрелец. «Нет, давайте подписывать и отпускать» - настаивала Диана. Я тоже не молчала, и даже сфотографировала изначальный протокол, как это все было. «Мой косяк, отвечу» - произнес Стрелец, забрал протокол и пошел переписывать. «Вы знаете, что у нее несовершеннолетний ребенок?» - спросила Диана и стала говорить, чтобы отксерили мою страницу в паспорте и подшили ее в дело. Стрелец отксерил. «Вы точно в дело подошьете?» - уточнила адвокат. «Да» - ответил старший лейтенант. Забегая вперед скажу, что на судебном заседании в деле не было этой страницы. Вариантов два. Не подшили в дело /изъяли из дела.
После подписания нового протокола нам выдали одноразовое белье постельное и посадили в камеру. Меня вместе с Еленой Курочкиной и отдельно Наталью Саяпину. Мы были в трех камерах одни, больше задержанных на ночь не было.
Ночь прошла относительно спокойно. Спать на деревянных шконках, явно еще сделанных в советское время, было почти невозможно. Пережитой стресс и матрас толщиной в 5 см из кожзама не лучшее подспорье для сна. Подушка представляла из себя тот же матрас, отрезанный напополам под подушку и невероятно жесткий. Конечно, камера не санаторий, но зачем делать из людей скотину, выдавая непригодные для сна принадлежности? Чтобы перевоспитывались?
На полу в коридоре тоже были капли крови, смотреть на это было противно. Лампы светили резким, неприглушенным светом в глаза, на ночь свет не выключают.
Утром девушки Лена и Наташа попросили чая, нас спросили будем ли мы паек, я ответила, что «объявляю голодовку, в ОВД Кунцево есть не буду», а мои сокамерницы ответили согласием. Но сухой паек им так и не принесли. Я спросила дать мне гигиенические принадлежности для женщин, Стрелец с ухмылкой ответил: «Мы их в магазине должны купить пойти?». Нам дали подписать опись с изъятыми накануне вещами и этапировали в ОВД Фили-Давыдково. В актовый зал нас отвели в 12:30 в том же составе и отобрали телефоны. На просьбы позвонить адвокатам никакой реакции не последовало. Скажу, чтобы укоротить мою печальную повесть, что до 16.20 нам не давали ни воды, ни еды, не говорили, когда будет допрос, не давали позвонить адвокатам и родным. Все это время с нами сидел участковый Топильский Андрей Юрьевич, снаружи, «страшных преступников» стерегли еще пара сменяющихся полицейских. Наташа Саяпина совсем пала духом. Она не могла позвонить на работу и начала думать, что про нас все забыли, и адвокаты тоже заняты своими делами. Мой телефон разрывался от звонков и смс, и невозможность на них ответить была просто невыносимой. В актовом зале не было часов, мы тупо сидели и просто ждали непонятно чего. Неоднократно я требовала принести мне женские гигиенические принадлежности. Топильский только моргал глазами из под маски. И все. Ах да, еще он сказал, что не знает, где взять нам еду, здесь нет буфета. Никаких масок, санитайзеров в ОВД Фили-Давыдково нам не дали. Потом вы спрашиваете, откуда в Москве столько больных ковидом?
За это время я написала три заявления, что нам не дают санитарных принадлежностей, воды и еды. Писала, что это считаю пыткой и желанием при помощи физического и морального воздействия оказать на нас давление с неизвестной целью. Цель могла быть любая. Может быть ждали от нас, что мы будем оскорблять сотрудников полиции, будем портить плакаты Светлейшего на стене, или буянить. Человек без воды и еды может много чего наговорить. У нас были остатки вчерашних передач, но они к вечеру закончились. Воды плескалось на донышке, я сразу поняла, что нужно пить по глоточку. Уже через час стало понятно, что нас просто маринуют в актовом зале. Замысел был нехитрым и десятилетиями опробованным. Мы сообщили где-то в 15 часов Топильскому, что плохо себя чувствуем: слабость, головокружение, озноб, явно на нервной почве. Еще у нас оставались какие-то остатки воды и мы с девочками приняли завалявшийся у кого-то в пакете цитрамон. Наташе Саяпиной стало совсем плохо, она просто легла на лавочки в актовом зале. Позже и мы тоже прилегли рядом. Кстати, мы просили позвать врача, но эти просьбы также были проигнорированы. Отчаявшись получить извне какую-то помощь мы с Еленой стали читать маленький молитвослов. Что-то явно сдвинулось с места, когда пришла лейтенант Татьяна Анурьева. Она взяла одно мое заявление и зарегистрировала его. Затем она еще раз зашла и спросила, почему никто не забирает передачи задержанным, стоит уже столько пакетов, что они мешают ходить по дежурной части. Уже через 10 минут, в 16:30 Анурьева с Курочкиной на пару занесли в несколько заходов кучу пакетов. Лейтенант Анурьева спросила нас, когда мы будем обедать и принесли ли нам сухпаек? Считаю, чтобы прекратить гестаповское отношение в Фили-Давыдково и прочие беспредельные штуки, практикуемые их начальством, нужно поставить главой этого ОВД лейтенанта Анурьеву, единственного нормального полицейского в этом отделении, выполняющего свою работу. И отделение сразу обретет человеческое лицо.
Как только принесли нам передачи - мы сразу припали к минералке. Как же здорово, когда есть сколько хочешь воды! Вы не представляете себе. В воздухе что-то изменилось и полицейские почему-то забегали, мы почувствовали это даже находясь в полной изоляции.
К нам вошла нервная пухлая женщина в форме. Блондинка представилась членом комиссии по делам несовершеннолетних. Она приторно улыбалась и просила сказать, как зовут наших детей с Еленой Курочкиной, с кем они, где прописаны и главное, что «детки находятся в безопасности». Мы тоже улыбнулись и ответили, что не будем говорить с ней без адвоката. «К нам едет Михаил Бирюков» - прозвучало как «к нам едет ревизор». Тетя перестала улыбаться и хлопнув себя по бокам, вскинув руки воскликнула: «Что ж вы за матери такие?». Эта фраза явно заучена и используется в общении с нерадивыми мамашами. К нам, задержанным по беспределу, фразу трудно приклеить. То, что прокуратура и полиция вдруг озаботились судьбой «детушек- сиротинушек» к исходу понедельника, то есть уже второго дня после нашего задержания, говорит о степени распада правоохранительной системы в столице. Пока мы этапировались из ОВД Фили-Давыдково, потом в ОВД Кунцево и обратно в ОВД Фили-Давыдково, будь дети без присмотра, могло приключиться все что угодно.
«В деле есть страница с паспортом, как зовут наших детей, где они прописаны, можете там посмотреть» - ответила я. Мадам в погонах тяжко вздохнула и закатила глаза. «Нам просто надо знать, что с вашими детьми все в порядке. Это для прокуратуры, она у нас очень трепетно относится к детям», - тщетно пыталась нас убедить дама. «А мы не знаем, что с ними, нам не дают позвонить домой - ответили мы». Тетушка удалилась. Забавно, что судьбой наших детушек озаботились сотрудники Фили-Давыдково лишь к вечеру второго дня, 28 декабря. Еще прекраснее, что дамы сделали вторую ходку к нам. Пришла рыжая девушка в форме с бегающими глазами: «Я психолог, хочу поговорить с Курочкиной, а с вами я вообще не разговариваю, не хочу» - сказала мне рыжая. Но, увы, подходы к более мягкой задержанной дали точно такой же результат. «Мы будем говорить при адвокате с вами. Я не знаю, где мой ребенок и что с ним». В пакете для Елены Курочкиной ее дочка приклеила на яблоко сердечко с надписью: «Мама, я люблю тебя» и Лена чуть не заплакала…
Полиция задержала нас на 48 часов в воскресенье и не отпустила, вопреки закону, что нас нельзя задерживать по административным статьям дольше 3 часов, а потом, в понедельник вечером, они начали изображать кипучую деятельность по спасению детей. Забавно.
Позже мы узнали, что к Лене приходил полицейский домой, не обнаружил ребенка и ушел. У меня в момент посещения участковым (о котором я не знала) все вышли в магазин, даже из соседней квартиры наши друзья тоже пошли за хлебом и в этот момент в дверь позвонил участковый. Он узнал у ребенка, что дома никого нет и пообещал позвать ювенальную юстицию. В общем, теперь у ребенка дергается глаз, и мы еще будем разбираться что ему говорил в наше отсутствие добрый дядя Степа.
Кто спрашивал, как поддержать меня - 4276 3801 1591 3266 сбер.
По настойчивым просьбам кое-кого, добавляю - система быстрых платежей тоже есть.
Продолжение следует. Часть 2.