Любовь, власть, жестокость....
По следам моего предыдущего поста. Было много комментариев и я решила написать продолжение. Видимо, надо разъяснить, считаю ли я ситуацию, когда все довольны при явно несправедливых порядках, нормальной. Нет, не считаю. И таки да, я не считаю нормальными, то есть лично для меня приемлемыми многие явления в современном обществе. Не случайно я с дошкольного возраста оказалась в числе несогласных и тем более не случайно меня в числе немногочисленных прочих не любили другие дети. Если кто не понял, еще раз: я считаю, что так с детьми обращаться нельзя. Так людей воспитывать нельзя.
И единственное, чего можно такой системой воспитания добиться - это вырастить людей с психологией «кого люблю, того и бью» и «бьет, значит, любит». Потому что - можете верить, а можете не верить, но любовь большинства воспитанников к воспитателям была абсолютно искренней. Хотя, конечно, любимчики (или, вернее, любимицы, чаще всего это были девочки), откровенно подлизывались к воспитательницам в надежде на расположение и конфетку (в буквальном смысле слова конфетку - это был конец семидесятых, дефицит многих продуктов питания). Воспитатели иногда приносили лакомства, но поровну их не делили. Однажды принесли спелую дыню. Досталось по кусочку только тем, у кого родственники работали в детском саду (и сейчас это практикуется: отдать ребенка в сад и устроиться работать туда же, чтобы ребенок и в коллективе был и под надзором). Никакого специального педагогического посыла тут не было, но урок мы усвоили: лучший кусок достается всегда тем, кто ближе к власти. Понятно, что у подхалимов и подлиз никакого холодного расчета не было: вряд ли в 5-6 лет ребенок способен на карьерные многоходовки с целью получения материальных благ. Все было абсолютно искренне, на эмоциях. Ты - обожание и подхалимаж, тебе - вкусняшку, если что-то осталось после обеспечения «родственников». Ничего не напоминает?
Вообще я не знаю, где тут норма, где патология. Я не врач и не психолог. Я могу только говорить о том, что приемлемо и неприемлемо лично для меня. Другое дело - то, что считается приемлемым или неприемлемым в том или ином обществе, слое общества или дружеской компании. У каждого социума своя «норма».
Тут вспоминаю один недавний эпизод, который меня заставил крепко призадуматься о том, что нормально, а что нет, и что у меня за жизненный опыт такой. Некий ассириец из Ирака, мой ровесник (не эмигрант, прожил в Ираке всю жизнь и до сих пор там живет), рассказывал о жителях деревень, соседствующих с его населенным пунктом. Он деликатно не указывал ни их этнического происхождения, ни вероисповедания, в общем - соседи, но при этом не свои. И вот он рассказал такую вещь:
- Я вообще не понимаю, как они воспитывают детей. Это ужасно. Едет поезд, а мальчишки из рогаток стреляют или камнями кидают, были случаи, когда разбивали стекла и ранили пассажиров. А еще у мальчишек там считается развлечением поймать котенка или щенка и замучить до смерти. Это нелюди (Ани ле на наши).
И вот тут мне стало как-то не по себе. Потому что в школе, где я училась до 8 класса, так делали почти все мальчики. И двое были отправлены в колонию для несовершеннолетних именно потому, что кидали камни в окна электрички, разбили стекло, камень попал в голову мужчине лет тридцати и тот умер. Нам на пионерской линейке это рассказывали. Обыкновенная, нормальная (для той среды!) детская шалость. Животных тоже замучивали. И не только животных. Более слабых (часто - девочек), подкарауливали в подъезде. Могли снять и изорвать куртку или пальто и отправить без верхней одежды на мороз. Про постоянные кражи всего - от ластиков и сменной обуви до денег на школьные завтраки я вообще молчу, на такое внимания даже не обращали. Это было в порядке вещей. Но никому бы в голову не пришло сказать, что эти дети - нелюди. Обычные дети обычных рабочих ЗИЛа. Отцы пили, матери иногда тоже. Сыновья и дочери были предоставлены сами себе. И это тоже считалось нормой. Хотя и не одобрялось, конечно.
Если на детских площадках устанавливали красивые лавочки или качели, часто через день-два их ломали пьяные подростки. Чинили все это потом работники коммунальных служб, но долго оно не держалось. Помню, один раз металлические прутья качелей пьяная молодежь от избытка силы завязала узлом. Развязать никто не смог. Как-то за соседним домом поставили деревянные фигуры - то ли герои сказок, то ли стилизованные славянские божества. Мне нравилось, красиво было. Долго они не простояли нетронутыми: им выкололи деревянные глаза. Зрелище было жуткое.
Я здорово научилась драться. Сначала боялась, но после одного случая страх прошел.
У нас в районе было очень грязно. И даже в теплую весеннюю погоду у нас на обуви нарастали «галоши» из глины. Мы останавливались у тротуара и об его бордюр соскабливали налипшую глину, у всех это вошло в привычку. Однажды я с подружкой сидела на еще не сломанных низких качелях, мы не качались, а просто о чем-то болтали. На мне было платье, едва прикрывавшее колени. Подошел мальчик, известный хулиган, постарше нас и повыше ростом. У него, как водится, были «глиняные калоши» на ботинках. Ему лень было идти до бордюра, и он, не спеша, с сознанием полной безнаказанности стал вытирать грязь с ботинок о мои голые ноги. Просто так, чтобы походя унизить, это так было принято. Что было делать? Утереться? Да ни за что!
Я полезла в драку, понимая, что силы не равны. Просто потому, что такого унижения я бы не вынесла. Я и так периодически огребала по полной программе за то что «слишком умная». Мне повезло. Я отделалась подбитым глазом, меня обозвали дурой нервной и всё. Видимо, серьезно бить он меня не собирался, да и вообще не ожидал, что я буду махать кулаками. Кстати, это был один из немногих случаев, когда родители за меня вступились, отец разыскал обидчика и устроил его родителям разнос. Меня поразила реакция матери мальчика. Они возмущалась и кричала на меня: «Зачем было лезть в драку? Подумаешь, он тебя слегка испачкал?». Такие абстрактные понятия как унижение, человеческое достоинство и тому подобное в той среде не существовали в принципе. Зато я поняла, что можно и нужно драться, даже если ты слабее. Убить не убьют, а на душе повеселее будет. С фингалом под глазом я чувствовала себя победительницей. В конце концов, я не мальчишка, мне неважно было выиграть поединок. Мне важно было не давать вытирать о себя ноги. В данном случае - в абсолютно буквальном смысле.
Так вот, к чему это все… там, в той среде всё вышеописанное было нормой. Это была такая среда, такие взаимоотношения. Кто сильный, тот и прав, тот имеет право унизить. Все вопросы решаются дракой. Это были нормальные, здоровые люди, не психи какие-то. Было еще много пакостных эпизодов, особенно, когда девочки подросли, но это я не хочу рассказывать. Меня мальчики не трогали, зная мою привычку чуть что устраивать мордобой. Но вот когда я услышала это «Ани ле на наши» (они нелюди), мне стало не по себе. Потому что это сказал мне человек, который не в теплице вырос. Он много чего нехорошего повидал в жизни: в его стране не так давно закончилась война, его город бомбили, и наверняка в его жизни было много страшного. Но то, что было совершенно обычной повседневностью для меня в мирное время, в самые что ни на есть спокойные 1980-е в благополучном городе Москве, для него - запредельная, нечеловеческая жестокость. И это жутко.
И единственное, чего можно такой системой воспитания добиться - это вырастить людей с психологией «кого люблю, того и бью» и «бьет, значит, любит». Потому что - можете верить, а можете не верить, но любовь большинства воспитанников к воспитателям была абсолютно искренней. Хотя, конечно, любимчики (или, вернее, любимицы, чаще всего это были девочки), откровенно подлизывались к воспитательницам в надежде на расположение и конфетку (в буквальном смысле слова конфетку - это был конец семидесятых, дефицит многих продуктов питания). Воспитатели иногда приносили лакомства, но поровну их не делили. Однажды принесли спелую дыню. Досталось по кусочку только тем, у кого родственники работали в детском саду (и сейчас это практикуется: отдать ребенка в сад и устроиться работать туда же, чтобы ребенок и в коллективе был и под надзором). Никакого специального педагогического посыла тут не было, но урок мы усвоили: лучший кусок достается всегда тем, кто ближе к власти. Понятно, что у подхалимов и подлиз никакого холодного расчета не было: вряд ли в 5-6 лет ребенок способен на карьерные многоходовки с целью получения материальных благ. Все было абсолютно искренне, на эмоциях. Ты - обожание и подхалимаж, тебе - вкусняшку, если что-то осталось после обеспечения «родственников». Ничего не напоминает?
Вообще я не знаю, где тут норма, где патология. Я не врач и не психолог. Я могу только говорить о том, что приемлемо и неприемлемо лично для меня. Другое дело - то, что считается приемлемым или неприемлемым в том или ином обществе, слое общества или дружеской компании. У каждого социума своя «норма».
Тут вспоминаю один недавний эпизод, который меня заставил крепко призадуматься о том, что нормально, а что нет, и что у меня за жизненный опыт такой. Некий ассириец из Ирака, мой ровесник (не эмигрант, прожил в Ираке всю жизнь и до сих пор там живет), рассказывал о жителях деревень, соседствующих с его населенным пунктом. Он деликатно не указывал ни их этнического происхождения, ни вероисповедания, в общем - соседи, но при этом не свои. И вот он рассказал такую вещь:
- Я вообще не понимаю, как они воспитывают детей. Это ужасно. Едет поезд, а мальчишки из рогаток стреляют или камнями кидают, были случаи, когда разбивали стекла и ранили пассажиров. А еще у мальчишек там считается развлечением поймать котенка или щенка и замучить до смерти. Это нелюди (Ани ле на наши).
И вот тут мне стало как-то не по себе. Потому что в школе, где я училась до 8 класса, так делали почти все мальчики. И двое были отправлены в колонию для несовершеннолетних именно потому, что кидали камни в окна электрички, разбили стекло, камень попал в голову мужчине лет тридцати и тот умер. Нам на пионерской линейке это рассказывали. Обыкновенная, нормальная (для той среды!) детская шалость. Животных тоже замучивали. И не только животных. Более слабых (часто - девочек), подкарауливали в подъезде. Могли снять и изорвать куртку или пальто и отправить без верхней одежды на мороз. Про постоянные кражи всего - от ластиков и сменной обуви до денег на школьные завтраки я вообще молчу, на такое внимания даже не обращали. Это было в порядке вещей. Но никому бы в голову не пришло сказать, что эти дети - нелюди. Обычные дети обычных рабочих ЗИЛа. Отцы пили, матери иногда тоже. Сыновья и дочери были предоставлены сами себе. И это тоже считалось нормой. Хотя и не одобрялось, конечно.
Если на детских площадках устанавливали красивые лавочки или качели, часто через день-два их ломали пьяные подростки. Чинили все это потом работники коммунальных служб, но долго оно не держалось. Помню, один раз металлические прутья качелей пьяная молодежь от избытка силы завязала узлом. Развязать никто не смог. Как-то за соседним домом поставили деревянные фигуры - то ли герои сказок, то ли стилизованные славянские божества. Мне нравилось, красиво было. Долго они не простояли нетронутыми: им выкололи деревянные глаза. Зрелище было жуткое.
Я здорово научилась драться. Сначала боялась, но после одного случая страх прошел.
У нас в районе было очень грязно. И даже в теплую весеннюю погоду у нас на обуви нарастали «галоши» из глины. Мы останавливались у тротуара и об его бордюр соскабливали налипшую глину, у всех это вошло в привычку. Однажды я с подружкой сидела на еще не сломанных низких качелях, мы не качались, а просто о чем-то болтали. На мне было платье, едва прикрывавшее колени. Подошел мальчик, известный хулиган, постарше нас и повыше ростом. У него, как водится, были «глиняные калоши» на ботинках. Ему лень было идти до бордюра, и он, не спеша, с сознанием полной безнаказанности стал вытирать грязь с ботинок о мои голые ноги. Просто так, чтобы походя унизить, это так было принято. Что было делать? Утереться? Да ни за что!
Я полезла в драку, понимая, что силы не равны. Просто потому, что такого унижения я бы не вынесла. Я и так периодически огребала по полной программе за то что «слишком умная». Мне повезло. Я отделалась подбитым глазом, меня обозвали дурой нервной и всё. Видимо, серьезно бить он меня не собирался, да и вообще не ожидал, что я буду махать кулаками. Кстати, это был один из немногих случаев, когда родители за меня вступились, отец разыскал обидчика и устроил его родителям разнос. Меня поразила реакция матери мальчика. Они возмущалась и кричала на меня: «Зачем было лезть в драку? Подумаешь, он тебя слегка испачкал?». Такие абстрактные понятия как унижение, человеческое достоинство и тому подобное в той среде не существовали в принципе. Зато я поняла, что можно и нужно драться, даже если ты слабее. Убить не убьют, а на душе повеселее будет. С фингалом под глазом я чувствовала себя победительницей. В конце концов, я не мальчишка, мне неважно было выиграть поединок. Мне важно было не давать вытирать о себя ноги. В данном случае - в абсолютно буквальном смысле.
Так вот, к чему это все… там, в той среде всё вышеописанное было нормой. Это была такая среда, такие взаимоотношения. Кто сильный, тот и прав, тот имеет право унизить. Все вопросы решаются дракой. Это были нормальные, здоровые люди, не психи какие-то. Было еще много пакостных эпизодов, особенно, когда девочки подросли, но это я не хочу рассказывать. Меня мальчики не трогали, зная мою привычку чуть что устраивать мордобой. Но вот когда я услышала это «Ани ле на наши» (они нелюди), мне стало не по себе. Потому что это сказал мне человек, который не в теплице вырос. Он много чего нехорошего повидал в жизни: в его стране не так давно закончилась война, его город бомбили, и наверняка в его жизни было много страшного. Но то, что было совершенно обычной повседневностью для меня в мирное время, в самые что ни на есть спокойные 1980-е в благополучном городе Москве, для него - запредельная, нечеловеческая жестокость. И это жутко.