Соло для двоих-2. МАМТ. 02 08 15. Наталья Осипова, Иван Васильев
Впечатления наизанку
Наизнанку, потому что ждала «горку», а получилась «ямка»)) По отзывам и собственному предыдущему опыту думала, что первая часть - Zeitgeist - будет весьма невыразительной, про вторую - «Моцарт и Сальери» - поверила восторженным отзывам, а третью - «Факаду» - я с прошлого года не люблю, и собиралась ее терпеть, предварительно хлопнув шампанского за день рождения в антракте. А вышло все до изумления наоборот. Пришла в воодушевление от «Духа времени» вообще и в восторг от Уотсона в частности, разочарованно наблюдала стилистический разнобой в «Моцарте», обошлась кофе в антракте, потому что внезапно руль, а под конец получила удовольствие от Осиповой в «Факаде». Единственное, что совпало с ожиданиями - второй «том» Соло получился, пожалуй, интереснее первого.
Very English. Zeitgeist, он же «Дух времени» - современная абстрактная работа хореографа Аластера Мариотта на музыку Филиппа Гласса. Лаконичный балет с видеопроекцией на задник светящихся линий и стилизованных деревьев вместо декораций, пять исполнителей в купальниках, он и она - Эдвард Уотсон и Наталья Осипова, и три мальчика группы поддержки из английского Королевского балета. Творение из тех абстракций, где смыслы не хочется расшифровывать, пусть напрягаются авторы для интервью и критики для аннотаций. Какую бы идею не заложил хореограф в этот набор этюдов, она прежде всего в том, что он так визуализировал музыку и поиграл с образами. Тем не менее, все вместе рождало тот аудиовизуальный ряд, к которому я неравнодушна. Первый концерт для скрипки Гласса и звучал очень классично, гимнастически-неоклассично же выглядели танцовщики, все складывалось в подобие гуманистического любования телом под возвышенную музыку. Не буду судить, насколько это было свежо и новаторски, пожалуй, не очень… Индикаторами неидеальности произведения служили танцовщики «группы поддержки», в исполнении которых этюды выглядели скорее спортивными, чем одухотворенными. Да и в конце, когда на сцене были все пятеро, логика и эстетика их перестроений и кульбитов с партнершей, показалась искусственной и затянутой.
Но когда на сцене был дуэт - появлялась завораживающая магия. Эдвард Уотсон, которого я для себя открыла в «Алисе в стране чудес», выглядел невероятно по-английски - с характерной для британцев антропологической неидеальностью и при этом аристократизмом движений. Казалось, у него очень длинные руки и вообще диспропорциональное тело, но во владении этим телом было едва уловимое сдержанное достоинство и некий профессиональный снобизм, с которым он как бы говорил, что «удостаивает» ровно настолько, насколько требует момент. Но чувствовался образ, почерк, стиль, и оставалась интрига и желание посмотреть его еще.
Наталья Осипова несказанно порадовала меня тем, что мне удалось забыть, что это Наталья Осипова. По последним просмотрам мне казалось, что она везде больше дает себя, чем образ, а так хотелось отвлечься от имени ради цельности восприятия произведения. И вот она, совершенно не похожая на себя, вся затянутая в прическу и купальник, запертая в хореографический текст, выдавала ровно то, что требовалось по постановке, направляя свою энергию не в игру, а в движение. Среди танцовщиков английского балета она выглядела все равно русской - мягче, драматичнее, эмоциональнее, пытаясь больше прожить, чем шикарно отработать, но настолько, чтобы оттенить общую атмосферу. Их отношения с Уотсоном в дуэте были очень «европейскими» - тут не было традиционного подтекста «мужчина-женщина», с его доминантностью и ее ведомостью, не было флирта и чувственности, вообще не было истории, но было «унисекс»-партнерство, в которое он вкладывал ноту дорогого аромата основы, а она оттеняла ее стремительной ртутной текучестью. Вся вещь выглядела очень профессионально, и общее впечатление осталось весьма воодушевленное. Я уже сочиняла восторженный текст с выводом, что даже ради одного Уотсона надо было выбраться и неплохо бы было повторить, но дальше вечер пошел в сторону «низкого штиля», и пафос пришлось несколько снизить.
Фото ради Эдварда Уотсона, он с букетом.
Следующие два произведения последовательно перенесли с театральной сцены на арену цирка, а потом - на городскую площадь.
Черный тролль и Белый клоун. На «Моцарта и Сальери» Владимира Варнавы надо было морально перенастроиться. Работа нашего танцовщика и хореографа, лауреата прошлогодней Золотой Маски, обошедшего на вираже самизнаетекого, но лучше не буду начинать, вызывала сразу огромный интерес из разряда - что в нем такого особенного. Так вот - особенное в нем действительно есть. У Варнавы есть свой узнаваемый стиль - это, пожалуй, даже не хореографический язык, а именно стиль мышления, в котором он сделал не балет, а пластически-пантомимную драму с элементами танца. Но эта драма смотрелась чрезвычайно экспериментально и просто взывала о зале вроде ЦИМа или ЗИЛа, но не академического театра.
Появление маленького черного человека под звуки реквиема напомнили о пронзительной комедийной трагичности Леонида Енгибарова. Вот в стилистике великих клоунов, поднимавшихся над простым увеселением публики до драматических высот, и был решен этот мини-спектакль. Злобный, мелкий, растворенный в черном пространстве чертик-тролль Сальери, раздавленный завистью уродец, практически лишенный хореографического текста, лишь крадущийся по периметру жизненного пространства, утрированно отвергнутый и бездарный, был идеален в своем демоническом ничтожестве. Но в утрированной гротескности спектакля этот черный тролль требовал равноценного противовеса в лице истинно светлого, озаренного вышним благословением гения. И тут начались нестыковки.
Выбор Ивана Васильева на роль Моцарта был легко объясним, особенно в русле следования великому образу Валерия Золотухина из Маленьких трагедий. Очевидно тему божьего поцелуя призваны были иллюстрировать классические возможности Ивана, а проявления легкого, светлого, беззаботного характера - обрамлять вышний дар. Но тут произошла куча вещей, благодаря которым Моцарта в опусе не оказалось. Во-первых, большая часть произведения была отведена пантомиме, хореография которой на Ивана не ложилась вообще. В светлой пижаме, ползающий вместе с Сальери или шагающий, как Буратино, Ваня выглядел типичным коверным клоуном, а не беззаботным гением. Варнава был демоничен, а Васильев - комичен, контраста Моцарта и Сальери, равновеликости добра и зла не получалось.
Но самое веселое начиналось, когда Моцарт исполнял соло про свой гений, решенные в академической лексике - тут весы стремительно летели в другую сторону. Тело Вани с его героико-академической фактурой принадлежит «большому стилю» само по себе, и когда он просто поводил рукой в привычном для себя ключе, эффект получался как с Царевной-лебедью, у которой из рукавов выливались озера и вылетали лебеди. Из пижамы рвалась микеланджеловская мощь, которая одной волной напрочь сносила всю камерную затею Варнавы, только оттеняя разницу между сценой ЗИЛа и сценой Большого. Получилось «в одну телегу впрячь не можно…» или «из другой оперы».
В общем, «Моцарта и Сальери» я досматривала с уверенностью, что, во-первых, Владимир Варнава точно очень талантлив, но его ниша, похоже - вот такой авангардный контемп. А во-вторых, как бы ванина жадность до работы мне не импонировала, но лучше бы его прибить к сцене Большого года на три-четыре на классический репертуар, дабы он делал то, что умеет лучше всех в мире, и нарабатывал драматические способности, а не растрачивал здоровье на чуждые его специфике эксперименты. Но на поклонах все были довольны.
Соло самки богомола. Тема ваниного здоровья вылезла в полный рост в третьей части, Факаде, где он остался в неглиже. Заодно стало понятно, почему Моцартом он прыгал в полсилы, что я списала на задумку постановщика. На оголившейся ноге Ивана обнаружилась повязка, нет, повязище с накладищей на колено, которая по сути, кажется, это колено и держала. Как он сгибал ногу в этом подобии гипса вообще было не понятно, а приземлялся он на эту ногу с утроенной осторожностью, и будто гася удар стопой. Вобщем, в Факаде на долю поклонников досталось созерцание ренессансного торса и вращений, ибо пострелять в верхний ярус Ваня физически, похоже, не мог. Ну и очередная доза клоунады, за которую я эту штуку не люблю.
Писать про сам балет не буду - было здесь, да и видели его уже все. Скажу только, что, будучи готовой к этому зрелищу, убедила себя переключиться на эстетику гротескового уличного театра, и зашло лучше. Кроме того, сложилось такое ощущение, что время очень хорошо повлияло на взаимодействие этой пары. Существует мнение, что мало с кем так возможна дружба и комфортное партнерство, как с бывшим, если хорошо расстались, и все улеглось. Мне показалось, в их паре осталось ощущение энергетической совместимости и комфортного взаимодействия. И они выглядели вместе чрезвычайно органично. И мне опять тут понравилась Осипова - только не в платье невесты, тот кусок в принципе поперек души, а потом - в сцене убийства и танца на могиле. Я еще и за ванину коленку порадовалась, что отмучился, а тут еще такое роскошное перевоплощение в самку богомола, отгрызающего голову самцу, помесь безжалостной Эринии с девочкой из «Звонка», короче триллер, как он есть.
В итоге - опять, как и в первом Соло, забили мне последующими частями ощущение от первого балета, но на сей раз подсластили финал. Безусловной удачей показалась идея не эксплуатировать популярность пары, а развести Ваню и Наташу в первых двух частях по стилистически разным вещам и разным партнерам - получилось ярче и разнообразнее. А вообще, конечно, вся программа - типично даниляновская, антреприза для проката на афишных звездах. Ваня в ней не особо выглядит, Наташа понравилась, в Уотсона влюбилась, плюс открыли Владимира Варнаву. Но в целом душа осталась спокойна. Все. Сезон закрыт. До сентября.
И напоследок - как обычно, еще фото с финальных поклонов. Есть приличные))).
[Фото с поклонов]
Я в Фейсбуке, в Вконтакте, в Твиттере и в Инстаграме
Наизнанку, потому что ждала «горку», а получилась «ямка»)) По отзывам и собственному предыдущему опыту думала, что первая часть - Zeitgeist - будет весьма невыразительной, про вторую - «Моцарт и Сальери» - поверила восторженным отзывам, а третью - «Факаду» - я с прошлого года не люблю, и собиралась ее терпеть, предварительно хлопнув шампанского за день рождения в антракте. А вышло все до изумления наоборот. Пришла в воодушевление от «Духа времени» вообще и в восторг от Уотсона в частности, разочарованно наблюдала стилистический разнобой в «Моцарте», обошлась кофе в антракте, потому что внезапно руль, а под конец получила удовольствие от Осиповой в «Факаде». Единственное, что совпало с ожиданиями - второй «том» Соло получился, пожалуй, интереснее первого.
Very English. Zeitgeist, он же «Дух времени» - современная абстрактная работа хореографа Аластера Мариотта на музыку Филиппа Гласса. Лаконичный балет с видеопроекцией на задник светящихся линий и стилизованных деревьев вместо декораций, пять исполнителей в купальниках, он и она - Эдвард Уотсон и Наталья Осипова, и три мальчика группы поддержки из английского Королевского балета. Творение из тех абстракций, где смыслы не хочется расшифровывать, пусть напрягаются авторы для интервью и критики для аннотаций. Какую бы идею не заложил хореограф в этот набор этюдов, она прежде всего в том, что он так визуализировал музыку и поиграл с образами. Тем не менее, все вместе рождало тот аудиовизуальный ряд, к которому я неравнодушна. Первый концерт для скрипки Гласса и звучал очень классично, гимнастически-неоклассично же выглядели танцовщики, все складывалось в подобие гуманистического любования телом под возвышенную музыку. Не буду судить, насколько это было свежо и новаторски, пожалуй, не очень… Индикаторами неидеальности произведения служили танцовщики «группы поддержки», в исполнении которых этюды выглядели скорее спортивными, чем одухотворенными. Да и в конце, когда на сцене были все пятеро, логика и эстетика их перестроений и кульбитов с партнершей, показалась искусственной и затянутой.
Но когда на сцене был дуэт - появлялась завораживающая магия. Эдвард Уотсон, которого я для себя открыла в «Алисе в стране чудес», выглядел невероятно по-английски - с характерной для британцев антропологической неидеальностью и при этом аристократизмом движений. Казалось, у него очень длинные руки и вообще диспропорциональное тело, но во владении этим телом было едва уловимое сдержанное достоинство и некий профессиональный снобизм, с которым он как бы говорил, что «удостаивает» ровно настолько, насколько требует момент. Но чувствовался образ, почерк, стиль, и оставалась интрига и желание посмотреть его еще.
Наталья Осипова несказанно порадовала меня тем, что мне удалось забыть, что это Наталья Осипова. По последним просмотрам мне казалось, что она везде больше дает себя, чем образ, а так хотелось отвлечься от имени ради цельности восприятия произведения. И вот она, совершенно не похожая на себя, вся затянутая в прическу и купальник, запертая в хореографический текст, выдавала ровно то, что требовалось по постановке, направляя свою энергию не в игру, а в движение. Среди танцовщиков английского балета она выглядела все равно русской - мягче, драматичнее, эмоциональнее, пытаясь больше прожить, чем шикарно отработать, но настолько, чтобы оттенить общую атмосферу. Их отношения с Уотсоном в дуэте были очень «европейскими» - тут не было традиционного подтекста «мужчина-женщина», с его доминантностью и ее ведомостью, не было флирта и чувственности, вообще не было истории, но было «унисекс»-партнерство, в которое он вкладывал ноту дорогого аромата основы, а она оттеняла ее стремительной ртутной текучестью. Вся вещь выглядела очень профессионально, и общее впечатление осталось весьма воодушевленное. Я уже сочиняла восторженный текст с выводом, что даже ради одного Уотсона надо было выбраться и неплохо бы было повторить, но дальше вечер пошел в сторону «низкого штиля», и пафос пришлось несколько снизить.
Фото ради Эдварда Уотсона, он с букетом.
Следующие два произведения последовательно перенесли с театральной сцены на арену цирка, а потом - на городскую площадь.
Черный тролль и Белый клоун. На «Моцарта и Сальери» Владимира Варнавы надо было морально перенастроиться. Работа нашего танцовщика и хореографа, лауреата прошлогодней Золотой Маски, обошедшего на вираже самизнаетекого, но лучше не буду начинать, вызывала сразу огромный интерес из разряда - что в нем такого особенного. Так вот - особенное в нем действительно есть. У Варнавы есть свой узнаваемый стиль - это, пожалуй, даже не хореографический язык, а именно стиль мышления, в котором он сделал не балет, а пластически-пантомимную драму с элементами танца. Но эта драма смотрелась чрезвычайно экспериментально и просто взывала о зале вроде ЦИМа или ЗИЛа, но не академического театра.
Появление маленького черного человека под звуки реквиема напомнили о пронзительной комедийной трагичности Леонида Енгибарова. Вот в стилистике великих клоунов, поднимавшихся над простым увеселением публики до драматических высот, и был решен этот мини-спектакль. Злобный, мелкий, растворенный в черном пространстве чертик-тролль Сальери, раздавленный завистью уродец, практически лишенный хореографического текста, лишь крадущийся по периметру жизненного пространства, утрированно отвергнутый и бездарный, был идеален в своем демоническом ничтожестве. Но в утрированной гротескности спектакля этот черный тролль требовал равноценного противовеса в лице истинно светлого, озаренного вышним благословением гения. И тут начались нестыковки.
Выбор Ивана Васильева на роль Моцарта был легко объясним, особенно в русле следования великому образу Валерия Золотухина из Маленьких трагедий. Очевидно тему божьего поцелуя призваны были иллюстрировать классические возможности Ивана, а проявления легкого, светлого, беззаботного характера - обрамлять вышний дар. Но тут произошла куча вещей, благодаря которым Моцарта в опусе не оказалось. Во-первых, большая часть произведения была отведена пантомиме, хореография которой на Ивана не ложилась вообще. В светлой пижаме, ползающий вместе с Сальери или шагающий, как Буратино, Ваня выглядел типичным коверным клоуном, а не беззаботным гением. Варнава был демоничен, а Васильев - комичен, контраста Моцарта и Сальери, равновеликости добра и зла не получалось.
Но самое веселое начиналось, когда Моцарт исполнял соло про свой гений, решенные в академической лексике - тут весы стремительно летели в другую сторону. Тело Вани с его героико-академической фактурой принадлежит «большому стилю» само по себе, и когда он просто поводил рукой в привычном для себя ключе, эффект получался как с Царевной-лебедью, у которой из рукавов выливались озера и вылетали лебеди. Из пижамы рвалась микеланджеловская мощь, которая одной волной напрочь сносила всю камерную затею Варнавы, только оттеняя разницу между сценой ЗИЛа и сценой Большого. Получилось «в одну телегу впрячь не можно…» или «из другой оперы».
В общем, «Моцарта и Сальери» я досматривала с уверенностью, что, во-первых, Владимир Варнава точно очень талантлив, но его ниша, похоже - вот такой авангардный контемп. А во-вторых, как бы ванина жадность до работы мне не импонировала, но лучше бы его прибить к сцене Большого года на три-четыре на классический репертуар, дабы он делал то, что умеет лучше всех в мире, и нарабатывал драматические способности, а не растрачивал здоровье на чуждые его специфике эксперименты. Но на поклонах все были довольны.
Соло самки богомола. Тема ваниного здоровья вылезла в полный рост в третьей части, Факаде, где он остался в неглиже. Заодно стало понятно, почему Моцартом он прыгал в полсилы, что я списала на задумку постановщика. На оголившейся ноге Ивана обнаружилась повязка, нет, повязище с накладищей на колено, которая по сути, кажется, это колено и держала. Как он сгибал ногу в этом подобии гипса вообще было не понятно, а приземлялся он на эту ногу с утроенной осторожностью, и будто гася удар стопой. Вобщем, в Факаде на долю поклонников досталось созерцание ренессансного торса и вращений, ибо пострелять в верхний ярус Ваня физически, похоже, не мог. Ну и очередная доза клоунады, за которую я эту штуку не люблю.
Писать про сам балет не буду - было здесь, да и видели его уже все. Скажу только, что, будучи готовой к этому зрелищу, убедила себя переключиться на эстетику гротескового уличного театра, и зашло лучше. Кроме того, сложилось такое ощущение, что время очень хорошо повлияло на взаимодействие этой пары. Существует мнение, что мало с кем так возможна дружба и комфортное партнерство, как с бывшим, если хорошо расстались, и все улеглось. Мне показалось, в их паре осталось ощущение энергетической совместимости и комфортного взаимодействия. И они выглядели вместе чрезвычайно органично. И мне опять тут понравилась Осипова - только не в платье невесты, тот кусок в принципе поперек души, а потом - в сцене убийства и танца на могиле. Я еще и за ванину коленку порадовалась, что отмучился, а тут еще такое роскошное перевоплощение в самку богомола, отгрызающего голову самцу, помесь безжалостной Эринии с девочкой из «Звонка», короче триллер, как он есть.
В итоге - опять, как и в первом Соло, забили мне последующими частями ощущение от первого балета, но на сей раз подсластили финал. Безусловной удачей показалась идея не эксплуатировать популярность пары, а развести Ваню и Наташу в первых двух частях по стилистически разным вещам и разным партнерам - получилось ярче и разнообразнее. А вообще, конечно, вся программа - типично даниляновская, антреприза для проката на афишных звездах. Ваня в ней не особо выглядит, Наташа понравилась, в Уотсона влюбилась, плюс открыли Владимира Варнаву. Но в целом душа осталась спокойна. Все. Сезон закрыт. До сентября.
И напоследок - как обычно, еще фото с финальных поклонов. Есть приличные))).
[Фото с поклонов]
Я в Фейсбуке, в Вконтакте, в Твиттере и в Инстаграме