Эмили Зина дайджест
- Когда я была маленькая, как ты, я тоже…
- Когда ты была маленькой, как я, я была твоей мамой!
Это повторяющаяся тема, какое-то особенное понятие о сохранении энергии: если одни люди растут, другие должны уменьшаться. Эмили долгое время не могла принять и того факта, что сама она изменяется в одном направлении: можно стать больше, а меньше - почему-то нельзя. С какой стати?!
Но нет-нет, да и подумаю: не мамой моей ты была, Эмили Зина. Не мамой. Бабушкой.
*
Эмили Зина любит играть в принцесс: надевает корону, длинное платье, просит называть её не иначе как «принцесса Илора»… потом берёт тесак и отправляется в лес - рубить злого серого волка. Тесак - игрушечный, с детской кухоньки, в роли серого волка - родной отец.
Изрубленный на кусочки папа негодует: за что?! Дочь отвечает невозмутимо:
- Потому что ты злой, а я - очень смелая.
За принцессу Илору я совершенно спокойна.
*
Эмили смотрит на грозу за окном и напевает: «Мама, у грома есть сердце! Мама, у грома есть сердце!»
Перестав петь, обращается к стихии напрямую:
- Дождик, кто ты?
А когда мы разбирали ёлку в далёком январе, Эмили Зина снимала игрушки по одной и приговаривала полушёпотом: «Good bye, Christmas tree. I will miss you, Christmas tree.»
*
Эмили Зина и феминитивы: «Это единорог, а это - его мама, единориха.»
И другие неологизмы: «Я не хочу бутерброд, я уже надоелась».
*
Эмили, которая должна бы уже спать, зовёт громко и настойчиво: «Daddy! Daddy!»
Грег заглядывает в комнату: что такое, дитя моё? Эмили: «I wanted to ask you: which letter is for ‘daddy’?»
Ж - жажда знаний!
*
Вообще, уложить ребёнка спать - по-прежнему квест, который мы с Грегом проходим по очереди с переменным успехом.
Я люблю после сказки спеть пару колыбельных. Эмили, знакомая с репертуаром, не упускает возможности устроить концерт по заявкам: «Спой ещё одну - ‘на далёкой мамазонке’!»
И мамазонка поёт - что ещё ей остаётся делать?
*
Поймали огромного таракана, выпустили на свободу. Эмили интересуется: этот жук был опасен? Он что, кусается? Отвечаю: нет, но будет щекотно, если он начнёт бегать по тебе туда-сюда! Поразмыслив, Эмили выбирает сторону:
- The bug is safe, so he can live in our house. (Жук добрый, пусть живёт дома.)
- I think he should live on a tree. (Нет, пусть лучше живёт на дереве.)
- But he wants to live in our house! (Но он хочет жить у нас дома!) - просияв: - Maybe… he wants to live in my body? He is not afraid of the bones inside! (Может, он будет жить в моём теле? Он не боится костей внутри!)
- How is he going to get inside of your body, are you going to swallow him? (Ты что же, проглотишь его?)
- No, I’ll just make a little hole… (Нет, я сделаю дырочку) - показывает куда-то под рёбра, - and let him in, and he can live inside! (И пущу его внутрь, и он будет там жить!)
Данс макабр таракабр.
*
Эмили просит сестричку. Или маленького брата - на наше усмотрение. И в какой-то параллельной реальности я хочу немедленно с ней согласиться, но в этой точке времени и пространства мне объективно и субъективно не потянуть второе дитя - ни эмоционально, ни профессионально, ни физически, ни метафизически.
Впрочем, Эмили быстро находит выход из безвыходного положения:
- Мама, давай ты будешь моей сестричкой?
- Когда ты была маленькой, как я, я была твоей мамой!
Это повторяющаяся тема, какое-то особенное понятие о сохранении энергии: если одни люди растут, другие должны уменьшаться. Эмили долгое время не могла принять и того факта, что сама она изменяется в одном направлении: можно стать больше, а меньше - почему-то нельзя. С какой стати?!
Но нет-нет, да и подумаю: не мамой моей ты была, Эмили Зина. Не мамой. Бабушкой.
*
Эмили Зина любит играть в принцесс: надевает корону, длинное платье, просит называть её не иначе как «принцесса Илора»… потом берёт тесак и отправляется в лес - рубить злого серого волка. Тесак - игрушечный, с детской кухоньки, в роли серого волка - родной отец.
Изрубленный на кусочки папа негодует: за что?! Дочь отвечает невозмутимо:
- Потому что ты злой, а я - очень смелая.
За принцессу Илору я совершенно спокойна.
*
Эмили смотрит на грозу за окном и напевает: «Мама, у грома есть сердце! Мама, у грома есть сердце!»
Перестав петь, обращается к стихии напрямую:
- Дождик, кто ты?
А когда мы разбирали ёлку в далёком январе, Эмили Зина снимала игрушки по одной и приговаривала полушёпотом: «Good bye, Christmas tree. I will miss you, Christmas tree.»
*
Эмили Зина и феминитивы: «Это единорог, а это - его мама, единориха.»
И другие неологизмы: «Я не хочу бутерброд, я уже надоелась».
*
Эмили, которая должна бы уже спать, зовёт громко и настойчиво: «Daddy! Daddy!»
Грег заглядывает в комнату: что такое, дитя моё? Эмили: «I wanted to ask you: which letter is for ‘daddy’?»
Ж - жажда знаний!
*
Вообще, уложить ребёнка спать - по-прежнему квест, который мы с Грегом проходим по очереди с переменным успехом.
Я люблю после сказки спеть пару колыбельных. Эмили, знакомая с репертуаром, не упускает возможности устроить концерт по заявкам: «Спой ещё одну - ‘на далёкой мамазонке’!»
И мамазонка поёт - что ещё ей остаётся делать?
*
Поймали огромного таракана, выпустили на свободу. Эмили интересуется: этот жук был опасен? Он что, кусается? Отвечаю: нет, но будет щекотно, если он начнёт бегать по тебе туда-сюда! Поразмыслив, Эмили выбирает сторону:
- The bug is safe, so he can live in our house. (Жук добрый, пусть живёт дома.)
- I think he should live on a tree. (Нет, пусть лучше живёт на дереве.)
- But he wants to live in our house! (Но он хочет жить у нас дома!) - просияв: - Maybe… he wants to live in my body? He is not afraid of the bones inside! (Может, он будет жить в моём теле? Он не боится костей внутри!)
- How is he going to get inside of your body, are you going to swallow him? (Ты что же, проглотишь его?)
- No, I’ll just make a little hole… (Нет, я сделаю дырочку) - показывает куда-то под рёбра, - and let him in, and he can live inside! (И пущу его внутрь, и он будет там жить!)
Данс макабр таракабр.
*
Эмили просит сестричку. Или маленького брата - на наше усмотрение. И в какой-то параллельной реальности я хочу немедленно с ней согласиться, но в этой точке времени и пространства мне объективно и субъективно не потянуть второе дитя - ни эмоционально, ни профессионально, ни физически, ни метафизически.
Впрочем, Эмили быстро находит выход из безвыходного положения:
- Мама, давай ты будешь моей сестричкой?