Fast away the old year passes
...Через север, через юг, возвращайся, сделав круг: в 2024-м году от рождества Христова, я, как тот лепесток, снова коснулась земли. После трёх (здравствуй, сказочная нумерология) беспробудных лет работы и материнства я сначала вернула себе вечера, потом каникулы, потом книги, потом то, о чём поёт Аланис Мориссетт в заключительных нарнийских титрах. В начале года я загадала одно-единственное: меньше работать. У меня получилось. Это был год-возвращение.
И всё-таки рабочее мне хочется подытожить первым: в этом году вышли в свет четыре статьи в пафосных научных журналах, пребывавшие в пургатории of peer review год и дольше. Мне присвоили некоторый научный рейтинг по местной шкале - это значит, что теперь я настоящий учёный (а раньше был пластмассовый?), и могу подаваться в профессуру. План на 2025: стать профессором, всего-то. Я веду исследовательскую группу, и эта группа растёт. Синдром самозванца всё ещё ходит за мной по пятам, но, может быть, отпустит, когда я получу-таки новый титул? (Не отпустит, Аня, не отпустит.)
Пусть конференции стоят отдельной строкой: в апреле, прямёхонько на английскую Пасху, я совершила паломничество в толкиновский Бирмингем вместе с mara_petite, нашла в Мирквуде ягоды остролиста, поймала поезд до Уэльса и торговала там фракталами. В июле я организовала конференцию в Йоханнесбурге, мёрзла под звёздами и говорила о сути бытия в автобусе между мирами. В сентябре я не поехала в Сенегал, отправив туда студентов, и вообще, кажется, внутренне провела черту: пришёл конец путешествиям в сердце Африки, пусть молодая шпана несёт мой флаг дальше. В ноябре я слетала в Восточный Лондон, который вовсе не Лондон, и присягнула на океанском берегу астрофизикам и чёрным дырам. Кроме того, в этом году некоторое количество инженеров пригласили меня выступить там и тут, и в январе следующего года я уже вписалась в очередную конференционную движуху - потому что я люблю не только физиков, но и инженеров. Мне вообще безумно нравится, когда моя научная игра в бисер становится полезной, не теряя при этом красоты и сложности.
Однако, выращивание детей по-прежнему кажется мне задачей гораздо сложнее науки. Эмили Зина за этот год значительно выросла: во-первых, в детском саду она нарастила социальную ткань, у неё появились лучшие друзья и некоторое количество недругов, все эти дети приглашают друг друга в гости и на дни рождения, все родители вынужденно узнали друг друга ближе, чем хотели (но есть и плюсы: мы пару раз были в гостях у норвежцев, и это, честное слово, немножко как съездить в Норвегию). Мне по-прежнему кажется, что экстраверта в Эмили больше, чем интроверта, и это меня немного пугает. Эта девочка не лезет за словом в карман и иногда ведёт себя как самый настоящий подросток - а ведь ей всего четыре года. Грег прав: ты думаешь, что уже достиг просветления, а потом у тебя появляется ребёнок. Дети - сказочные единороги, разворачивающиеся вселенные, от их света слепит глаза, они невместимы, они выгоняют наружу всех твоих демонов, они вытряхивают скелеты изо всех твоих шкафов, они подсвечивают все твои пустоты. Мне не всегда нравится моя тень. Но мне нравится моя дочь. Я часто думаю с удивлением и оцепенением: это пройдёт, и это, и это, через год она пойдёт в школу - невозможно, неизбежно, я не могу отмотать плёнку, ничего не могу удержать, всего этого больше никогда со мной не случится. Моно-но аварэ на максималках. Я не всегда знаю, что с этим делать.
Но что-то делать необходимо, поэтому в этом году мы дважды бежали из города в Алисино зазеркалье, туда, где есть вода и небо, где можно кататься на лодке, собирать клубнику с куста, забираться на холмы или слушать, как ребёнок спит на заднем сидении. Это было драгоценно, и в 2025 я хочу больше таких эскапад, хайвеев на край света, прогулок над пропастью, канатных дорог, кучевых облаков, разделённых странствий.
Ещё один год, в который я не увидела родителей. Чуть больше месяца назад ушла моя тётя: женщина-фейерверк, женщина-комета, оставившая за собой сияющий след. Ей не было и семидесяти. Хрупкость этого мира как-то особенно сильно наваливается сейчас - кого не станет в следующем году, с кем ещё я не успею попрощаться?
Но есть и вечные, жизнеутверждающие вещи: в этом году в моём доме появился новый книжный шкаф, огромный, из тяжёлого, тёмного дерева. Вот теперь я точно бросила якорь. В моём рабочем кабинете благодаря Грегу появилась карта Среднеземья, и пара драконов к ней впридачу. Лорд Грегори - по-прежнему лучший напарник, друг, муж, человек, с которым хорошо идти одной дорогой. Он всё так же зрит в корень, смешно шутит и показывает мне воодушевляющие истории о конце света.
И напоследок: мнение некоторой социальной сети о том, чем я занималась в 2024-м. Пила шампанское на пару с лордом, наблюдала сиреневые цветы, изучала марксизм листала книги, пекла меренги, следовала за малиновкой - и растила маленькую девочку. Это её золотые туфельки - в самом центре. Их место именно там - и только там: туфельки сносились, девочка выросла, в новом году будут новые туфельки.
Так выпьем же за то, чтобы все наши новые туфельки оказались нам впору.
И всё-таки рабочее мне хочется подытожить первым: в этом году вышли в свет четыре статьи в пафосных научных журналах, пребывавшие в пургатории of peer review год и дольше. Мне присвоили некоторый научный рейтинг по местной шкале - это значит, что теперь я настоящий учёный (а раньше был пластмассовый?), и могу подаваться в профессуру. План на 2025: стать профессором, всего-то. Я веду исследовательскую группу, и эта группа растёт. Синдром самозванца всё ещё ходит за мной по пятам, но, может быть, отпустит, когда я получу-таки новый титул? (Не отпустит, Аня, не отпустит.)
Пусть конференции стоят отдельной строкой: в апреле, прямёхонько на английскую Пасху, я совершила паломничество в толкиновский Бирмингем вместе с mara_petite, нашла в Мирквуде ягоды остролиста, поймала поезд до Уэльса и торговала там фракталами. В июле я организовала конференцию в Йоханнесбурге, мёрзла под звёздами и говорила о сути бытия в автобусе между мирами. В сентябре я не поехала в Сенегал, отправив туда студентов, и вообще, кажется, внутренне провела черту: пришёл конец путешествиям в сердце Африки, пусть молодая шпана несёт мой флаг дальше. В ноябре я слетала в Восточный Лондон, который вовсе не Лондон, и присягнула на океанском берегу астрофизикам и чёрным дырам. Кроме того, в этом году некоторое количество инженеров пригласили меня выступить там и тут, и в январе следующего года я уже вписалась в очередную конференционную движуху - потому что я люблю не только физиков, но и инженеров. Мне вообще безумно нравится, когда моя научная игра в бисер становится полезной, не теряя при этом красоты и сложности.
Однако, выращивание детей по-прежнему кажется мне задачей гораздо сложнее науки. Эмили Зина за этот год значительно выросла: во-первых, в детском саду она нарастила социальную ткань, у неё появились лучшие друзья и некоторое количество недругов, все эти дети приглашают друг друга в гости и на дни рождения, все родители вынужденно узнали друг друга ближе, чем хотели (но есть и плюсы: мы пару раз были в гостях у норвежцев, и это, честное слово, немножко как съездить в Норвегию). Мне по-прежнему кажется, что экстраверта в Эмили больше, чем интроверта, и это меня немного пугает. Эта девочка не лезет за словом в карман и иногда ведёт себя как самый настоящий подросток - а ведь ей всего четыре года. Грег прав: ты думаешь, что уже достиг просветления, а потом у тебя появляется ребёнок. Дети - сказочные единороги, разворачивающиеся вселенные, от их света слепит глаза, они невместимы, они выгоняют наружу всех твоих демонов, они вытряхивают скелеты изо всех твоих шкафов, они подсвечивают все твои пустоты. Мне не всегда нравится моя тень. Но мне нравится моя дочь. Я часто думаю с удивлением и оцепенением: это пройдёт, и это, и это, через год она пойдёт в школу - невозможно, неизбежно, я не могу отмотать плёнку, ничего не могу удержать, всего этого больше никогда со мной не случится. Моно-но аварэ на максималках. Я не всегда знаю, что с этим делать.
Но что-то делать необходимо, поэтому в этом году мы дважды бежали из города в Алисино зазеркалье, туда, где есть вода и небо, где можно кататься на лодке, собирать клубнику с куста, забираться на холмы или слушать, как ребёнок спит на заднем сидении. Это было драгоценно, и в 2025 я хочу больше таких эскапад, хайвеев на край света, прогулок над пропастью, канатных дорог, кучевых облаков, разделённых странствий.
Ещё один год, в который я не увидела родителей. Чуть больше месяца назад ушла моя тётя: женщина-фейерверк, женщина-комета, оставившая за собой сияющий след. Ей не было и семидесяти. Хрупкость этого мира как-то особенно сильно наваливается сейчас - кого не станет в следующем году, с кем ещё я не успею попрощаться?
Но есть и вечные, жизнеутверждающие вещи: в этом году в моём доме появился новый книжный шкаф, огромный, из тяжёлого, тёмного дерева. Вот теперь я точно бросила якорь. В моём рабочем кабинете благодаря Грегу появилась карта Среднеземья, и пара драконов к ней впридачу. Лорд Грегори - по-прежнему лучший напарник, друг, муж, человек, с которым хорошо идти одной дорогой. Он всё так же зрит в корень, смешно шутит и показывает мне воодушевляющие истории о конце света.
И напоследок: мнение некоторой социальной сети о том, чем я занималась в 2024-м. Пила шампанское на пару с лордом, наблюдала сиреневые цветы, изучала марксизм листала книги, пекла меренги, следовала за малиновкой - и растила маленькую девочку. Это её золотые туфельки - в самом центре. Их место именно там - и только там: туфельки сносились, девочка выросла, в новом году будут новые туфельки.
Так выпьем же за то, чтобы все наши новые туфельки оказались нам впору.