Бесконечности
Только мы поговорили с Леной ELENA_KOLBASA на одну важную тему, как пришел ко мне пост-напоминание ровно по той самой теме, бывает так. Вот он тут, по этой ссылке, но туда можно не переходить, я его ниже скопировала. Этому посту 12 лет, и мне нтересно сравнить свое восприятие тогда и сейчас. Кажется, что тебе на эту тему думать в семьдесят лет, какая тебе мама. Но ведь мама это вечно, это не должно проходить. Просто с годами смотришь иначе на человека, которого так величал. И меня последние двенадцать лет изменили сильно. Итак, текст того поста:
"Мама.
Я не могу себе представить. Ни того, какой бы она была сейчас, то есть старой ее - не могу. Ни того, что у меня была мама. Мне кажется, та жизнь, в которой я это слово говорила, к кому-то обращаясь, мне приснилась когда-то, и сон был не явным, смазанным, ускользающим.
Как-то однажды я вернулась из зимнего лагеря - расстроенная, обескураженная. Девочки там во всю встречались с мальчиками, а на меня никто внимания не обращал. Ни в столовой, ни во время мероприятий, ни на танцах.
Помню, мама начала допытываться у меня, что да как. Я рассказала ей, что однажды на танцах пригласила мальчика сама, когда объявили белый. И что мы протоптались молча, он ни одного слова мне не сказал.
- А ты ему? - подняла бровь мама. Она всегда приподнимала бровь, если задавала вопрос.
- Тоже молчала, - повесила свой уже тогда длинный нос я.
- А ты бы его подддела! - мамины глаза заискрились.
- Как?!
- Спросила бы как зовут, но не дала бы ответить. Перебила бы и сама бы стала угадывать. Например: Агафон? Нет, конечно нет, - сама бы себя перебила. - Я знаю, Никифор! Или Дормидонт?
Дормидонт меня скосил... Я смотрела на маму и мне казалось, никогда я такой не стану, никогда не сумею так "поддеть", никогда никто на меня внимания не обратит...
Когда она умерла, родственники забрали ее вещи из палаты. Помню, мы вышли на улицу, падал снег. Одна из тех, что были со мной, раскрыла сумку с мамиными вещами и увидела клубки белой шерсти. На клубках разводы зеленого, чем-то их испачкали. И что-то было в этой сумке еще.
Женщина посмотрела на все это и сказала: "Ничего с этим не сделаешь". Она подошла к мусорному баку и запустила сумку туда.
Я не могу представить маму, но эти белые с зеленым клубки до сих пор летят.
Это было зимой чуть менее сорока лет тому назад.
А сегодня ее День Рождения. Ей исполнилось бы восемьдесят пять лет.
Савельева Нэлли Павловна. Крещена Еленой. Мама".
И вот еще двенадцать лет. Что изменилось? Честно - немало, потому что эти годы были самыми активными для меня в плане любимой работы, я очень много общалась с людьми, анализировала, сравнивала, размышляла. Столько услышала семейных историй, столько рассмотрела лиц. В своей маме я открыла черты, о которых, да, двенадцать лет назад практически не догадывалась, я рассмотрела ее под лупой, перебрав память по бусинкам. То, что написано в тексте выше, правда. Представить себе, что я живу жизнь, в которой у меня есть мать, я не могу. Остаться одной так рано, наверное, это необратимо, и я привыкла, что за все в этой жизни я отвечаю сама, что пойти и поныть мне не к кому, и что я должна найти выход из любого тупика, пока живу. У моей мамы тоже не было опоры, не было советчиков, а те, что были, советовали не то. Ей тоже было очень трудно, но она, в отличие от меня, не могла всех послать и не слушать никого, идти самостоятельно, искать не вину, а причину, концентрироваться не на тупиках, а на поисках выхода.
Я скептически отношусь к тому, что рак настигает в результате потрясений, как и ко всяким теориям типа Лиз Бурбо. Есть доля правды прктически в любой теории, но доля, не больше. Я думаю, что болезнь выбивает слабое звено, это естественно, вот она цепляется к этому звену и его слвойствам соответствует. Когда человек заходит в тупик, что-то случается. Если он трагик, нередко случается смерть. Это одна из причин, по которой я не приемлю драму, и если она случается, делаю все, чтобы покинуть ее поле и жить дальше. И детей этому учу. И они научаются. Даже только за это я благодарна своей маме. Она научила меня тому, что никакая трагедия не должна перечеркнуть ценности жизни. Вы себе не представляете, какое множество историй я знаю, когда перечеркивала, и жизнь буквально спускалась с отцоса вниз. Я рассказываю эти истории подросткам, показываю их в проекциях: драмы не должно быть.
Мы с мамой совсем не похожи. Ни лицом, ни телом, ни характером. Иногда я обращаюсь туда, где осталась она, и снова смотрю на нее, жалея, испытывая нежность, желание подбодрить, взять за руку и вывести из ложных ценностей. Нет-нет, никаких пороков и вредных привычек, а то подумаете бог знает что. Обесценка мужчин, обсеценка семьи, зато карьера, должности, награды. Битва одинокой беспартийной женщины за место в жизни в те годы была обречена на провал. И копились обиды на весь род человеческий. Мне понадобилось время, чтобы понять, какой омут засасывал ее. Конечно, когда я сама перебесилась и успокоилась.
Я бы столько могла ей рассказать. Я бы сумела показать ей, как хороша, как глубока может быть жизнь женщины, если она не отвергает свою природную роль. Но что делать. Полвека - пятьдесят лет! - назад ее не стало, а сегодня ей исполнилось бы 97. Мой отец дожил до 99-ти. Ей было 47 в то утро, когда она умерла. Мой старщий ребенок уже старше. И я говорю, что жизнь немыслима, потому что нет у меня боли, даже сознания утраты нет. Есть благодарность и есть знание, такое, о чем я не расскажу, но откуда черпаю. Но кажется мне, словно все это было со мной в другой жизни, так бесконечно давно она была, так нереально много всего случилось потом.
И все-таки, я тебя помню, мама.