Сергей Белошников.В пятницу,после шести вечера.
В каком-то старом журнале прочитала маленькую зарисовку сценариста Белошникова.Очень мне понравилось.Очень!Делюсь)))
В декабре в Нагорном - маленьком райцентре с семью тысячами душ населения - вечерело рано. Неподвижно светилось белое полотно Оби, а за ней - тайга. На сотни километров, до самой Тюмени - ничего, кроме зимней тайги. И мороз свирепел. Снег под ногами уже не скрипел, а визжал, и даже на вид он был сухой и сердито-игольчатый.
...Пора было идти домой. До Нового года оставалось три дня.
* * *
Эрна Ивановна аккуратно укладывала недописанные отчеты в ящики стола, снимала лодочки и влезала в валенки с подрезанными голенищами - все же толстоваты икры, ох, толстоваты... Эрна Ивановна поднимала воротник тулупа, гасила в кабинете свет, скрипучим коридором выходила на улицу и, поколдовав с минуту, запирала Дом пионеров на большой висячий замок.
Нынче была пятница, а по пятницам после шести вечера к ней в гости приходил Виталий Андреевич. Виталий Андреевич был... Но, впрочем, сначала закончим с Эрной Ивановной.
Дома, не раздеваясь, она засовывала в печку приготовленные с утра сухие дрова, бересту, открывала вьюшки и, чиркнув спичкой, смотрела, как огонь начинал лизать полешки, а потом вдруг сразу оживал и начинал торжественно дудеть.
...Неспешно бурлила, распространяя сверхъестественный аромат, налимья уха, шеренги крохотных пельменей готовы были нырнуть в кипящую воду; взметнувшись, на стол ложилась похрустывающая скатерть, и на нее ставились тарелки, мисочки, блюдечки с солеными и маринованными грибами, домашней засолки капустой и огурцами, моченой брусникой, маринованным чесноком; с пирожками с капустой и яйцами, вареньем из ранеток; плитка шоколада, яблоки, кувшин с морсом - пиршество, лукулловы радости, да и все тут.
Водку Виталий Андреевич всегда приносил с собой - такой уж у него был принцип. Вернее, он говорил «принсип», с ноткой иронии копируя тургеневского Кирсанова. Виталий Андреевич вообще был человеком принципиальным...
Эрна Ивановна родилась неподалеку от Нагорного, в совсем маленькой деревушке с ласковым названием Вишенки. Красоты мать Эрны Ивановны была в свое время необычайной, но дочери от нее передалось не так уж много: светло-серые глаза, белизна кожи и голос - грудной и низкий. Остальное Эрна Ивановна взяла от отца, и в первую очередь рост: Эрна Ивановна была крупная женщина. Не толстая, не рыхлая, а именно крупная. Но, несмотря на свои метр семьдесят девять, сложена она была хорошо, стать у нее была гордая и привлекала внимание, хотя сама Эрна Ивановна в это не верила, всегда немного сутулилась и туфли носила непременно без каблуков. На селе слыла она женщиной высокомерной, независимой и даже грубоватой. И к тому были основания, были.
Что же касается личной жизни, то претенденты на руку строгого директора конечно же находились, но народ все шел малообразованный и, чего греха таить, пьющий. Ни один не удовлетворил взыскательного вкуса Эрны Ивановны, никого она не допустила к своему сердцу. А когда однажды инженер стройучастка Вася Пичугин, мужчина далеко не слабый, холостой и уверенный в себе, напросился проводить Эрну Ивановну после кино из клуба и, будучи слегка под газом, силой попытался проникнуть в ее избу, дело кончилось для него весьма печально. После мощной оплеухи он скатился по ступеням крыльца и вывалился на деревянный тротуар, превратив по пути в щепы добрых метра три штакетника. А на следующий день, в субботу, Вася сам его и восстанавливал.
Короче говоря, связываться с Эрной Ивановной было небезопасно...
Эрне Ивановне очень нравился Виталий Андреевич. Она хотела выйти за него замуж. Но тут возникали определенные трудности. Дело в том, что Виталий Андреевич уже был женат. Жена его, красивая женщина Татьяна, и десятилетняя дочка Дашенька вот уже второй год жили отдельно от Виталия Андреевича в Томске. На то были свои, особые причины. Главная же заключалась в том, что жена Виталия Андреевича не верила в его призвание и несомненный талант. Он был музыкант и композитор, он играл на баяне. Эрна Ивановна знала из кратких высказываний Виталия Андреевича, что несправедливые придирки к его творчеству и, как следствие, обвинение в постоянной нехватке денег переполнили чашу терпения Виталия Андреевича и он сбежал в сельскую тишину, чтобы дописать неоконченный концерт для баяна с оркестром. В свободное от творчества время Виталий Андреевич аккомпанировал в клубе местному народному хору и преподавал в детской музыкальной школе, которая находилась на втором этаже старого деревянного здания на берегу Оби. А на первом этаже того же здания располагался Дом пионеров.
Высокий с залысинами лоб, падающие на воротник пиджака прямые серые волосы, усы и бородка а-ля Луначарский, легкая скептическая улыбка сорокалетнего интеллигента и несомненный талант - вот облик Виталия Андреевича. Еще следует добавить, что Виталий Андреевич был на полголовы ниже Эрны Ивановны. Это обстоятельство ее тревожило, и при Виталии Андреевиче она старалась вставать пореже, чтобы понапрасну не травмировать его тонкую художественную натуру. Вообще, Эрна Ивановна постоянно смущалась в присутствии Виталия Андреевича, выглядела неожиданно застенчивой, и по этому
поводу Виталий Андреевич любил говаривать: «У вас, любезнейшая Эрна Ивановна, проявляются комплексы». В туманных и изящных выражениях он объяснял ей, что это за комплексы и как с ними бороться. При этом ссылался на Фрейда, Юнга, Шопенгауэра и свой жизненный опыт. Эрна Ивановна слушала его витиеватые рассуждения и тихо млела… Очередной свой монолог Виталий Андреевич заканчивал обычно предсмертными словами Гамлета: «Остальное - молчание». И наливал водки в свою рюмку до половины.
Эрна Ивановна подкладывала ему в тарелку дымящихся пельменей, подвигала розетку с подкрашенным свекольным соком хреном и мечтала о том, что будет дальше. Ведь последнее время Виталий Андреевич уже несколько раз намекал на перемены, должные вскорости произойти в его таком странном семейном положении...
Почти так все и произошло.
В середине декабря Виталий Андреевич уехал в Томск. Он позвонил Эрне Ивановне с автостанции и сказал, торопясь и проглатывая окончания слов, что вернется дней через десять...
Дверь в кабинет распахнулась без стука. На пороге стоял Виталий Андреевич.
Сегодня была пятница.
- Здравствуйте, Виталий Андреевич, - тихо сказала Эрна Ивановна. - Вы уже вернулись?..
- Да вот приехал, - ответил Виталий Андреевич, снял шапку и похлопал ею о полушубок, стряхивая снег.
- Проходите, Виталий Андреевич, - сказала Эрна Ивановна.
Он прошел к стулу, сел. Она тоже поспешно села, переложила пачку газет с левого края стола на правый. Виталий Андреевич молчал.
- Как съездили?
- Хорошо, спасибо.
Эрна Ивановна убрала руки со стола и положила на колени. Рукам стало холодно, и она тихонько потерла ладони друг о друга. Потрогала обломившийся ноготь на мизинце левой руки, еще немного потерла ладони. Посмотрела на Виталия Андреевича. Он тоже посмотрел на нее, быстро пригладил волосы, потеребил бородку.
- Эрна Ивановна, - сказал Виталий Андреевич, по-прежнему глядя в окно. - Произошли некоторые события...
Он умолк.
- Я слушаю вас, - мягко сказала Эрна Ивановна.
Он посмотрел на нее и повторил:
- Произошли некоторые события, которые... которые изменили существующее положение вещей...
Он кашлянул, достал платок и промокнул усы:
- Я должен сказать вам... что я уезжаю из Нагорного.
- Уезжаете? - без выражения откликнулась Эрна Ивановна.
- Да, - он снова смотрел в окно. - Я беседовал с женой, и состояние здоровья дочери, проблемы ее воспитания... вынуждают меня к перемене планов и требуют от меня некоего переосмысления...
Он сбился и замолчал. Эрна Ивановна встала и подошла к шкафу. Сняла с полки гипсового горниста, подержала в руке и снова поставила на место.
- Эрна Ивановна...
- Не надо, Виталий Андреевич. - Она повернулась к нему и спокойно добавила: - Сегодня пятница. Вы придете ко мне?
- Приду, - сказал Виталий Андреевич.
...На горе, возле автостанции, появились пассажиры, и подкатил рейсовый автобус на Томск. А снизу в гору медленно, медленно ползли две фигурки. Это шли Эрна Ивановна и Виталий Андреевич. Они шли от ее избы сквозь строй взглядов из-за оконных занавесок, калиток, заборов.
Недалек был их путь и коротко прощание. Автобус марки «ПАЗ» уже вовсю фырчал, пассажиры лезли в его теплое брюхо, и громоздкий чемодан Виталия Андреевича с трудом пропихнулся в переднюю дверь: задняя всегда зимой закрыта и завешена старыми байковыми одеялами - чтобы не задувал холодный воздух на ходу.
- Вот я здесь пирог твой любимый положила, Виталик, - сказала Эрна Ивановна, протягивая туго набитую сетку. - С капустой и рублеными яйцами. И две баночки варенья - малина, от простуды, и бутерброды... И ты не забывай, пожалуйста, после еды фестал принимать, хорошо?..
- Спасибо, спасибо, - Виталий Андреевич взял сетку, помедлил и вдруг всхлипнул, суетливо припал губами к варежке Эрны Ивановны, и стоящие рядом и поодаль, и сидевшие уже в автобусе люди дружно отвернулись, замерли, исчезли, словно их и не было вовсе...
* * *
Пора было идти домой. Эрна Ивановна подняла воротник тулупа, погасила в кабинете свет, скрипучим коридором вышла на улицу. На крыльце стоял Вася Пичугин. Смотрел он в пол.
- Я мимо... вот решил заглянуть... - Вася замялся...
Нынче была пятница. До Нового года оставалось три дня.
- Не надо меня провожать, Вася, - сказала Эрна Ивановна и вдруг добавила: - Лучше приходите встречать Новый год.
В декабре в Нагорном - маленьком райцентре с семью тысячами душ населения - вечерело рано. Неподвижно светилось белое полотно Оби, а за ней - тайга. На сотни километров, до самой Тюмени - ничего, кроме зимней тайги. И мороз свирепел. Снег под ногами уже не скрипел, а визжал, и даже на вид он был сухой и сердито-игольчатый.
...Пора было идти домой. До Нового года оставалось три дня.
* * *
Эрна Ивановна аккуратно укладывала недописанные отчеты в ящики стола, снимала лодочки и влезала в валенки с подрезанными голенищами - все же толстоваты икры, ох, толстоваты... Эрна Ивановна поднимала воротник тулупа, гасила в кабинете свет, скрипучим коридором выходила на улицу и, поколдовав с минуту, запирала Дом пионеров на большой висячий замок.
Нынче была пятница, а по пятницам после шести вечера к ней в гости приходил Виталий Андреевич. Виталий Андреевич был... Но, впрочем, сначала закончим с Эрной Ивановной.
Дома, не раздеваясь, она засовывала в печку приготовленные с утра сухие дрова, бересту, открывала вьюшки и, чиркнув спичкой, смотрела, как огонь начинал лизать полешки, а потом вдруг сразу оживал и начинал торжественно дудеть.
...Неспешно бурлила, распространяя сверхъестественный аромат, налимья уха, шеренги крохотных пельменей готовы были нырнуть в кипящую воду; взметнувшись, на стол ложилась похрустывающая скатерть, и на нее ставились тарелки, мисочки, блюдечки с солеными и маринованными грибами, домашней засолки капустой и огурцами, моченой брусникой, маринованным чесноком; с пирожками с капустой и яйцами, вареньем из ранеток; плитка шоколада, яблоки, кувшин с морсом - пиршество, лукулловы радости, да и все тут.
Водку Виталий Андреевич всегда приносил с собой - такой уж у него был принцип. Вернее, он говорил «принсип», с ноткой иронии копируя тургеневского Кирсанова. Виталий Андреевич вообще был человеком принципиальным...
Эрна Ивановна родилась неподалеку от Нагорного, в совсем маленькой деревушке с ласковым названием Вишенки. Красоты мать Эрны Ивановны была в свое время необычайной, но дочери от нее передалось не так уж много: светло-серые глаза, белизна кожи и голос - грудной и низкий. Остальное Эрна Ивановна взяла от отца, и в первую очередь рост: Эрна Ивановна была крупная женщина. Не толстая, не рыхлая, а именно крупная. Но, несмотря на свои метр семьдесят девять, сложена она была хорошо, стать у нее была гордая и привлекала внимание, хотя сама Эрна Ивановна в это не верила, всегда немного сутулилась и туфли носила непременно без каблуков. На селе слыла она женщиной высокомерной, независимой и даже грубоватой. И к тому были основания, были.
Что же касается личной жизни, то претенденты на руку строгого директора конечно же находились, но народ все шел малообразованный и, чего греха таить, пьющий. Ни один не удовлетворил взыскательного вкуса Эрны Ивановны, никого она не допустила к своему сердцу. А когда однажды инженер стройучастка Вася Пичугин, мужчина далеко не слабый, холостой и уверенный в себе, напросился проводить Эрну Ивановну после кино из клуба и, будучи слегка под газом, силой попытался проникнуть в ее избу, дело кончилось для него весьма печально. После мощной оплеухи он скатился по ступеням крыльца и вывалился на деревянный тротуар, превратив по пути в щепы добрых метра три штакетника. А на следующий день, в субботу, Вася сам его и восстанавливал.
Короче говоря, связываться с Эрной Ивановной было небезопасно...
Эрне Ивановне очень нравился Виталий Андреевич. Она хотела выйти за него замуж. Но тут возникали определенные трудности. Дело в том, что Виталий Андреевич уже был женат. Жена его, красивая женщина Татьяна, и десятилетняя дочка Дашенька вот уже второй год жили отдельно от Виталия Андреевича в Томске. На то были свои, особые причины. Главная же заключалась в том, что жена Виталия Андреевича не верила в его призвание и несомненный талант. Он был музыкант и композитор, он играл на баяне. Эрна Ивановна знала из кратких высказываний Виталия Андреевича, что несправедливые придирки к его творчеству и, как следствие, обвинение в постоянной нехватке денег переполнили чашу терпения Виталия Андреевича и он сбежал в сельскую тишину, чтобы дописать неоконченный концерт для баяна с оркестром. В свободное от творчества время Виталий Андреевич аккомпанировал в клубе местному народному хору и преподавал в детской музыкальной школе, которая находилась на втором этаже старого деревянного здания на берегу Оби. А на первом этаже того же здания располагался Дом пионеров.
Высокий с залысинами лоб, падающие на воротник пиджака прямые серые волосы, усы и бородка а-ля Луначарский, легкая скептическая улыбка сорокалетнего интеллигента и несомненный талант - вот облик Виталия Андреевича. Еще следует добавить, что Виталий Андреевич был на полголовы ниже Эрны Ивановны. Это обстоятельство ее тревожило, и при Виталии Андреевиче она старалась вставать пореже, чтобы понапрасну не травмировать его тонкую художественную натуру. Вообще, Эрна Ивановна постоянно смущалась в присутствии Виталия Андреевича, выглядела неожиданно застенчивой, и по этому
поводу Виталий Андреевич любил говаривать: «У вас, любезнейшая Эрна Ивановна, проявляются комплексы». В туманных и изящных выражениях он объяснял ей, что это за комплексы и как с ними бороться. При этом ссылался на Фрейда, Юнга, Шопенгауэра и свой жизненный опыт. Эрна Ивановна слушала его витиеватые рассуждения и тихо млела… Очередной свой монолог Виталий Андреевич заканчивал обычно предсмертными словами Гамлета: «Остальное - молчание». И наливал водки в свою рюмку до половины.
Эрна Ивановна подкладывала ему в тарелку дымящихся пельменей, подвигала розетку с подкрашенным свекольным соком хреном и мечтала о том, что будет дальше. Ведь последнее время Виталий Андреевич уже несколько раз намекал на перемены, должные вскорости произойти в его таком странном семейном положении...
Почти так все и произошло.
В середине декабря Виталий Андреевич уехал в Томск. Он позвонил Эрне Ивановне с автостанции и сказал, торопясь и проглатывая окончания слов, что вернется дней через десять...
Дверь в кабинет распахнулась без стука. На пороге стоял Виталий Андреевич.
Сегодня была пятница.
- Здравствуйте, Виталий Андреевич, - тихо сказала Эрна Ивановна. - Вы уже вернулись?..
- Да вот приехал, - ответил Виталий Андреевич, снял шапку и похлопал ею о полушубок, стряхивая снег.
- Проходите, Виталий Андреевич, - сказала Эрна Ивановна.
Он прошел к стулу, сел. Она тоже поспешно села, переложила пачку газет с левого края стола на правый. Виталий Андреевич молчал.
- Как съездили?
- Хорошо, спасибо.
Эрна Ивановна убрала руки со стола и положила на колени. Рукам стало холодно, и она тихонько потерла ладони друг о друга. Потрогала обломившийся ноготь на мизинце левой руки, еще немного потерла ладони. Посмотрела на Виталия Андреевича. Он тоже посмотрел на нее, быстро пригладил волосы, потеребил бородку.
- Эрна Ивановна, - сказал Виталий Андреевич, по-прежнему глядя в окно. - Произошли некоторые события...
Он умолк.
- Я слушаю вас, - мягко сказала Эрна Ивановна.
Он посмотрел на нее и повторил:
- Произошли некоторые события, которые... которые изменили существующее положение вещей...
Он кашлянул, достал платок и промокнул усы:
- Я должен сказать вам... что я уезжаю из Нагорного.
- Уезжаете? - без выражения откликнулась Эрна Ивановна.
- Да, - он снова смотрел в окно. - Я беседовал с женой, и состояние здоровья дочери, проблемы ее воспитания... вынуждают меня к перемене планов и требуют от меня некоего переосмысления...
Он сбился и замолчал. Эрна Ивановна встала и подошла к шкафу. Сняла с полки гипсового горниста, подержала в руке и снова поставила на место.
- Эрна Ивановна...
- Не надо, Виталий Андреевич. - Она повернулась к нему и спокойно добавила: - Сегодня пятница. Вы придете ко мне?
- Приду, - сказал Виталий Андреевич.
...На горе, возле автостанции, появились пассажиры, и подкатил рейсовый автобус на Томск. А снизу в гору медленно, медленно ползли две фигурки. Это шли Эрна Ивановна и Виталий Андреевич. Они шли от ее избы сквозь строй взглядов из-за оконных занавесок, калиток, заборов.
Недалек был их путь и коротко прощание. Автобус марки «ПАЗ» уже вовсю фырчал, пассажиры лезли в его теплое брюхо, и громоздкий чемодан Виталия Андреевича с трудом пропихнулся в переднюю дверь: задняя всегда зимой закрыта и завешена старыми байковыми одеялами - чтобы не задувал холодный воздух на ходу.
- Вот я здесь пирог твой любимый положила, Виталик, - сказала Эрна Ивановна, протягивая туго набитую сетку. - С капустой и рублеными яйцами. И две баночки варенья - малина, от простуды, и бутерброды... И ты не забывай, пожалуйста, после еды фестал принимать, хорошо?..
- Спасибо, спасибо, - Виталий Андреевич взял сетку, помедлил и вдруг всхлипнул, суетливо припал губами к варежке Эрны Ивановны, и стоящие рядом и поодаль, и сидевшие уже в автобусе люди дружно отвернулись, замерли, исчезли, словно их и не было вовсе...
* * *
Пора было идти домой. Эрна Ивановна подняла воротник тулупа, погасила в кабинете свет, скрипучим коридором вышла на улицу. На крыльце стоял Вася Пичугин. Смотрел он в пол.
- Я мимо... вот решил заглянуть... - Вася замялся...
Нынче была пятница. До Нового года оставалось три дня.
- Не надо меня провожать, Вася, - сказала Эрна Ивановна и вдруг добавила: - Лучше приходите встречать Новый год.