Madrigall for four voyces
Зима закончилась - сегодня рухнул первый ливень, с раскатами грома и запахом озона сквозь приоткрытые окна. Мы сидели в гостиной на неудобных стульях, стараясь попасть в ритм друг друга, и заговорщически переглядывались: пошёл дождь - значит, свитера можно закидывать на антресоли, впереди - девять месяцев вечного лета. Моя сестра снова собрала ансамбль of early music, но это явный левел-ап: пять голосов и четыре инструменталиста, причём один играет на мандолине, гитаре, виолончели, кларнете, там-таме... В общем, легче перечислить то, на чём он не играет. Что важнее - он взаимно любит мою сестру. Что интереснее - он видел предыдущую инкарнацию ансамбля, и уже тогда любил мою сестру, и уже тогда мне хотелось, чтобы вселенная как-то повязала их, потому что это правильно - сталкивать в маленькой комнате красивых людей, страстно увлечённых одним и тем же, а не только друг другом. Свершилось! Я заговорщически переглядываюсь с мирозданием. Через месяц нам выходить на сцену в условно-возрожденческих костюмах - значит, этому союзу красивых и талантливых жить не меньше тридцати дней. Но я-то, конечно, надеюсь на большее.
В моём старом доме деревянные потолки, гравюры на стенах, а гости поют мадригалы на четыре голоса. Странно думать, что я думала, что могу существовать где-то вне этого победившего викторианства.
А теперь я пойду смотреть Твин Пикс в благословенном одиночестве, пока лорд охотится где-то на антилоп - вот они, издержки колониального быта.
В моём старом доме деревянные потолки, гравюры на стенах, а гости поют мадригалы на четыре голоса. Странно думать, что я думала, что могу существовать где-то вне этого победившего викторианства.
А теперь я пойду смотреть Твин Пикс в благословенном одиночестве, пока лорд охотится где-то на антилоп - вот они, издержки колониального быта.