Nesting
Утро воскресенья, я сижу в гостиной в обнимку с верным ноутбуком и вычитываю чей-то диссер. С тех пор как пришёл конец моему собственному диссеру, пришлось встать на цыпочки и примерить на себя страшноватую роль рулевого. Потому что взрослые - это мы. Семестр завёлся с пол-оборота и мчится вперёд, выжав педаль в пол. Я веду два предмета и десяток магистрантов, организовываю летнюю школу по нейросетям, пишу рецензии для шотландской конференции и никак не могу найти времени, чтобы сесть и написать что-нибудь в ЖЖ. А потом я приду сюда десять лет спустя и пожму плечами: наверное, в 2020 ничего не происходило. Кто-то оставляет бумажного журавлика на парте после первой лекции. Я беру его в ладонь и понимаю, что скучала.
Когда время удаётся выкрасть у самой себя, я немедленно начинаю мещанствовать и обживаться: полоть сорняки на цветочных грядках, раскладывать книги, мыть полы и зеркала, и тратить зарплату на диванные подушки и прочие колониальные товары. Ах, да: на четвёртом году совместной жизни мы с лордом разжились-таки диваном (зелёным!) и кофейным (не журнальным же?) столиком. Столик сколочен из старых досок, местами почерневших: reclaimed wood. Инструкция, прилагающаяся к нему, гласит: эти доски когда-то были домами. Или кораблями. Я смотрю на разноцветное дерево и думаю: кораблями, наверняка кораблями. Или хотя бы лодками, плывущими к горизонту.
У нас по-прежнему кое-где текут трубы, а пару недель назад обвалился потолок в гараже, но всё это кажется досужей мелочью по сравнению со спокойствием и волей укоренения. Прошло два месяца, а я уже не могу представить, что можно жить как-то ещё - без шиповника, без старой деревянной кухни, без этого уютного полу-пустого пространства. Если пресловутая зона комфорта существует, то она выглядит именно так. Словно мы не дом купили, а дополнительное измерение. На день Святого Валентина я вдохновенно полола цветочную грядку, и отыскала в земле маленькое каменное сердце. Кажется, моя любовь к этому месту взаимна.
Когда время удаётся выкрасть у самой себя, я немедленно начинаю мещанствовать и обживаться: полоть сорняки на цветочных грядках, раскладывать книги, мыть полы и зеркала, и тратить зарплату на диванные подушки и прочие колониальные товары. Ах, да: на четвёртом году совместной жизни мы с лордом разжились-таки диваном (зелёным!) и кофейным (не журнальным же?) столиком. Столик сколочен из старых досок, местами почерневших: reclaimed wood. Инструкция, прилагающаяся к нему, гласит: эти доски когда-то были домами. Или кораблями. Я смотрю на разноцветное дерево и думаю: кораблями, наверняка кораблями. Или хотя бы лодками, плывущими к горизонту.
У нас по-прежнему кое-где текут трубы, а пару недель назад обвалился потолок в гараже, но всё это кажется досужей мелочью по сравнению со спокойствием и волей укоренения. Прошло два месяца, а я уже не могу представить, что можно жить как-то ещё - без шиповника, без старой деревянной кухни, без этого уютного полу-пустого пространства. Если пресловутая зона комфорта существует, то она выглядит именно так. Словно мы не дом купили, а дополнительное измерение. На день Святого Валентина я вдохновенно полола цветочную грядку, и отыскала в земле маленькое каменное сердце. Кажется, моя любовь к этому месту взаимна.