Другим может стать кто угодно
"Вопроса, который бьет читателя в лоб сразу же, в подзаголовке книги, в венгерском ее оригинале, вышедшем два года назад, нет.
Там - еще прямее, без всяких вопрошаний и альтернатив: «Тексты о голубых и голубизне» (или «о геях и гействе», что-ли). Справедливо сочтя, что для переводного контекста это - применительно к книге в целом - чересчур резко (хотя сущая правда: речь в ней именно об этом), переводчик предпочел вариант столь же компромиссный, сколь и провокационный (заимствовав название у одного из включенных в книгу эссе). Вопрос, впрочем, риторический - да и противопоставление тут. по большому-то счету, только кажущееся, в чем читателю предстоит убедиться немедленно.
В остальном все точно. Масштабом своей личности и кругом профессиональных интересов Адам Надашди, правда, многократно превосходит рассматриваемый здесь круг проблем. Он вообще, грубо говоря, не этим в первую очередь интересен. Он - один из наиболее заметных в своей стране гуманитариев-интеллектуалов: лингвист, профессор английской кафедры Будапештского университета, популяризатор науки, поэт, эссеист, переводчик Шекспира и Данте. В этом же сборнике статей, рецензий на фильмы, журнальных колонок он только и говорит, что о мужчинах-гомосексуалах. К их числу он принадлежит и сам - их проблемы для него не исследовательские, а личные. «Все мною написанное, - настаивает он, - записки частного человека.» Да, только частного человека очень рефлектирующего, честного - и с завидным чувством равновесий и меры. О проблемах гендерных меньшинств Надашди уже больше двадцати лет говорит в венгерской прессе, и не только в той, что адресована гомосексуалам, вроде журнала «Другие», но и в еженедельнике «Жизнь и литература», обращенном к самой широкой аудитории. По существу, он занимается работой одновременно просветительской и терапевтической. Причем в отношении как своих собратьев по судьбе, так и окружающего их общества - поскольку трудно приходится и тем, и другим. Он помогает обеим сторонам понять друг друга, а через это и самих себя.
Так, как Надашди, у нас на эти темы говорит никто. Ему удается обсуждать их прямо - и при этом совершенно без того, что сопутствует им, казалось бы, неминуемо: без надрыва и уязвленности, без - призванных компенсировать уязвленность - претензий на исключительность, скандальности и драматизации, вызова и претенциозности, рисовки и эпатажа… без чего еще? - Словом: без всего лишнего (кстати: и не исповедуясь, и не оправдываясь). Нормальным общечеловеческим языком, аналитически, со спокойными интонациями. О сложном - одновременно легко, даже иронично - и не упрощая. О своем опыте - как о трудной разновидности нормы. Как о разновидности судьбы, с которой человеку приходится иметь дело.
Это ведь только кажется, что речь в книге - о людях с неудобными для большого социума сексуальными предпочтениями. На самом-то деле она гораздо шире: о тех, кто устроен иначе, чем (как бы то ни было понятное) большинство. «Другим» - в любом мыслимом отношении - может ведь волею обстоятельств стать кто угодно.
Что же до автора - ему, похоже, удается самое естественное (и, наверное, самое недостижимое) из человеческих состояний: быть счастливым и нормальным - одновременно.
Я долго серчал на Боженьку за то, что он создал меня «неправильным», потому что хотелось быть правильным. Иногда я бываю в церкви, подхожу за причастием, это приятно. Исповедоваться же я не иду из гордости - потому что скрывать ничего не собираюсь, но и упорствовать не хочу, мол, поймите же вы, отец, что это не грех. Порой я чувствую себя Робин Гудом, которого считал преступником только ноттингемский шериф. Но его приговор я не принимаю: верю, что есть более справедливый судья.
Текст: Ольга Балла
Адам Надашди. Толстокожая мимоза: Быть счастливым - или нормальным? Эссе / Пер. с венг. Вячеслава Середы. - СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2018. - 184 с.