Часы в музее и дома
В экспозиции музея висят часы. Точно такие же, как у нас дома.
Про те, что у нас дома, пост был ещё в московской жизни. Переезжая в Будапешт, мы взяли их с собой. Пограничник в поезде крайне подозрительно рассматривал заключение эксперта Министерства культуры РФ, разрешавшее вывоз. В Москве они были вещью уважаемой, до того в Северодвинске - и вовсе раритетом, единственным образцом. Гости смотрели с почтением.
В Будапеште оказалось, что их много. В домах, в музеях, в антикварных магазинах и лавочках старых вещей. Они здесь дома.
фото
Неделю жили без времени. «Сколько сейчас?..» - и взгляд упирался в обои, в пустое место на стене, где обычно висело и тикало «день-ночь, день-ночь». Вчера часы вернулись из ремонта. Тикают, показывают время, занимают законное место напротив окна, превращая квартиру в дом. Можно сказать, в родовое гнездо.
Настенные часы с боем и маятником нам достались по наследству. Когда-то они принадлежали ивановскому семейству Алексеевых,
прародителям одной половины Книги Букв. Висели над диваном у прабабушки Веры, потом лет пятнадцать пролежали в квартире у бабушки Сони под кроватью. Последние двадцать лет исправно тикают, если, конечно, не забывать заводить раз в неделю.
Дырочка для ключа на циферблате справа - это как раз для завода пружины. А слева - для боя. Но мы уже давно не заводим бой, потому что этот большой бранденбургский концерт нашей жилплощади совершенно несоразмерен. Происходит оно так.
Сначала негромкое шипение, вроде предупреждения - кто не спрятался… Потом, с размаху, гулко, звонко и торжественно: «Буммм!!!».
На весь дом. И пока еще звучит «…ммм», его догоняет и вступает, как в грузинских застольных песнях, следующее «Буммм!!», и еще «Буммм!», и еще - столько, сколько указывает часовая стрелка. Когда же последний «Буммм» отзвучит, в воздухе долго висит затихающее «…ммм», постепенно смолкая и растворяясь. Но, когда, наконец, часы окончательно умолкают, еще некоторое время хочется никуда не бежать и не суетиться, а слушать наступившую тишину.
И так каждый час.
А два раза в сутки, в полдень и в полночь, сразу как заснешь - по двенадцать ударов подряд. Да каждые полчаса по одиночному удару.
Так что бой мы вот уже десять лет не заводили.
Несмотря на это, раз примерно в месяц ни с того ни с сего из часов раздается то самое шипение и затем «Бумм!» Количество «бумов» с показаниями стрелок не соотносятся никак: то пять торжествующих ударов в полвторого, то один укоризненный в десять минут двенадцатого.
На циферблате загадочная надпись «Le roi à Paris». Какой такой король? Что ему делать в Париже после девяносто третьего года? Но сказано «Париж», значит, Париж - амур-тужур и прочий fin de siècle.
Деревянный корпус - явно местного, российского изготовления. В чужих домах, в антикварных салонах и фильмах приходилось видеть разные его вариации: попышнее, поскромнее, то ампир, то барокко, то домашняя самодеятельность. А когда мы однажды взялись почистить механизм, выяснилось, что все бронзовые внутренности изготовлены в Германии, в Мюнхене.
Таких часов, то есть с таким же механизмом и циферблатом, но с разными маятниками и корпусами, век тому назад изготовлено было множество. За соответствие интерьеру отвечал локальный дилер, то есть Россия.
За надежность механики - Германия (а кто б сомневался).
А за шик и шарм - Франция, что тоже не удивительно.
Этакий пример международного сотрудничества и начинающейся глобализации.