Лебединое озеро. МАМТ. 27 11 15. Сергей Полунин, Эрика Микиртичева
Теплый, ламповый…
Версия Лебединого Озера Владимира Бурмейстера, идущая в МАМТе - это неожиданный для современной театральной сцены реликт. Если вам нравится сталинский ампир, наивные и прелестные фильмы середины прошлого века вроде «Двенадцатой ночи» с Кларой Лучко, Аллой Ларионовой и божественным Василием Меркурьевым, «Золушки» с Яниной Жеймо с тамошними представлениями о дворцовом бале, «Риголетто», где Лемешев поет Песенку Герцога с накрашенными губами и в штанишках с буфами - то вот вам шанс прикоснуться к этой эстетике живьем. Для великого Лебединого Озера, существующего так долго, что каждая современная редакция - это лоскутное одеяло из десятков разных временных наслоений, эта версия необычна. Она удивительно цельна, так как создана хореографом «с нуля», без опоры на предшествующие постановки, лишь за одним (хотя и очень важным) исключением. И еще именно поэтому она передает дух эпохи настолько точно, что совершенно не нужно заглядывать в справочные материалы, чтобы понять, что с нами говорят из аутентичных 1950-х.
В этом милейшем своей архаикой спектакле было все органично и все, за исключением трех моментов, на своем месте. Танцевальная лексика пронизана старомодностью, никакой гимнастики-акробатики, никаких цирковых номеров, никаких дивертисментов. Драмбалетная атмосфера с бутафорским реализмом дворцовых сцен, пышные и наивные декорации, алые испанские плащи, блестки, золотые платья, танцы, предельно приближенные к естественному ходу праздника, со множеством комических и характерных вставок. Девушки, сбивающиеся в игривые стайки, юноши с картонными арбалетами, группка дурачащихся шутов, приглашенные актеры с испанским танцем - все создавали красочное карнавальное мельтешение, в котором уютно, как у бабушки в гостях. Да еще и конец хороший, сказочный! Все просто и понятно, наивно и разжевано в каждом движении. И очень легко и с настроением подается труппой.
Из этого торжества всеобщей гармонии было три исключения. Первое - вторая картина, знаменитый, нет - великий! - «лебединый акт» Льва Иванова. Вторая четверть спектакля, совершенная, волшебная, мистическая и недосягаемо прекрасная, из которой и родился в свое время весь балет и которую Бурмейстер не решился тронуть. Та самая, с танцем маленьких лебедей, тремя лебедями и белым адажио. И она осталась в этой редакции островком иного мышления, точнее - сияющей вершиной другой, неподвластной времени хореографии, выбивающейся из всей эстетики спектакля. И не дающейся труппе. Тут еще дело в том, что эту картину не тронул почти никто в академических редакциях, и Григорович в том числе, так что в Большом она идет почти в таком же виде. И если видел эту картину в Большом, то принять то, что исполняют в МАМТе, просто нет шансов. Да даже если и не видел. Потому что это - не лебеди. Нет, девушки точны и аккуратны, танцуют четко и без грязи, но это другая лига, ученическая, по действиям которой можно изучать порядок смены поз и рисунок перестроений, но вдохновиться - невозможно. У них просто нет класса для взятия этой вершины, вот просто нет и все. Если бы эта картина шла отдельным действием, лучше было бы во время него пойти выпить кофе, чтобы не создавать себе превратное впечатление ни о замысле Иванова, ни о текущем спектакле Бурмейстера, ни о танцовщиках Стасика. А потом вернуться опять к бурмейстеровским сценам, где все снова хорошо.
Вторым неорганичным элементом была главная героиня в исполнении Эрики Микиртичевой. Девушке сильно не повезло, потому что в иной ситуации она была бы вполне на одной волне с товарищами по труппе, но тут ей досталась слишком мощная и академическая танцевальная партия, требующая опять же другого класса. А она была феерически проста. Проста как, извините за тавтологию, простой карандаш. Положенными движениями она заполнила время и пространство, но это все, что можно сказать.
Третьим неорганичным элементом был… та-та-та-дам… ну конечно же Полунин! Который мне в этот раз очень понравился сам по себе, просто спектакль был совершенно не для него. Он выглядел пришельцем и из другой эстетики и из другой лиги. Где Серж и где сталинский ампир? На разных полюсах прекрасного. Но здесь - и в этой версии и в этом партнерстве - ему было решительно нечего делать во всех смыслах. Во-первых, танцевального материала тут у Зигфрида мало, пара минутных вариаций с тремя-четырьмя прыжками, и два дуэта, где его не видно из-за партнерши. И пара моментов пантомимы, где он должен выразить эмоции. Во-вторых, общая атмосфера спектакля гораздо упрощенней, чем он привык демонстрировать. В-третьих, у него вопиюще несимметричное по выразительности партнерство.
Сейчас буду хвалить. Так как я волей случая в этом сезоне смотрела его много, то одно точно радует - он научился справляться с лицом, когда партнерша не вдохновляет. То ли научился не обращать внимания, то ли действительно что-то себе свое представляет, но от полного отсутствия чувств и класса в дуэте настрой не терял. А настрой был куражистый и лучезарный. Что еще понравилось - не педалировал эмоции, потому что, если бы выдал по-полной - перекосил бы все на себя и убил бы наивный и простенький спектакль. Когда шли не его сцены, я с легкостью забывала о его присутствии, он растворялся в пространстве. Но в своих фрагментах доигрывал и углублял все, что было просто и плоско, старался не заходить на чужую территорию, не забивать, но Зигфрида вел и лепил выразительно. Но вообще по итоговому восприятию я бы сказала, что Зигфрида было так мало, что это был не спектакль с Полуниным, а спектакль со вкусом Полунина, как есть, например, чипсы со вкусом икры. Но вкус был весьма качественный.
Из остальных участников любовалась Оксаной Кардаш в адажио. Честно говоря, показалось, что это было единственное соразмерное Полунину партнерство по уровню, настроению и красоте линий. Порадовал шут Алексея Бабаева. После Лопатина я очень требовательна к этому персонажу. Здесь партия немного иная, более характерная, но и более объемная. Рада, что у Алексея получилось «зажечь». Во всех ипостасях обращали на себя внимание Настя Лименько и Сергей Мануйлов. И три лебедя выглядели гораздо элегантнее остальных - но там тоже выступили ведущие балерины - Оксана Кардаш, Наталья Клейменова и Ольга Сизых.
В общем, спектакль МАМТа случился скорее для латания пробелов в образовании - я эту редакцию живьем не видела - чем для вдохновения. Но - милый, уютный и душевный. Только за волшебством и чудом великой хореографии - не пожалейте денег - идите в Большой!
Дирижер - Вячеслав Волич, Одетта-Одиллия - Эрика Микиртичева, Принц Зигфрид - Сергей Полунин
Версия Лебединого Озера Владимира Бурмейстера, идущая в МАМТе - это неожиданный для современной театральной сцены реликт. Если вам нравится сталинский ампир, наивные и прелестные фильмы середины прошлого века вроде «Двенадцатой ночи» с Кларой Лучко, Аллой Ларионовой и божественным Василием Меркурьевым, «Золушки» с Яниной Жеймо с тамошними представлениями о дворцовом бале, «Риголетто», где Лемешев поет Песенку Герцога с накрашенными губами и в штанишках с буфами - то вот вам шанс прикоснуться к этой эстетике живьем. Для великого Лебединого Озера, существующего так долго, что каждая современная редакция - это лоскутное одеяло из десятков разных временных наслоений, эта версия необычна. Она удивительно цельна, так как создана хореографом «с нуля», без опоры на предшествующие постановки, лишь за одним (хотя и очень важным) исключением. И еще именно поэтому она передает дух эпохи настолько точно, что совершенно не нужно заглядывать в справочные материалы, чтобы понять, что с нами говорят из аутентичных 1950-х.
В этом милейшем своей архаикой спектакле было все органично и все, за исключением трех моментов, на своем месте. Танцевальная лексика пронизана старомодностью, никакой гимнастики-акробатики, никаких цирковых номеров, никаких дивертисментов. Драмбалетная атмосфера с бутафорским реализмом дворцовых сцен, пышные и наивные декорации, алые испанские плащи, блестки, золотые платья, танцы, предельно приближенные к естественному ходу праздника, со множеством комических и характерных вставок. Девушки, сбивающиеся в игривые стайки, юноши с картонными арбалетами, группка дурачащихся шутов, приглашенные актеры с испанским танцем - все создавали красочное карнавальное мельтешение, в котором уютно, как у бабушки в гостях. Да еще и конец хороший, сказочный! Все просто и понятно, наивно и разжевано в каждом движении. И очень легко и с настроением подается труппой.
Из этого торжества всеобщей гармонии было три исключения. Первое - вторая картина, знаменитый, нет - великий! - «лебединый акт» Льва Иванова. Вторая четверть спектакля, совершенная, волшебная, мистическая и недосягаемо прекрасная, из которой и родился в свое время весь балет и которую Бурмейстер не решился тронуть. Та самая, с танцем маленьких лебедей, тремя лебедями и белым адажио. И она осталась в этой редакции островком иного мышления, точнее - сияющей вершиной другой, неподвластной времени хореографии, выбивающейся из всей эстетики спектакля. И не дающейся труппе. Тут еще дело в том, что эту картину не тронул почти никто в академических редакциях, и Григорович в том числе, так что в Большом она идет почти в таком же виде. И если видел эту картину в Большом, то принять то, что исполняют в МАМТе, просто нет шансов. Да даже если и не видел. Потому что это - не лебеди. Нет, девушки точны и аккуратны, танцуют четко и без грязи, но это другая лига, ученическая, по действиям которой можно изучать порядок смены поз и рисунок перестроений, но вдохновиться - невозможно. У них просто нет класса для взятия этой вершины, вот просто нет и все. Если бы эта картина шла отдельным действием, лучше было бы во время него пойти выпить кофе, чтобы не создавать себе превратное впечатление ни о замысле Иванова, ни о текущем спектакле Бурмейстера, ни о танцовщиках Стасика. А потом вернуться опять к бурмейстеровским сценам, где все снова хорошо.
Вторым неорганичным элементом была главная героиня в исполнении Эрики Микиртичевой. Девушке сильно не повезло, потому что в иной ситуации она была бы вполне на одной волне с товарищами по труппе, но тут ей досталась слишком мощная и академическая танцевальная партия, требующая опять же другого класса. А она была феерически проста. Проста как, извините за тавтологию, простой карандаш. Положенными движениями она заполнила время и пространство, но это все, что можно сказать.
Третьим неорганичным элементом был… та-та-та-дам… ну конечно же Полунин! Который мне в этот раз очень понравился сам по себе, просто спектакль был совершенно не для него. Он выглядел пришельцем и из другой эстетики и из другой лиги. Где Серж и где сталинский ампир? На разных полюсах прекрасного. Но здесь - и в этой версии и в этом партнерстве - ему было решительно нечего делать во всех смыслах. Во-первых, танцевального материала тут у Зигфрида мало, пара минутных вариаций с тремя-четырьмя прыжками, и два дуэта, где его не видно из-за партнерши. И пара моментов пантомимы, где он должен выразить эмоции. Во-вторых, общая атмосфера спектакля гораздо упрощенней, чем он привык демонстрировать. В-третьих, у него вопиюще несимметричное по выразительности партнерство.
Сейчас буду хвалить. Так как я волей случая в этом сезоне смотрела его много, то одно точно радует - он научился справляться с лицом, когда партнерша не вдохновляет. То ли научился не обращать внимания, то ли действительно что-то себе свое представляет, но от полного отсутствия чувств и класса в дуэте настрой не терял. А настрой был куражистый и лучезарный. Что еще понравилось - не педалировал эмоции, потому что, если бы выдал по-полной - перекосил бы все на себя и убил бы наивный и простенький спектакль. Когда шли не его сцены, я с легкостью забывала о его присутствии, он растворялся в пространстве. Но в своих фрагментах доигрывал и углублял все, что было просто и плоско, старался не заходить на чужую территорию, не забивать, но Зигфрида вел и лепил выразительно. Но вообще по итоговому восприятию я бы сказала, что Зигфрида было так мало, что это был не спектакль с Полуниным, а спектакль со вкусом Полунина, как есть, например, чипсы со вкусом икры. Но вкус был весьма качественный.
Из остальных участников любовалась Оксаной Кардаш в адажио. Честно говоря, показалось, что это было единственное соразмерное Полунину партнерство по уровню, настроению и красоте линий. Порадовал шут Алексея Бабаева. После Лопатина я очень требовательна к этому персонажу. Здесь партия немного иная, более характерная, но и более объемная. Рада, что у Алексея получилось «зажечь». Во всех ипостасях обращали на себя внимание Настя Лименько и Сергей Мануйлов. И три лебедя выглядели гораздо элегантнее остальных - но там тоже выступили ведущие балерины - Оксана Кардаш, Наталья Клейменова и Ольга Сизых.
В общем, спектакль МАМТа случился скорее для латания пробелов в образовании - я эту редакцию живьем не видела - чем для вдохновения. Но - милый, уютный и душевный. Только за волшебством и чудом великой хореографии - не пожалейте денег - идите в Большой!
Дирижер - Вячеслав Волич, Одетта-Одиллия - Эрика Микиртичева, Принц Зигфрид - Сергей Полунин